Скуратов деньги не взял. Посмотрел на Полю как на пыль под собственными ногами и скучно спросил:
–Считаешь себя должным?
Поля кивнула, мучительно краснея. В жизни она себя так по-дурацки не чувствовала! У нее даже уши пылали. И ладони мгновенно вспотели, Поле пришлось украдкой вытереть их о джинсы. Она уронила тысячерублевую купюру на пол и суетливо подняла ее.
Поля видела себя глазами Скуратова и нешуточно страдала: неуклюжий тощий подросток, как в таком чучеле можно угадать почти восемнадцатилетнюю девушку? Красные оттопыренные уши, красные веснушки по всей физиономии, красные волосы, которые не берет ни одна приличная щетка… сущий кошмар!
Игорь Полиных мучений словно и не заметил. Подтянул поближе свой ноутбук и равнодушно пробормотал:
–Встанешь на ноги, тогда и вернешь долг. Только не мне.
–А кому? – растерянно пролепетала Поля, не зная, куда сунуть огромную по ее понятиям сумму, честно заработанные деньги почему-то жгли руки.
–Тому, кто будет нуждаться.
Поля молчала, пытаясь понять сказанное. Игорь нетерпеливо пояснил:
–Считаешь, через пять-десять лет исчезнут бездомные и голодные? Не думаю. Вот и поможешь им. Хотя бы деньгами. Если сможешь. И захочешь. Так будет честнее.
Поля стояла, переминаясь с ноги на ногу и не смея отойти. Игорь бросил на нее раздраженный взгляд:
–Исчезни. И без того чувствую себя виноватым.
–Ты?! Перед кем?
–Перед Натальей.
–Но… почему?
–Видел я ее танцы вокруг куклы, – сквозь зубы процедил Игорь. – Простить себе не могу, почему сразу не подумал об игрушках.
–Она не расставалась с утенком!
–А я о чем? Девчонке четырех нет, я же тряпок понатащил и успокоился. И Сашка, кретин, не подсказал, у него же племянница!
–Зря ты так…
–Все, хватит об этом! Мне сегодня еще статью закончить нужно.
–Но уже поздно, ты все равно сдать не успеешь.
–И что? Отправлю через Инет, всех дел.
Игорь бесцеремонно выпроводил Полю из своей комнаты и склонился над клавиатурой.
Поля беспомощно оглянулась – Игорь о ней тут же забыл. Хмурился, что-то бормотал и барабанил по клавишам.
Поля горько усмехнулась: она впервые в жизни держала деньги как досужую бумажку, тысячерублевая купюра жгла руку. Скуратов казался существом из другого мира. Причем высшим. Она, Поля, – грязь под его ногами, всего лишь.
Игорь не замечал ее!
Наткины «танцы» вокруг новой куклы заметил, а Полю в упор не видел. Ел приготовленные Полей ужины, возвращался вечерами в убранную Полей квартиру, и на этом все.
Поли для него нет. Ни как парня, ни как девушки. Он с Наташей чаще говорит, чем с ней. И ревнует малышку к своему приятелю. Поля заметила, как Игорь мрачнел, когда эти двое шептались о своем или дружно хохотали.
А на Полю Скуратову плевать.
Но почему?!
Поля долго стояла у окна, не в силах лечь. Думала о словах Игоря, и настроение все больше портилось. Ей и в голову не приходило помочь беспризорным мальчишкам. Если честно, Поля с детства боялась их, пожалуй, ничуть не меньше пьяного отчима.
Мама называла городских оборванцев – летом на станции их много крутилось – маленькими хищниками. Уверяла, что они живут по другим законам. Волчьим, не человеческим. Она категорически запрещала дочери даже подходить к ним.
Поля и сама старалась держаться от этих мальчишек подальше, слишком часто она ловила завистливые, недружелюбные взгляды маленьких оборвышей. У нее, девочки, пассажиры электричек охотнее покупали и грибы, и ягоды, и цветы.
Поля никогда не сочувствовала им. Они были пришлыми. Поля не представляла ни кто эти мальчишки, ни откуда. Своих проблем хватало.
Игорь не прошел мимо Наташки.
Она прошла бы!
Поля тяжко вздыхала: как она отдаст СВОИ деньги чужим? У нее рука не поднимется.
Поля грустно усмехнулась, вспомнив недавний разговор с Софьей Павловной. Старуха вечно подбрасывала странные темы для обсуждения. Фантазия у нее…
Лучше б книжки писала, чем приставать к Поле!
Вот спросила дня три назад: на что бы Поля потратила деньги, если б они случайно упали ей на голову. Ну, проснулась бы как-то, а у нее конверт под подушкой. От неизвестного благодетеля. А в нем деньги. Ну, пусть… сто тысяч рублей!
Поля изумленно смотрела на старуху: СТО ТЫСЯЧ! Да она и десяти в руках не держала, как можно так запросто говорить о ста тысячах?
Софья Павловна не терпела пауз. И тугодумства не терпела. Считала, Поля обязана отвечать на любые ее вопросы, причем сразу и откровенно. Мол, именно за это она и получает зарплату. Иначе вот он, порог. Силой Полю никто здесь не держит. Софья Павловна совсем не стеснялась об этом напомнить.
Поля заторможенно сказала:
–Для меня это огромная сумма. Можно подумать?
–Нет. Мне интересны именно первые порывы. Они… более честные.
–Тогда… – Поля мучительно покраснела. – Тогда я купила бы двухкомнатную квартиру. Из самых маленьких и недорогих, поближе к университету. Мне на нее этих денег хватит?
–Нет, – Софья Павловна сухо усмехнулась. – Если поближе к университету – это самый центр – квартира обойдется в полтора миллиона, не меньше. Цены на недвижимость нужно знать, Аполлинария.
–О-о, – разочарованно протянула Поля, – как дорого! Я думала: сто тысяч очень большие деньги.
–Смотря для чего.
–Тогда… сняла бы квартиру. Двухкомнатную. На это ведь денег хватит? Мой… мои знакомые снимают такую за шесть тысяч рублей. Правда, не в центре. – Поля помолчала, морща лоб, что-то прикидывая в уме, и прошептала в ужасе: – В год выходит семьдесят две тысячи?!
–Почему непременно двухкомнатную? – с любопытством спросила Софья Павловна. – Комната у какой-нибудь старушки или даже угол – много дешевле.
Поля замялась, ей не хотелось рассказывать о себе. Софья Павловна сурово напомнила:
–Только правду!
«Ну и ладно, – угрюмо подумала Поля. – Мы все равно видимся только здесь, кому интересно знать обо мне?»
Поля поправила ветвь комнатного винограда, он вился по всей стене, яркий, нарядный, с крупными резными листьями, и неохотно буркнула:
–На мне маленькая сестра, ей около четырех.
–Почему не с матерью? – резко спросила Софья Павловна.
–Мама… все время болеет.
–Пьет, что ли?
–Нет!
–Тогда почему ребенок с тобой?
Поля поймала проницательный и странно неприязненный взгляд Софьи Павловны и опустила голову. Она не понимала такого отношения к себе. Временами казалось, старуха ее ненавидит. А временами Софья Павловна рассматривала ее лицо с откровенной жадностью, словно пыталась за ним что-то или кого-то увидеть.
Софья Павловна теперь редко встречала юную «компаньонку» в кресле, чаще в постели. Видимо, плохо себя чувствовала. Смуглое ее лицо с каждым днем будто ссыхалось. Кожа все плотнее обтягивала скулы, под глазами не исчезали темно-синие полукружья, нос заострился, губы стали тонкими и бесцветными. Софья Павловна не признавала косметики и совсем не подкрашивалась.
Зато она никогда не встречала Полю в неглиже или в неопрятном старушечьем халате. Неизменная белоснежная блузка с высоким воротником-стойкой, юбка или брюки из тонкой шерстяной фланели и обязательные украшения, эксклюзивные и очень дорогие. Софья Павловна не носила дешевой бижутерии.
Как-то она заставила Полю примерить старинный кулон – черненое серебро с каплями бирюзы. Словно меж путаного кружева летнего разнотравья затерялись яркие головки незабудок. Сама застегнула тугой замочек на Полиной шее и велела отойти к окну. Долго всматривалась в растерянное лицо девушки, а потом раздраженно прошипела: «Сними, видеть не могу!»
Будто Поля надела кулон по собственной воле!
Старуха молчала, ожидая ответ на свой вопрос. Поля неприязненно посмотрела на смуглое горбоносое лицо и через силу призналась:
–Отчим пьет. Часто. Наташа – она ему родная дочь – ужас как отца боится, он злой, когда пьян. И руки распускает, у малышки синяки неделями не сходили. – Поля судорожно вздохнула. – Я ее с собой забрала, Натку-Наталью. А Павка с мамой остался. Пока.
–Что значит – пока?
–Найду хорошую работу, обязательно заберу его, – Полины глаза упрямо блеснули. – Если сейчас не согласится, то через три года заберу, когда Павка школу окончит. Он хорошо учится, на одни пятерки, как я.
–А если мать не отпустит его?
–Отпустит. Папа хотел, чтоб мы с Павкой высшее образование получили, мама помнит.
–Павка тоже Морозов?
–Да. Только Наташа – Свиридова.
–Почему мать не выгонит мужа, не разведется?
–Она… его боится, – Поля опустила голову. – Говорит: он обещал нас с Павкой убить, если она от него уйдет. Мама… слабая.
–А ты боишься?
–Нет. Я его ненавижу.
Софья Павловна кивнула, будто принимая дикий Полин ответ, и задумчиво протянула:
