Не обходилось и без курьезов. Пришлось даже включить в договор пункт о том, что «фирма не отвечает за самоубийство будущего туриста в целях получения сезонной скидки». А правоохранительные органы потребовали, чтобы каждое тело, отправляемое в последний туристический путь по завещанию, то есть когда это самое тело в личной беседе с сотрудниками не изъявляло желания отправиться после смерти куда-либо, предварительно было осмотрено компетентными лицами на предмет избежания сокрытия тел криминальными элементами или бегства особо опасных преступников под видом покойников.
— Но это невозможно! В самолете минус десять градусов! Гроб тонкий, неутепленный! Там никто не выживет! Следовательно, и не сбежит! — доказывал им возмущенный Моисей Лейбович, но его никто не слушал. Проверять, и все тут.
Словом, стало немодно оставаться лежать в той земле, по которой ходил большую часть жизни. Непонятное желание детей быть похороненными как можно дальше от родителей, именуемое в маркетинге (новой дисциплине, успешно освоенной Моисеем Лейбовичем) «иррациональным спросом», делало свое дело. И все шло хорошо. До тех пор, пока Моисей Лейбович не почувствовал себя плохо.
Сначала он вроде бы обрадовался, что наконец-то отправится туда, куда мечтал, — на гору Синай, но, кинув взгляд на длинные ноги администратора, потом дальше — за окно, где ждала его машина с водителем, вспомнив о шикарной квартире и милой сиделке, как-то затосковал. Умирать решительно расхотелось. И даже перспектива покоиться на вышеозначенной горе не утешала, а сдать путевку, по всей видимости, возможность отсутствовала. Моисей Лейбович в пожарном порядке приказал везти себя с эскортом на ту самую скамейку в парке, где ему когда-то пришла блестящая мысль. И вот когда водитель опустил старца на гладко выкрашенные доски, Моисей Лейбович ясно увидел, как к нему направилась Смерть.
У Смерти было очень бледное и озабоченное лицо. Она заглянула в книгу, которую несла под мышкой, печально взглянула ему в глаза и кисло спросила:
— Моисей Лейбович?
Тот утвердительно кивнул, чуть не померев со страху раньше времени.
— Восемьдесят пять лет?
Моисей Лейбович снова кивнул.
— Заповеди соблюдали?
— Что?
Смерть устало вздохнула, открыла книгу и монотонно начала спрашивать:
— Кумира творили?
— Нет, кажется… Разве что… «Битлз» по молодости. Но недолго.
— Мать и отца чтили?
— Мать… да, — неуверенно протянул Моисей Лейбович. — А отец у меня алкоголик был, так и запишите. Я его чтить категорически отказываюсь!
Смерть сделала пометку карандашом в своей книжечке.
— Хорошо… Дальше. Не убивали?
— Нет, — твердо ответил Моисей Лейбович и добавил: — Пока.
Смерть смерила его скептическим взглядом и продолжила:
— Не прелюбодействовали, жены чужой не желали?
— Что вы! Я свою-то с трудом выносил! Земля ей пухом, слава Богу!
— Не крали?
— Нет. Вот что-что, а это никогда! — откинул назад прядь седых волос Моисей Лейбович.
— Угу… — Смерть продолжала кивать и что-то записывать. — Ну и последнее. Не лжесвидетельствовали, друзей не подставляли?
Моисей Лейбович напрягся.
— Это было. Честно говорю. Это было.
— Угу, ну в общем все сходится… Тогда пройдемте. — Смерть убрала блокнот.
— Куда?
— Сначала в чистилище на пятьсот лет, а потов в рай.
— На пятьсот лет? За то, что я Петрова подставил?
— Нет, за Петрова всего сто, триста пятьдесят за неуважение к отцу и пятьдесят за «Битлз»!
— Но он же алкоголик!
— Это нас не интересует! Пойдемте!
— На гору?
— Этим, знаете, не интересуюсь, куда вы потом свой телесный сосуд денете. Да и вам, полагаю, уже будет все равно. Я собираю только души. Пойдемте же, у меня сегодня еще масса работы. — Смерть начинала терять терпение. По ее озабоченному, усталому виду можно было догадаться, что работает она день и ночь.
— Но я не хочу! — запротестовал вдруг Моисей Лейбович.
Смерть нахмурилась, видимо, подобные капризы были ей привычны.
— Это никого не интересует! — резко оборвала она его.
— Послушайте! — вдруг осенило Моисея Лейбовича. — Все смертны, и вы, я уверен, тоже. Может быть, вы, конечно, явление и необычное, но, в конце концов, и вам тоже когда-нибудь придется отправиться на вечный покой, — Моисей Лейбович весь покрылся крупными каплями пота, глядя, как бледное лицо смерти становится багровым от ярости. — Послушайте, я предлагаю вам сделку, лучшее место, VIP-сервис за счет фирмы… Только отпустите меня! Ну зачем я вам сдался! Вам же меньше работы!
Смерть смотрела на него, явно лишившись дара речи.
— Вот и славно! — не давал ей опомниться Моисей Лейбович, тараторя без умолку. — Можем по католическому обряду, по православному, по-индийски, по-китайски, даже мумию!..
Поток излияний предприимчивого умирающего был прерван обмороком Смерти, которая в своих широких черных одеждах распростерлась прямо рядом со скамейкой. И тут Моисей Лейбович решился на преступление. Оглядевшись вокруг, он схватил бесчувственное тело Смерти за ноги и поволок к машине. Затолкал в багажник и приехал на фирму. Ничего никому не сказал, сам оформил «горящий тур» на имя Костлявой Смерты Ивановны, поехал в управление гильдии гробовщиков, взял первый же свободный гроб и помчался в аэропорт. Погрузил тело и вернулся в офис. Теперь Смерть будет заживо погребена в водах Средиземного моря.
Моисею Лейбовичу сразу стало намного лучше.
— Жизнь только начинается! — приветствовал он сотрудников и исполнил замысловатый танец — гопак больного радикулитом.
Однако на следующий день, когда он проснулся, то сразу чуть не умер от инфаркта. Рядом с его постелью стоял высокий господин в черном, с черными же большими крыльями за спиной, а рядом Смерть — мокрая и очень возмущенная.
— Он? — поинтересовался у нее господин с черными крыльями, показывая на Моисея Лейбовича длинным худым пальцем.
Смерть утвердительно кивнула и показала хитрецу кулак.
— Бред какой-то… — потер глаза Моисей Лейбович.
— У нашего ведомства к вам есть вопросы относительно ваших действий. Пройдемте, — заявил господин с крыльями.
— Никуда я с вами не пойду! У вас есть ордер на обыск или постановление об аресте? Если нет, тогда проваливайте, — возмутился осмелевший бессмертный Моисей Лейбович.
У господина в черном лицо вытянулось так, что, казалось, подбородок вот-вот упадет ему на носки ботинок. Он почесал затылок и растворился в воздухе.
Моисей Лейбович откинулся на подушки и закрыл глаза, потирая пылающую голову. Когда он их открыл, то товарищ с черными крылами уже снова стоял возле кровати, молча протягивая ему бумагу.
— Что это? — спросил Моисей Лейбович. — Ордер? Постановление?
— Приговор! 1000 лет в аду за попытку убийства Смерти при исполнении ею обязанностей и плюс ваши пятьсот чистилища, — ответил господин с крыльями и приподнял Моисея Лейбовича за локоть. В следующее мгновение тот поймал себя на мысли, что, кажется, безвозвратно умер.
После его смерти процветающая турфирма R.I.P. перешла к гильдии гробовщиков и ассоциации кладбищ, девиз которой был: «Есть жизнь после смерти». Правда, поговаривали, что теперь покойников никуда не возят, а сжигают в местном крематории по ночам. Но это все только слухи.
Урна же Моисея Лейбовича так и не отбыла на гору Синай — она стоит в стеклянном кубе на входе в шикарное здание фирмы, украшенное изумительной красоты похоронными венками и лентами, а под ней надпись:
«Здесь покоится единственный человек,
поездка которого сорвалась по вине нашей фирмы».
— Не помню, чтобы я когда-либо в своей жизни хотел женщину в этом смысле… — задумчиво сказал Иисус Навин девушке из фонда «Общественное мнение» в ответ на ее вопрос: «Со сколькими женщинами вы имели сексуальные отношения в своей жизни?»
Девушка не растерялась и молниеносно выдала вариант «Б»: «Со сколькими мужчинами вы имели сексуальные отношения в течение своей жизни?» Иисус Навин удивленно приподнял брови.
— Простите, я не понял…
— Ну, вы же… э… гомосексуалист?
— С чего вы взяли?
— Ну, раз никогда не хотели женщину в этом смысле…
— А что, я сказал, что хотел мужчину?
Девушка с явным любопытством уставилась на него через позолоченную клетку очков. Ей действительно стало любопытно, кого в своей жизни хотел этот странный, высокий, сутулый мужчина.
— Я не понимаю… а кого же?
— Никого!
— …?!!
— Я никого никогда в этом смысле, в каком вы спрашиваете, не хотел! — твердо ответил Иисус Навин, искренне возмутившись назойливости, беззастенчивости и глупости фонда «Общественное мнение», который старается узнать, в какое, собственно, количество различных женских гениталий проникал его член!
