— Завтра я попробую договориться насчет аренды студии — обнадежил я собеседника после того, как он едва ли не один в один скопировал интонации Мурата. — Вы же все равно в Алма-Ату улетите через два дня, а у меня на руках будет запись, я смогу ее отдать в ротацию на радио, например.
— В ротацию?
Они там в Казахстане что-то уж слишком отстали от жизни.
— Ну это я в Лондоне набрался англицизмов, если по-русски, то… Хм, как же по-русски сказать… Короче говоря, будут крутить по радио. А в дальнейшем я могу подобрать вам еще несколько песен для полноценного альбома. Эта же своего рода сингл получается.
Лаки не стал снова задавать вопросов, хотя вряд ли понял, что такое сингл. А еще я предложил ему для эстрады отказаться от фамилии. То есть для выступлений и записей ограничиться одним именем, переводившегося с английского как 'Удача'. Тот подумал и согласился, видимо, несколько корявая фамилия его тоже немного смущала.
Понятно, что легче было бы найти исполнителя в огромной Москве, чем в далеком Казахстане, но я всерьез рассчитывал на медиаресурсы, и к тому же у меня на Лаки были виды, включая его последующий переезд в столицу. Таково уж мое призвание — зажигать новые звезды.
Со студией вопрос решился без проблем, по уже знакомой тарифной сетке в пару сотен целковых. Плюс еще две сотни музыкантам из оркестра Лаки, с ними удалось договориться, даже не ставя в известность руководителя коллектива. Просто в первой половине дня несколько человек тихо исчезли из гостиницы со своими инструментами, чтобы вернуться обратно через четыре часа. Для всех они отправились посмотреть достопримечательности столицы, что вполне объяснимо. А зачем инструменты взяли с собой? Ну, такая вот блажь, пусть сами выкручиваются, это уже не мои проблемы.
О деньгах я Лаки говорить не стал, а то еще засмущается, хотя его коллеги, вероятно, все равно проговорятся. Самому исполнителю, естественно, я платить не собирался, пусть радуется, что до его скромной персоны снизошел сам Егор Мальцев!
'Парень, скромнее нужно быть, — одернул я себя, — попроще, и люди к тебе потянутся'.
Приличную запись мы сделали дубля с пятого-шестого. Оставался вопрос с худсоветом, который мне опять придется брать на себя. Надеюсь, в словах песни они ничего крамольного не разглядят. Если только не придерутся к примитивному тексту, не призывающему молодежь строить коммунизм, а в очередной раз обсасывающему тему любовных переживаний исполнителя. Будем все же надеяться, что члены комиссии благосклонно отнесутся к новой песне.
И, кстати, не выйти ли с предложением к редактору программ, к примеру, радиостанции 'Маяк', чтобы замутили проект хотя бы часового хронометража, в рамках которого исполнялась бы нормальная эстрадная музыка, как отечественная, так и зарубежная. А то если наша иногда проскакивает, то зарубежной что-то совсем мало, и то больше гоняют идейно выдержанных исполнителей. Я вообще-то патриот, но воспитывался на тех же 'битлах', и до сих пор уверен, что в этом жанре мало кто из советских исполнителей может составить им конкуренцию. Да и многим другим группам и исполнителям, хотя в последнее время в СССР стали появляться любопытные ВИА, играющие вполне качественную и конкурентоспособную музыку. Видимо, не без моего опосредованного участия, тут даже можно не брать в расчет тот же 'Апогей' и прочих моих адептов. Благодаря мне меняется история, и жутко интересно, как все будет выглядеть лет этак через пятьдесят.
23 июня в Москву буквально на пару дней прилетел наставник сборной Николай Петрович Морозов. Как он мне объяснил в телефонном разговоре, для оформления английских виз для команды, чтобы потом с ними вернуться к ребятам в Швецию, а затем сборная сыграет еще пару контрольных матчей и напрямую летит на Туманный Альбион. Буквально вчера, по его словам, наши обыграли в Буросе шведский клуб первой лиги 'Эльфсборг'. Правда, обыграли скромно — 1:0.
— Очень, очень жаль, что тебя вывели из состава национальной команды, — вздохнул Морозов, закончив рассказ о делах насущных. — А ведь ребята за тебя серьезно впряглись, даже коллективное письмо на имя Ряшенцева написали с просьбой вернуть Егора Мальцева в сборную Союза.
— Серьезно?
— Думаешь, вру? Была охота… Эдик Стрельцов бучу поднял, а его Яшин поддержал, Воронин, там и все остальные. Мол, объясните, по какой причине отлучили одного из лучших советских футболистов от сборной. Я ведь, честно скажу, — понизил голос Николай Петрович, — и сам толком не в курсе, что произошло, кому ты там насолил. Правда, вся Москва гудит из-за недавнего происшествия с… ну ты знаешь с кем, где не обошлось без твоего участия. Но все равно это произошло уже после твоего отлучения.
— Я бы тоже не отказался узнать, Николай Петрович, в чем провинился. Официальная версия — исполнение незапланированной песни на фестивале в Лужниках. Но, согласитесь, все это притянуто за уши.
Не могу же я ему передать содержание нашего разговора с Семичастным, тем более что телефон на прослушке, в чем я имел возможность убедиться, пытаясь дозвониться в Лондон. И ведь даже не скрывали, что прослушивают, можно сказать, предупредили, чтобы лишнего не болтал, жест доброй воли…Так что теперь только и остается изображать невинного младенца, хотя грешков за собой я особых не наблюдал.
— Знаешь что, Егор, — еще больше понизил голос Морозов. — Я тут готовлю окончательную заявку для участия в чемпионате мира, и решил одну вакансию оставить незаполненной. Сейчас повезу письмо от ребят Ряшенцеву, кто знает, вдруг в последний момент тебя реабилитируют.
— Вы всерьез в это верите? — с легкой иронией поинтересовался я, все еще памятуя о настоящей причине отлучения от сборной.
— Надежда, как говорится, умирает последней. Ладно, мне уже ехать надо, а ты поддерживай себя в форме.
Я положил трубку, грустно улыбаясь. Поддерживаю, но без особой надежды на поездку в Англию.
— Кто звонил, Ежик? — спросила Ленка, натягивавшая на Лешку перед прогулкой легкий комбинезончик.
— Морозов, тренер сборной. Прилетел визы оформлять для команды. Сожалеет, что я не лечу в Англию… Слушай, не слишком ты тепло его одела?
— В самый раз, там ветерок гуляет, лучше подстраховаться. Кстати, если захочешь есть — все найдешь в холодильнике. А мы еще до молочной кухни прогуляемся. Коляску поможешь спустить?
— Конечно!
Вернувшись домой, включил телевизор, взял гитару и принялся негромко наигрывать перед экраном тему песни 'Unchained Melody', использованной в кинофильме 'Привидение'. Вещь была написана американскими композиторами Нортом и Заретом еще за шесть лет до моего появления в этом мире, так что на авторство я даже не претендовал. Так если, для себя сыграть…
Между тем на телеэкране в новостях показывали встречу Шелепина с лидером Румынии Георге Апостолом. В прежней истории в это время, насколько я помнил, Румынией руководил Чаушеску. В этой же реальности его уже не было в живых. 20 ноября 1964 года, возвращаясь из Москвы, с совещания стран Варшавского договора, секретарь ЦК и член политбюро Румынской Рабочей Партии генерал-лейтенант Николае Чаушеску и премьер Румынии Ион Георге Маурер стали жертвой авиакатастрофы. Их самолет, заходя на посадку в аэропорту Отопень в Бухаресте, потерял управление и, упав, взорвался. Никто не выжил. Расследование выяснило, что с крыши дома рядом с аэропортом, из нескольких противотанковых ружей была расстреляна кабина самолета, в результате чего погибли оба пилота и штурман. Ответственность за теракт взял на себя Национальный антикоммунистический совет румынской эмиграции. Это покушение напрочь испортило отношения Румынии с Западом. В итоге новым премьером стал Георге Апостол, который 19 марта 1965 сменил умершего Георгиу-Дежа на должности первого секретаря Румынской Рабочей Партии, вызвав в СССР и за рубежом массу стеба и шуток о близости учения Христа и коммунизма, раз Апостолы возглавляют коммунистические страны… А ведь я писал в своем письме о режиме Чаушеску, неужели и тут ребята Шелепина подсуетились?
Тут же вспомнилось, как в апреле 1965-го в Москву приезжала чехословацкая делегация во главе с первым секретарем ЦК компартии Словакии Александром Дубчеком. Переговоры, как принято, прошли в дружественной обстановке, но на следующий день товарищ Дубчек вдруг скончался от инсульта. Через несколько дней 'голоса' сообщили о несчастном случае с вице-премьером и председателем Госплана ЧССР Отакаром Черником, который, спускаясь по лестнице, поскользнулся, упал и свернул себе шею.
В следующие полгода несчастья случились еще с несколькими чехословацкими товарищами. Один неосторожно обращался с электричеством, у другого взорвался газ, третий попал в ДТП… Чисто случайно они все были из 'либерально-реформаторского' крыла в верхах Чехословакии, выступавшего за реформы в западном духе и дистанцирование от СССР.
