…Муж мой заболел сильнейшим гриппом, мне пришлось идти на смотрины одной. Валентина оказалась именно той — «девушкой мечты», прозревая которую, еще совсем юный Витте слагал ночами стихи. На нее можно было полюбоваться. У нее было все — даже это непонятное «платье рюмочкой»: вроде бы иррационально — ибо как это можно себе представить? — а я поразилась — как точно: «платье рюмочкой» и «одуванчик духов». Ресницы огромные, глаза полуопущенные, полуулыбка, легкий румянец, волосы узлом, скромно уложенные на затылке. И — все время молчит. Легонько тронула мою руку при знакомстве и — роток на замок.
Зато дядя Боря — душа-мужик, морда красная, чуб такой задорный возвышается на голове, то ли завгар, то ли военрук бывший, сразу — с порога мне:
— Ну, сели-поехали!
Хлоп! — одну рюмку коньяка, хлоп! — другую. И все меня почему-то «сватьей» величает.
Ну, короче, часа полтора просидели мы тихо-мирно, правда, он все порывался спевать песни, да никто не подхватывал, тогда он вдруг весь надулся всей своей нерастраченной энергией и как тыкнет мне пальцем в нос:
— У вас, попов, особая музыка! А почему вы, попы, кровь не сдаете?
Я, конечно, опешила, что он меня, во-первых, причисляет к «попам», и это мне, признаюсь, даже польстило, а во-вторых, кипятится, что мы, видите ли, «кровь не сдаем».
— Да, да, я вот только что с Сургута. Так там на больнице черным по белому написано: крови нет! Граждане, проявляйте сознательность: сдавайте кровь. А вы, христиане, не сдаете! Вот вы какие — лицемеры. Вам бы только простой народ обирать да обманывать.
Я, честно говоря, тоже уже выпила под его неумолкаемые тосты несколько бокалов шампанского, и потому его повышенные тона не показались мне особенно подозрительными. Я честно сказала:
— Так мы, христиане, сколько крови уже вам, атеистам-безбожникам, за время вашего режима сдали, что вы нашей кровушкой христианской должны были словно в бане омыться! А вам что — мало еще?
— И чем вам советская власть не угодила? — поставил он вопрос ребром. Морда красная. Глаза мутные. Дышит тяжело. Надо было сразу догадаться и — ну, до скорого!
Но Валентина сидит себе в прежней позе, кольцом на пальчике любуется, никакого ряда волшебных изменений милого лица. Ничего такого не происходит. То есть дядя Боря в привычном своем колорите.
И я полезла отвечать. Да и Андрюша, у которого на словосочетание «советская власть» аллергия, тоже стал горячиться, руками махать.
А Валентина сидит себе, глазки полуопущены, нежный румянец на щеках, полуулыбка на нежных коралловых губках, кольцом с фамильным бриллиантом поигрывает — то к самым глазам его поднесет, то отведет руку — издалека полюбуется.
И вдруг дядя Боря поднялся из-за стола да как стукнет кулаком:
— Шалишь!
— Что это вы, дядя Боря, матроса Железняка изображаете? — нежным голосом произнесла я, пытаясь все свести на шутку, смягчить ситуацию. — И вообще объясните мне, как это он — шел на Одессу, а вышел к Херсону? Что это значит? Там расстояние — не одна сотня миль. Может, это как-то символически трактовать надо, или он — того, с сильного бодуна был?
И тут дядя Боря схватил со стола тяжелую хрустальную рюмку — я думаю, она принадлежала еще тому славному Витте, министру, или его брату, или даже его отцу, который покупал ее примерно в то же время, когда переходил из лютеранства в православие, — и как метнет ею в меня.
Каким-то чудом я увернулась, а она со всего размаха ударилась за моей спиной аккурат в раму, в которой был «Мальчик с петухом», мальчик там благодушный, а петух грозный, и картину перекосило.
Андрюша попытался схватить его за руки, но не тут-то было. Дядя Боря выдернул моего худощавого друга из-за стола, швырнул его на пол и всем своим мясистым телом навалился сверху, принявшись душить.
А Валентина все сидела с легкой полуулыбкой на нежных губках, вертя на пальчике бриллиантовое кольцо.
— Вызовите милицию, — крикнула я ей.
Но она улыбнулась так безмятежно, и так мило вспыхнул румянец на ее щечках, что я даже и устыдилась собственной паники.
Меж тем дядя Боря продолжал сжимать свои корявые пальцы на певческом и родовитом Андрюшином горле. Я с ужасом увидела, как глазки моего друга стали закатываться, кинулась на могучую спину душителя и буквально оседлала его. Кажется, он этого даже не почувствовал. Тогда я с силой схватила его за уши и рванула к себе. Дядя Боря сделал волнообразное движение спиной и отряхнулся, так что я свалилась на пол, силясь не выпустить его противных ушей. Он крякнул, разжал руки на горле жениха, и тут я закричала так громко: «Пожар! Пожар!», что он, освободив свои уши, тут же отпрянул.
— Где? Где? — наконец вскинулась невеста.
— Горим! Горим! — продолжала вопить я. — На вас платье горит! Вся голова в огне! Туфельки полыхают!
Она судорожно заметалась по комнате, подпрыгивая, ощупывая себя, выгибая спину и тряся головой.
Наконец вскочил с пола и Андрюша. Крякнув, поднялся на ноги дядя Боря.
Валентина подхватила сумочку, висевшую на спинке стула, сделала выразительный негодующий жест плечом и засеменила к дверям.
— Стой! — крикнул ей вослед дядюшка и заторопился за ней.
А Андрюша сел за стол и закурил. Несколько минут мы провели с ним в полном молчании.
— Как ты думаешь, они еще вернутся? — наконец спросил он.
Меня это поразило — я и предположить не могла, что они могли вот так — взять и уйти навек.
— А что, — сказал он, — они ведь получили, что хотели. Она — старинное кольцо с бриллиантом. Он — деньги. Все путем. Я сам им все отдал. Так что они в своем праве. И я получил свое.
— По шее или урок?
— Это одно и то же.
— Что ж, ты хочешь сказать, что они заранее планировали… такой скандал? Сам подумай — если они такие уж мошенники, они бы и вовсе могли тебя обчистить. У тебя же ведь — квартира, картины, иконы, старинная мебель… Один только «Мальчик с петухом» чего стоит!
— А, — поморщился он, — это хлопотно и опасно. То журавль в небе, а то синица в руке. Что смогли взять, то и унесли, — добавил он глубокомысленно, — вот он — одуванчик духов!
Помолчал немного, а потом сказал таинственно:
— Я уж думаю, что вся эта, прости Господи, бесовщина — от моей прапрабабушки по боковой линии.
Я думала, что он намекает на Матильду Ивановну, но он пояснил:
— Понимаешь, все эти Витте — ну, мой прадедушка, Сергей Юльевич и т. д., всего их было пять детей, — по материнской линии Шереметевы, а, стало быть, их двоюродной сестрой являлась Елена Блавацкая. Та самая. Теософка. Может, это она тут чего-то запутывает и мудрит, подсовывает мне оборотней, глумится…
Словно в подтверждение его слов судьба приготовила Андрюше еще несколько сюжетов: во всяком случае, после этого он как минимум дважды попадал в скверные истории по вине женщин.
Первая — это когда он, откликнувшись на просьбу «милой, очень милой, обаятельной такой девушки», сел за руль ее заглохшего BMW.
Она подошла к нему на улице, «милая такая, славная», и срывающимся голосом спросила:
— Простите, а вы умеете водить автомобиль?
— Да, — ответил он.
— А вы не могли бы меня выручить из беды? У меня сломалась машина, а вон тот молодой человек на «жигулях» великодушно согласился отбуксировать ее ко мне в Болшево. А я на буксире ездить боюсь.
И огромная прозрачная слеза скатилась по ее свежей морозной щечке.
— Я вам дам деньги на такси, чтобы вы могли доехать обратно… Я вас отблагодарю.
— Конечно, я вас выручу, — сказал благородный Андрюша.
Он подошел к указанной ему машине с аварийными сигналами, убедился, что ключ в зажигании, буксир уже прицеплен, и сел за руль. Девушка уселась рядом с водителем «жигулей», и они медленно тронулись. Однако только они пересекли МКАД, как их тормознули у поста ГИБДД и потребовали у Витте предъявить документы. Он показал права и кивнул на девушку.
— Что вы, я ничего не знаю! — рассмеялась она беспечно. — Нас с Вадиком этот тип попросил отбуксировать его сломанную тачку, и мы согласились ему помочь. Мы же не знали, что он пустой.
— Мы не знали, что у него нет документов на машину, — подтвердил Вадик.
И моего друга забрали как афериста и угонщика новенького BMW. С огромными трудами, снова наняв адвоката Баксова, ему кое-как удалось это дело замять, но авантюра была налицо. Владельцу BMW — этакому дюдику в очках — залили на заправке бензин с водой. Не успел он отъехать, как машину затрясло, а вскоре она и вовсе заглохла. Тут к нему на помощь явился «мастер», который взялся привести машину в порядок тут же, на месте. Открыл капот, завел, стал заглядывать в бачки с антифризом и жидкостью для стекла… На беду, хозяину от волнения очень захотелось в туалет, и прежде чем начать вызывать эвакуатор, он зашел в близлежащее кафе, где и был заперт в общественном туалете неизвестным лицом. За это время, пока он рвался наружу и звал на помощь, к его машине был прикреплен буксир, и девушка с симпатичным грустным лицом в срочном порядке безошибочно выхватила из толпы подходящего лоха, владеющего навыками вождения.
