— Ничего ж себе!
— Да-да, все так и есть. Можете у врачей поинтересоваться.
— А что же делать?
— Есть только один выход. Нужно Софью в соответствующее место поселить. Где за ней уход будет надлежащий. Только там она не будет представлять угрозы для окружающих.
— Стационар какой-то имеете в виду?
— Почти. Дом для престарелых.
— Во как! Ну если для дела нужно — это я не против. Коль вы советуете, как я могу спорить?
— Вот и хорошо, рад, что мы понимаем друг друга. Скажите, а жена ваша согласится на это?
— А куда ж она денется? Я ж в доме мужик, меня всем слушать положено.
— Вот и отлично. Тогда вы завтра вместе с ней приходите. Надо кое-какие бумажки подписать будет. А уж договориться с нужными людьми, оплатить переезд Софьи — это я возьму на себя. Как говорится, все за наш счет.
— Ого! До чего наша медицинская система дошла! Неужели у нас в стране что-то бесплатно делают?
— Еще как делают, Сергей Геннадьевич. Мы ради здоровья своих пациентов на любые жертвы готовы.
— Вот здорово! Скажите, а вдруг Софья не согласится?
— Согласится. Никуда не денется. Это я возьму на себя.
— Ну спасибо! Приятно с вами дело иметь.
— Совершенно взаимно. Завтра с супругой буду вас ждать.
— Заметано!
А на следующий день оба они были в кабинете Алексея Филипповича точно в назначенный срок. И справочку соответствующую без лишних слов подмахнули. Видно было, что не терпелось обоим от старушки избавиться. Довела, видать, сильно. Главный врач был только рад, теперь осталось дело за малым. Договорившись с семейной парой, что позвонит им, когда все формальности будут улажены, он проводил их до дверей и поднял телефонную трубку.
— Алло, Ванечка, — сказал он. — Здравствуй, дорогой. Узнал?
— Да как не узнать! Ты меня тогда так выручил, если бы не ты…
— Ну-ну, будет тебе о прошлом вспоминать. Ты мне лучше вот что скажи, не в службу, а в дружбу. Справочку одну мне нарисовать сможешь?
— А что за справочка?
— Да так, ерундовина. О том, что Малякина Софья Андреевна не в своем уме, следить за собой не может, в постоянном присмотре нуждается, ну и так далее. Сам знаешь.
— Да как же я тебе такое сделаю? Это ведь осмотреть надо и еще…
— А вот это все совершенно не обязательно. Или напомнить, как я четыре года назад задницу твою спасал?
— Лешенька, все сделаю в лучшем виде. Я добро помнить умею.
— Вот и славненько, другого я и не ждал. Через пару дней надеюсь получить от тебя нужную справочку. Мой шофер, когда эту старушенцию повезет, по пути к тебе и заскочет. Всех благ!
Повесив телефонную трубку, Алексей Филиппович довольно улыбнулся. «Ну вот и все, — подумал он. — Остался последний аккорд и можно расходиться по домам…»
А пенсионеры, между тем, по-прежнему пребывали в благодушном настроении. Главный врач затаился, гайки не закручивал, и доску позора, судя по всему, восстанавливать не собирался. Оживилась поликлиника, вновь улыбки на лицах появляться стали.
— Вот и получил наш начальник по ушам, — радовался Степан. — Теперь все по-другому у нас пойдет. Как раньше будет.
— Не торопись, — ответил Андрей. — Никто еще не знает, чем эта ситуация закончится.
— Да ладно тебе, он больше не полезет. Он ведь себе не враг.
— А может, нам с ним перемирие заключить? — предложил Кирилл. — Все ж лучше, чем на ножах постоянно быть, да колкостей друг от друга ждать.
— Мир? С ним? — возмутился Степан. — Да я скорее ему горло перегрызу, чем договариваться о чем-то буду.
— Согласен со Степаном, — заявил Андрей. — Он бабу Дуню погубил, Серегу. Нас всех опозорил. Никаких дел с этим человеком я иметь не намерен.
— И я тоже, — добавил Дмитрий Петрович. — Но продолжать войну я бы тоже пока не стал. Оглядеться нужно, посмотреть, как этот гад будет дальше себя вести.
На том и порешили, а затем очередь к хирургу заняли. Любопытно было старикам, развернут их или нет? Пошлют за направлениями и медицинскими картами или и так все сойдет? Каково же было их удивление, когда хирург не только принял их без всяких бумажек, но даже шутил и улыбался, крепкого здоровья всем пожелал. Другие пенсионеры, узнав об этом, еще больше обрадовались. Мигом от кабинета терапевта разошлись, да очереди к другим врачам позанимали. Как в былые времена. Никто беды не ждал и опасности не чуял. Уверены были, что Алексей Филиппович слабину дал. Понял, что жареным запахло, и пошел на попятную! Только Андрей, Степан, да Дмитрий Петрович убеждали стариков победу раньше времени не праздновать, да только куда там!
На следующий день Алексей Филиппович вызвал Лизу в свой кабинет и велел ей плотно закрыть за собой дверь.
— Ну как там обстановка, Лизонька? — спросил он. — Что в моей вотчине творится?
— Старики радуются, победу празднуют. Уверены, что вы отступились, и все теперь будет, как раньше.
— Замечательно. Вот ведь наивные, а? Совсем меня не знают! Ну да ладно, еще что?
— Врачи некоторые ропщут. Не понимают, почему от них то одного требуют, то другого. Сначала без направлений никого даже пускать не велели, а затем, наоборот, порядки былые вернули.
— Что ж. Куда им, недальновидным, мои мысли постичь? Этого я и не ждал. Ладненько, с ними я потом сам разберусь и политику партии разъясню. Вот столько с пенсионерами вопрос улажу и за медперсонал возьмусь. Еще новости есть какие-нибудь?
— Да вроде бы нет.
— Хорошо. Тогда вот что сделай. Как Софью одну увидишь, выцепи ее и ко мне в кабинет веди. Но только так, чтоб никто больше этого не видел. В смысле, никто из ее друзей.
— Конечно, Алексей Филиппович, сделаю.
— Вот и славненько. Иди работай.
Вызвать Софью на разговор для Лизы проблем не составило. Женщина обычно раньше всех приходила — к самому открытию поликлиники. Не сиделось ей дома с родной внучкой и ее лодырем-мужем. Смотреть на них было больно, а в последнее время даже противно. На замечания они не реагировали, к мудрым советам не прислушивались. «Отвяжись», «Сами разберемся», «Достала уже» — других слов они и не знали.
Подкараулив старушку на третьем этаже, Лиза взяла ее под руку и повела к главному врачу, объяснив, что у Алексея Филипповича имеется к ней важный и серьезный разговор.
— А что стряслось-то? — удивилась Софья.
— Вот от него все и узнаете. Мне он не докладывался.
Алексей Филиппович тоже приезжал в поликлинику заблаговременно, поскольку был очень пунктуальным человеком и никогда не опаздывал. В отличие от многих других руководителей, он считал, что хороший начальник обязан прибывать на рабочее место одним из первых, чтобы быть примером для других. Он с радостью встретил Софью и предложил ей сесть. Расположившись в кресле, женщина почувствовала себя очень неуютно. Ей было попросту страшно сидеть здесь наедине с этим человеком, выдерживать его пристальный взгляд. Она опустила глаза в пол и положила руки на колени, как примерная ученица в начальной школе. Алексей Филиппович улыбнулся, точнее, оскалился, как голодный волк в предвкушении скорой добычи. Но Софья совсем не обратила на это внимания…
— Здравствуйте, — обратился к ней Алексей Филиппович.
— Здравствуйте.
— Печальные новости у меня для вас, Софья Андреевна, очень печальные.
— А что случилось? — перепугалась женщина
— Понимаете, в чем дело… Как бы это помягче сказать… Знаете ли вы, что ваша внучка и ее муж жалуются на вас? Говорят, что жить с вами под одной крышей просто невыносимо.
— А вам-то какое до этого дело? — возмутилась Софья. — Вы в мою личную жизнь не лезьте!
— Да я бы и не лез, кабы не одно обстоятельство.
— Какое такое обстоятельство?
— А вот это, — ответил Алексей Филиппович, протягивая Софье документы, подписанные Сергеем Геннадьевичем и его женой. — Полюбуйтесь. Черным по белому написано, что отказываются они от вас и намерены поместить вас в дом для престарелых.
— Как же так, — растерялась женщина, не веря собственным глазам. — Да что же это делается… Я ж заботилась о них… Пылинки сдувала… Знала, что недолюбливают меня, но чтоб в дом для престарелых сдать…
— Да, Софья, к моему глубокому сожалению, все именно так и обстоит. Я понимаю, как вы расстроены, но там вам на самом деле лучше будет. И заботой, и уходом надлежащим обеспечат. Ну зачем вам жить с людьми, которые от вас избавиться хотят? Самой-то не обидно?
— Обидно мне или нет — не ваше дело. Я… Я… вообще не понимаю, что происходит…
— Вот я вам и пытаюсь объяснить. Завтра документики ко мне придут о вашей полной недееспособности. А это значит, что опекуна вам назначат. Скорее всего, им станет Сергей Геннадьевич. И уж тогда вы без его ведома и шагу ступить не сможете. Ни пенсию получить, ни в магазин сходить. Вам оно надо?
— Какой еще опекун? Я ведь сама о себе всегда заботилась…
