Ознакомительная версия.
Если встретила такого мужчину, от которого искрит, знай, что от него быстро получатся дети. Это я не для того, чтобы все испортить, щас сказала. Просто так обычно случается. Природа сталкивает таких людей вместе, чтобы они сначала размножались, а потом думали. Безумная страсть – показатель того, что ваши инь и ян прекрасно совместимы.
Обидно, что страсть может вспыхнуть не только к суперсексуальному красавцу. Она не очень-то разборчива, эта страсть. Объектом ее может оказаться любой уродец из соседнего кабинета на работе. У меня вот как-то было. Я покрывалась мурашками и думала, что влюбилась. Устраивала ему фейерверк под окнами редакции и осыпала откровенными признаниями. Мы занимались сексом в обеденный перерыв, закрывшись в кабинете. В груди сладко порхала гигантская бабочка, а в трусах… Ну, тоже все было ого-го.
И вот когда моя страсть вдруг ушла, может, в отпуск, а может, еще куда, я взглянула на свой секс-символ трезво и… очумела. Тупой, прыщавый, бездарный эгоист с маленьким членом. Да как я могла! Куда я смотрела-то! А ведь многие так замуж выходят. Типа, забурлила кровь, значит, это – любовь. Не за порядочного и умного, а за того, от которого трусики намокли. В конце концов, трусики высыхают, а ума у избранника не прибавляется. Разочарованьице, однако.
Я очень люблю песню «Звенит январская вьюга», ее Аида Ведищева пела. Все смотрели «Иван Васильевич меняет профессию», но редко кто вслушивался в слова. А они как раз об этом:
В любви еще одна
Задача сложная,
Найдешь, а вдруг она
Ложная, ложная,
Найдешь обманную,
Но в суматохе дней
Нелегко, нелегко
Разобраться в ней…
Это моя главная проблема: вдруг очередная любовь – ЛОЖНАЯ? Проверить можно только одним способом – не считать любовь единственной и последней. Что я и делаю.
Таксист Андрей – держись бодрей – везет меня на бильярд. Я оперативно проигрываю, ведь это он – человек с членом. Пусть потешится. Ну ладно, вру. Я действительно не умею играть. Мы пьем чай и мило болтаем.
– Все же ты непосредственная, – грубо льстит он.
– Ага, не могу жить по средствам.
– Большинство людей предсказуемы, и от этого прямо жить не хочется.
– Так умри. И вообще, что такое предсказуемость? Вот если тебе говорят: «Давай займемся сексом», ты либо дашь, либо нет. Других вариантов нет. И то и это – предсказуемо. Или, например, человек пишет книгу. Главного героя либо убивают, либо он остается жить. Предсказуемо.
– Но есть люди, которые не боятся подойти к красивой девушке и вместо «Давай знакомиться» сказать: «Ты наверняка глупая и не выйдешь за меня замуж, поэтому давай просто трахнемся».
– Это смешно. Но, скорее всего, оригинал тупо получит по лицу. У меня был случай, когда я предложила знакомому гею поцеловаться взасос. Ни он, ни я никогда раньше этого не делали. И знаешь, очень даже ничего получилось. Я стала единственной женщиной в его жизни! Гнусь, конечно, а все равно возвышает.
Через час, как и обещал, Андрей везет меня к Максу. По дороге останавливается у магазина игрушек, на минуту выходит из машины, а потом вручает мне розовую собаку, поющую ту самую песню Мэрилин Монро. Я радостно визжу, теперь у нас дуэт! Но номер телефона не оставляю. Да он и не спрашивает. Такие люди, как мы, способны найти друг друга по запаху.
Ну ладно, ладно! Опять вру. Я сказала ему, где работаю. Чтобы легче было искать.
[1 июня]
«Давай поженимся?»
Переживания подействовали на Макса благотворно. Он сделал в квартире перестановку и пересмотрел 20 серий «Твин Пикса». Но поскольку, кто убил Лору Палмер, понять не удалось, депрессия его только возросла.
– Хай Гитлер! Азьмь есьмь, – радостно сообщаю я в дверях.
– Проходи.
У Макса в гостях друг детства, они жарят мясо и пьют водку. А я довольная. И пить мне категорически нельзя, потому что я сразу начинаю правду говорить. Наливают. Как хотите, я не виновата.
Когда друг отлучается в туалет, Макс тихо спрашивает: «Ты ведь ко мне не просто потрахаться приехала?» Я закатываюсь от хохота. Этот парень явно преувеличивает свою роль в истории. Секс! Да я и думать о таком не могла. Так, чисто поржать приехала. Ну и, конечно, на колени упасть, как без этого.
– Слушай, а давай, что ли, поженимся для разнообразия, – томно мурлыкаю я. – Всегда мечтала трижды побывать замужем.
– Но ведь это будет только второй.
– Я же не сказала: будем вместе до конца наших дней. Разведемся потом. Подеремся, имущество поделим, детей – в детдом… Красотища. Настоящая жизнь!
– Постой. Ты меня злить приехала? Говори, что хотела сказать.
– Да стою я, стою. Должно ведь хоть что-то в этом доме стоять… (Ну кто меня за язык-то тянул?)
Макс обиженно надувает губы и делает вид, что смотрит передачу про албанских безработных.
– Знаешь, я тут подумала, раз у нас с тобой не получается, надо найти другого. А где искать? В Интернете все сплошь сексуальные гиганты с саблями вместо членов. На футболе все пьяные и орут. Пойди разбери, кто из них достойная партия? В спортзале пахнут потом. В тюрьме – одни художники и поэты. И я решила: пусть будет актером. Пошла в театр, там как раз Гурченко оголяла искусственную грудь.
– И как успехи? Нашла?
– В очереди за шампанским, у буфета. Он был сияющим, улыбчивым, с розовым платочком в кармашке пиджака. Невероятно красивый парень из серии: «Ну а вдруг?» А когда подошла его очередь, он заказал коньяк и… пакет семечек. В театре, прикинь? В общем, это очень непросто – найти жениха. Потому я снова здесь.
Макс сдавленно хохочет, хлопает меня по заднице и пододвигает тарелку со стейком:
– Надо было тебя давно убить. Но сначала откормим…
– Слушай, когда мы ругались в прошлый раз, я выбросила твои любимые трусы в окно. Теперь они на дереве висят. Очень злишься?
– Чудовищно! – И он вдруг снова становится серьезным. – Скажи, ты ведь наврала про измену, чтобы заставить меня ревновать? Я знаю, ты не способна на такую подлость…
В этот момент мне хочется разреветься, послать весь мир к черту и крепко обнять этого родного и добродушного парня. Он так хочет быть со мной, что готов оправдать самые отвратительные поступки. Он изначально придумал меня хорошей и свято верит в этот образ. Он очень хороший! Очень хороший! Но мне всегда будет хотеться обмануть его.
* * *
Стоит тебе перестать улыбаться, как долгом каждого становится узнать, что случилось: месячные начались или перебои с сексом? Сегодня у меня полюбопытствовали об этом человек пять. «Ирусик, ты почему такая грустная? Опять от него ушла? Но ведь это не повод перестать красить ресницы!» Я отмахиваюсь: цены растут, погода – говно, простудилась… Или что там обычно говорят вместо «отвалите»?
Прихожу в два часа дня на работу (не завидуйте, у меня свободный график). Вахтер так внимательно смотрит, оценивает.
– Ну что, блин, уставился, – кричу. – Нету у меня месячных, и с сексом все в порядке! Просто не в духе сегодня.
– Да будьте вы хоть в духе, хоть нет, мне, – говорит, – все равно. Просто у вас на кофточке этикетка висит, вот я и приглядываюсь. Но если вам нравится так, пусть. Главное – не волнуйтесь.
Все, думаю, клиника. Скоро на унитаз орать буду. Надо как-то успокоиться…
Большинство моих коллег-журналисток влюблены в какую-нибудь звезду. Костю Крюкова, Максима Галкина, и даже, спаси их, доктора Курпатова, в Филиппа Киркорова. У его подъезда на Земляном Валу до сих пор по вечерам стоят фанаты, дарят цветы и мягкие игрушки. Кричат: «Филипп! Мы тебя любим!» Как будто в 80-е попадаешь, честное слово. Есть и фанаты со стажем. Те, кто ошивались под окнами звезд 20 лет назад. В свое время эти странно одетые тетеньки с осветленными волосами спали на ступеньках вожделенных подъездов, рожали детей от водителей знаменитостей, крутили романы с их охранниками, чтобы хоть чуточку стать ближе к своим кумирам.
На вчерашней вечеринке в «Метелице» Киркоров появился в свитере, который до него, кажется, уже кто-то носил, и в плохом настроении. Огромный, он шел по коридору, раздвигая руками фотографов и оглядываясь в поисках укромного местечка. А я вдруг подумала, как было бы здорово, если б кто-то попытался его убить.
Не то чтобы я желаю певцу зла, нет. Просто это было бы действительно круто. Какой-нибудь малоизвестный рок-музыкант в знак протеста покушается на жизнь короля российской попсы. Выбегает из толпы и стреляет в Киркорова из пневматического пистолета. Нет, лучше из арбалета! Киркоров ловко уворачивается, на его плече – кровавая ссадина, все вокруг панически визжат, а он, такой: «Оставьте юношу в покое…» – и закрывает глаза. Суматоха, крик, гам! Молодого подонка валят на пол, крутят ему руки, а он кричит: «Рок-н-ролл жив! Даешь телеэфиры „Алисе“ и БГ!» Ну или что-то в этом роде.
Новости захлебываются, смакуя подробности покушения. Рейтинг Киркорова бешено растет. Еще бы! Раз хотели убить, значит, он – очень важная фигура в шоу-бизнесе. Филипп Бедросович берет горе-музыканта на поруки, пишет ему слезливый хит «Живи, Фил, живи» и зарабатывает на этом кучу денег. Все довольны и счастливы! По-моему, я классно придумала.
Ознакомительная версия.
