— Да, — кивнула Лена, — конечно. Санузел должен быть общий.
— Ага. Так вот. Питание четырёхразовое. У них там воспитатели есть, занимаются с детьми постоянно. Конной езде даже обучают! Лошадь запрягать, сбрую всякую на неё вешать. Всё по-английски!
— Что по-английски? — удивилась Лена. — Лошадь в телегу запрягать?
— При чём тут телега? — в свою очередь удивилась Илона. И, презрительно поджав губки, объяснила непонятливой собеседнице: — Разговаривают там все по-английски! Это же Америка!
— А-а! — протянула хозяйка усадьбы. — А ваши сыночки знают английский?
— Конечно! — дёрнула плечом мадам Бабенко. — Оба моих мальчика язык знают в совершенстве. Бывает, знаете, они даже дома забываются и начинают друг с другом общаться на английском! Прямо так, сидят и старший младшему говорит: «Ду ю спик инглиш?» Представляете?!
— Да вы что? — покачала головой Лена. — «Ду ю спик инглиш?» Ну надо же! Какие молодцы! А младший ему что отвечает?
— И младший ему тоже отвечает! — Гостья расплылась в довольной улыбке. — Только что — я не понимаю. Я в школе французский учила.
— А-а, — закивала Лена.
Рассказ о летнем лагере тоже имел предназначение воткнуться шпилькой в бок супруге Штыря. Это явственно читалось в глазах мадам Бабенко — она смотрела на Лену с вызовом, как бы говоря: «Ну, чем мою карту бить будешь?»
Лена подтекст слов Илоны прочитала сразу. И ненадолго задумалась, что бы ей такое ответить. Костюмом новым, что ли, похвастать? Стоп! А зачем вообще отвечать? «Сделаю вид, что меня её рассказ никак не впечатлил. Подумаешь — Америка! У нас «мерседес» шестисотый на лужайке стоит, и рассказывать ничего не нужно».
Проигнорировав вызывающий взгляд собеседницы, Лена равнодушно спросила:
— Так, и что же летний лагерь?
— А? — опомнилась жена мэра. — Летний лагерь — замечательно! Джунгли кругом, прерии! Свежий воздух и океан! И ещё, знаете, Лена, удалённость от родителей полезна для воспитания детей. Мои мальчики в лагере становятся намного дружнее. А дома ссорятся постоянно… Старший младшего без конца задирает, тот обижается. А потом младший за старшим шпионит и ябедничает, куда тот пошёл и чем занят!
На этих словах Илона прикусила язык. Чёрт, сболтнула лишнее! Ну как же можно признаваться, что в семье есть какие-то проблемы — пусть даже небольшие, пусть даже с воспитанием детей. У Бабенко всё должно быть идеально.
Лена сделала вид, что не заметила промаха собеседницы, а та, пытаясь оправдаться и загладить досадное упущение, сморозила очередную глупость:
— Вы знаете, Лена, они у нас с раннего детства живут в постоянной кон-фронтации! — Мадам Бабенко с трудом выговорила длинное слово. — Я раньше не понимала, почему. А тут мне подруга сказала, что если у детей четыре года разницы в возрасте, то всегда так происходит. Представляете?
— Да, если четыре года разницы, то конечно, — с серьёзным видом подтвердила хозяйка усадьбы. — Четыре года — это очень неприятная разница.
— Вот! И вы тоже так считаете? А я же не знала! — расстроилась Илона. — Надо было младшего на год позже рожать. Тогда бы не было у них кон-фронтации!
И замолчала, довольная тем, что нашлось объективное объяснение.
Лена подавила улыбку и мысленно себя поздравила. Иногда важно суметь вовремя промолчать, и твоя «оппонентка» сама себя посадит в лужу. А начни Лена хвастать в ответ, неизвестно, чем бы всё закончилось. Самолюбие Илоны Бабенко лучше открыто не уязвлять. На всякий случай.
— О чём задумались? — донёсся до Лены голос супруги мэра. Хозяйка усадьбы встрепенулась. Гостья сидела над пустой вазочкой из-под клубники, держа в пальчиках зелёный хвостик от последней съеденной ягоды.
— Ни о чём. Не выспалась просто, — улыбнулась жена Васильича. — Отключилась на секунду.
— Да? А чем вы таким по ночам занимаетесь, что не высыпаетесь? — игриво хихикнула Илона.
— Она по ночам дом сторожит, — внезапно раздался в ответ голос Штыря. Хозяин усадьбы подошёл к столу и явно услышал последнюю фразу, произнесённую гостьей.
— В каком смысле? — вздёрнула брови мадам Бабенко.
— А без смысла, — хохотнул Васильич. — Надо же кому-то дом сторожить. Вот она и караулит на коврике у двери. Да, Ленусик?
Супруг положил руку на шею жены и потрепал, как собаку, по загривку. Лена раздражённо дёрнула плечом, но быстро справилась с собой и произнесла:
— Илона, не обращайте внимания. Это у Степана Васильича шутки такие. Полные юмора и скрытой иронии.
Штырь хмыкнул и, узрев обильно накрытый стол, потёр руки.
— Ну что, Никита Петрович, по сто грамм?
— Святое дело, Степан Васильич!
Мэр присел к столу и первым делом взял бутылку водки, вознамерившись наполнить рюмки присутствующих. Лена поднялась со своего места и принялась накладывать закуски в тарелки гостей.
— Что ж, Степан Васильич, давай выпьем за твою покупку, — предложил Бабенко.
— Погоди с покупкой, — окоротил его Штырь. — «Мерина» мы отдельно обмоем, как полагается. А первый тост должен быть за здоровье всех присутствующих!
— О`кей, — не стал спорить Никита Петрович. — За здоровье, так за здоровье. Только дамам надо налить.
— Я не пью! — оповестила хозяйка дома.
— Леночка, почему же вы никогда не пьете? — развёл руками мэр. — Уж за здоровье-то грех не выпить. Ну? Леночка? Пять капель!
— У меня и так здоровья нет, а если ещё пить за него, то совсем не будет, — отказалась та.
— Степан Васильич! Повлияй на жену! — обратился Бабенко к Штырю.
— Да ну её! Не хочет — пусть не пьёт. Нам больше достанется, — отмахнулся тот.
— Илона, тебе налить? — переключился Никита Петрович на свою супругу.
— Конечно, налить. Только не водки, естественно, — жеманно произнесла жена.
Бабенко воззрился на бутылку в своей руке.
— Пардон! — отставил он тару. — Что будешь пить? Выбирай! — предложил он ей широким жестом.
А выбор-то, собственно, был не особо велик. Спиртное Васильич, естественно, не покупал. Глупо было бы тратить деньги на то, что можно взять бесплатно на собственном заводе. В подвале усадьбы всегда громоздились ящики с водкой, запасы которой периодически пополнялись. Любил ещё Штырь коньячок — ради этого напитка даже запустил на заводе отдельную линию. Но вот про ассортимент дамского алкоголя хозяин усадьбы просто позабыл.
Хотя завод выпускал пару сортов вина, особым спросом в городе оно не пользовалось. Качество было не то, да и, как ни крути, а душа русского человека тянется к водочке. Вот и Васильич этот алкоголь уважал особенно и в доме держал в изобилии. А вино не употреблял и даже брезговал.
Потому на столе сейчас громоздились лишь бутылки с водкой и коньяком. Мадам Бабенко, пытливо оглядев небогатый ассортимент, удивлённо хлопнула глазами:
— А что, «винчика» нет?
— Детских напитков не держу! — крякнул Васильич. И тут же посоветовал:
— Илона, пейте лучше водку. Чистый продукт, натуральный. Сам произвожу, сам отвечаю за качество! Попробуйте!
— Спасибо, конечно, — замялась супруга мэра. — Но я водку не очень… У меня от неё наутро голова болит. Мне бы «винчика»!
— От вина голова скорее заболит, чем от водки! — авторитетно заявил Штырь. — Вино — это что? Перебродивший ягодный сок! Гниль, одним словом. А в водке никакой гнили, чистейший спирт и родниковая вода!
— Водки тоже палёной полно, — возразил Никита Петрович.
— Но-но, попрошу! Только не на моём заводе! — погрозил пальцем Васильич.
— Согласен. Но водку с твоего завода не укупишь — цену задрал, выше некуда, — посетовал Бабенко.
— А как же, за качество надо платить! А ты-то чего жалуешься? Пей, сколько влезет — вон, весь стол уставлен.
— А я не жалуюсь, я за народ радею. Мне чего переживать? У меня ещё и вся квартира твоей водкой завалена. Подарки от твоих щедрот, — произнёс мэр.
— Не понял! Тебе что, мои подарки не нравятся? — поднял брови Васильич. — Могу больше не дарить.
— Почему? Дари. Такой подарок, как водка, всегда нужен. Правильно я говорю, девчата? — Бабенко переводил взгляд с одной женщины на другую.
— Угу, правильно. Только налей мне чего-нибудь, уже, — подала голос его супруга.
— Пардон! Так что тебе — коньячок или беленькую?
— Илона, у меня есть бутылка чудесного французского вина. Хотите? — вдруг предложила Лена.
— Не понял! — воззрился на жену Штырь. — Откуда вино?
— Купила, — запальчиво произнесла та. — Сейчас принесу.
Лена поднялась из-за стола и прошла в дом.
— Тратит деньги на всякую дрянь, — заворчал хозяин усадьбы. — Вино французское! Небось в соседнем подвале бомжи разливали.
— У тебя по соседству бомжи в подвалах живут? — усмехнулся Никита Петрович.
