— На какой стороне кровати ты хочешь спать? — спрашиваю я Джима, который обозревает комнату, сидя на одном из мешков для мусора, в котором он принес одежду.
Он указывает пальцем на ту сторону кровати, которая дальше от двери:
— Я буду спать на этой половине.
— Позволь спросить из чистого любопытства почему?
— А потому, — объясняет он, — если сумасшедший убийца с топором вдруг вломится в дом с намерением порешить всех его обитателей, кто, по твоему мнению, будет первым?
— Тот, кто спит рядом с дверью… то есть я! Не могу в это поверить! — говорю я со смехом. Потом хватаю подушку и, размахивая ею, иду в атаку. Джим хватает другую и начинается великая битва. Пользуясь превосходством в силе, он пытается побороть меня и пригвоздить к кровати, как бывало делал, когда в детстве боролся с сестрой.
— Дай только мне с тобой расправиться, — говорит он мне, а я, лежа под ним, яростно сопротивляюсь и пытаюсь укусить его за руку. — Я объясню тебе, почему я выбрал это место.
— Ну давай.
— Ну слушай, если на тебя на первую нападет сумасшедший убийца с топором, это даст мне время соскочить с кровати и спасти хотя бы то, что от тебя останется. Мы можем, если хочешь, поменяться местами, но я не думаю, что ты окажешься настолько проворной и ловкой, что сможешь остановить сумасшедшего с топором.
— Ах ты мой рыцарь в потускневших доспехах, — говорю я саркастически. — А ну слезай с меня и дай мне поцеловать тебя по-настоящему.
Джим разжимает пальцы, сжатые на моих запястьях, мы готовимся к поцелую, но в этот момент раздается телефонный звонок.
— Постой, я возьму трубку.
— Да не надо, — просит Джим. — Автоответчик примет сообщение.
— Это, наверное, мама. Она звонила мне вчера вечером, а я забыла позвонить ей, поскольку готовилась к твоему переезду. Всего пару слов, — обещаю я Джиму, — а потом мы начнем с той точки, на которой остановились.
9.43
Элисон так долго говорит по телефону, что я, заскучав, включаю телевизор и начинаю смотреть какое-то ужасное ток-шоу, из тех, что передаются в рабочее время по будням. Тема сегодняшнего обсуждения: «Должны ли мы вернуться к смертной казни?».
Я уже начинаю внимательно следить за мнениями спорящих, когда дверь спальни открывается и возвращается Элисон. Буквально с первого же взгляда я замечаю, что настроение у нее уже не то.
— В чем дело? — спрашиваю я. — С мамой все в порядке?
— Я разговаривала с женщиной, которая беседовала со мной в издательстве «Купер и Лоутон». По всей вероятности, у них откроется вакансия младшего сотрудника в отделе рекламы, а поскольку я так хорошо показала себя на собеседовании, они пожелали узнать, не заинтересуюсь ли я открывающейся вакансией.
— Мне казалось, тебя интересовала редакторская работа?
— Я не могу позволить себе быть настолько разборчивой. Я, конечно же, хочу работать в издательской сфере, а поэтому должна соглашаться на то, что предлагают сейчас.
— Так ты что, действительно хочешь принять их предложение?
Воцаряется долгое молчание, которое я и принимаю в качестве ответа на свой вопрос.
— И когда открывается эта вакансия? — спрашиваю я.
— После Рождества. — Снова долгая пауза, а потом она говорит: — Ты ведь тоже можешь поехать. Можно же поискать работу в лондонских фирмах. Я уверена, что там возможностей удачного трудоустройства у тебя будет хоть отбавляй… Это совершенно не связано с тобой… или с нами, с нашими отношениями… или… ну, ты сам понимаешь с чем. Нам ведь очень хорошо вместе. Я просто хочу большего, чем имею здесь.
— Но я не хочу никуда уезжать, — отвечаю я. — Я счастлив здесь. Здесь все мои друзья. Я не хочу бросать все и всех. А отношения на расстоянии — это не для меня. Я не создан для этого. Я думал, что раз мы съехались, то это сильнее привяжет нас друг к другу. Но теперь ясно, мы идем в разные стороны. Может быть, нам и нужно разойтись как раз сейчас, чтобы остаться друзьями.
— Честно говоря, я не думаю, что я смогу остаться твоим другом, — печально говорит Элисон. — Я думаю, это будет очень болезненно. Поэтому будет лучше, если ты просто уйдешь.
10.01
Джим говорит мне, что перебирается обратно к Нику, и выходит, хлопнув дверью. Через секунду слышится треск открываемого почтового ящика, а затем лязг ключей, которые он бросает в него. Я поднимаю ключи с пола и, держа их в руке, рассматриваю долго и пристально. Из гостиной вдруг появляется Диско; она голодная и поэтому начинает протяжно мурлыкать, а потом впускает когти мне в ногу, а я начинаю рыдать, да так сильно, что не могу остановиться.
Суббота, 23 декабря 1995 года
18.47
Только что позвонили в дверь. Я пошел открывать и увидел на пороге Элисон, держащую на руках Диско. Несколько недель назад она позвонила мне и спросила, не соглашусь ли я приглядывать за кошкой, пока она будет обустраиваться в Лондоне. Она принесла с собой пластиковый мешок с банками «Вискаса», несколько пакетов сухого корма, ее игрушки, карточку с адресом ветеринарной больницы и датой очередной прививки. Похоже, Диско радуется встрече со мной гораздо больше, чем Элисон, по крайней мере мне так кажется. Она почти ничего не говорит и почти не смотрит на меня. Я не понимаю, почему она не может оценить все происходящее с моей точки зрения.
Моя подружка бросает меня и уезжает жить в другой город.
Отношения на расстоянии — это нонсенс.
Таковы факты, все произошло без моего участия, я ни в чем не виноват.
— Во сколько ты уезжаешь завтра? — спрашиваю я, видя, что она собирается уйти.
— В прошлый уикенд приезжал папа и увез самые тяжелые из моих вещей, — отвечает она. — Я еще не знаю. Вероятнее всею, рано утром, потому что поезда будут переполнены. Все спешат домой на Рождество. А как ты?
— Поеду домой на каком-нибудь из дневных поездов.
Она кивает. Наступает неловкое молчание.
— Ну ладно, я, наверное, пойду, — говорит она; наклоняется, чтобы погладить Диско, которая скребется в сумке, стоящей у наших ног. — Мы с девушками пойдем в «Кувшин эля» посидеть вместе на прощанье. Ты не хочешь пойти с нами?
— Я бы с удовольствием, — отвечаю я, — но слишком много дел.
— Ну ладно, тогда счастливого Рождества.
— Спасибо, — благодарю я. — Тебе того же.
Воскресенье, 24 декабря 1995 года
8.55
Канун Рождества.
Но что более важно, именно в этот день Элисон навсегда покидает Бирмингем. По этой причине я и молочу кулаками по входной двери ее дома. Я не хочу, чтобы она уезжала. Я не хочу, чтобы мы расставались. И я должен сказать ей все это прямо сейчас.
— Кто там? — спрашивает Джейн из-за закрытой двери.
— Быстрее, Джейн, это я, — кричу я в ответ. — Мне надо поговорить с Элисон, пока она еще не уехала.
Джейн открывает дверь и смотрит на меня.
— Ты немного опоздал с этим.
— Только не говори мне, что она уже уехала.
— Именно так, — твердо говорит Джейн. — Ей что, надо было сидеть здесь и дожидаться, пока у тебя крыша станет на место?
— Но…
— Без «но», Джим. Без всяких «но». Элисон любит тебя. А ты, и это факт, унизил ее.
Без малейшего понятия о том, на каком поезде она уезжает, я убеждаю себя, что у меня еще есть шанс увидеть ее до того, как она уедет из Бирмингема. Я несусь сломя голову в начало улицы, к автобусной остановке, к которой как раз подъезжает автобус пятидесятого маршрута. Расталкивая толпу пенсионеров с ручными тележками, я пробиваюсь к кабине шофера и мысленно молю его ехать быстрее. Он, по всей вероятности, не принимает моих мысленных посланий, поскольку тащится еле-еле, и, когда мы доезжаем наконец до центра города, я решаю, что скорее доберусь до вокзала своим ходом. Я уговариваю его выпустить меня около автовокзала Дигбет и бегу так, как будто жизнь моя зависит от быстроты этого бега — а ведь во многом так оно и есть. Я бегу от автовокзала через рыночную площадь, мимо собора Святого Мартина и дальше — к железнодорожному вокзалу.
Я не сомневаюсь в том, что Элисон едет домой в Норидж, поэтому устремляюсь к расписанию, висящему на стене. Я уже принял во внимание один важный факт (а именно то, что сейчас не суббота и не март месяц) и теперь знаю, что ближайший поезд на Норидж отходит от одиннадцатой платформы через пять минут. Я прорываюсь через пост билетного контроля и бегу вниз по эскалатору на платформу, которая, как я понял, построена так, чтобы не дать осуществиться моему плану: искать кого-то в до отказа набитом поезде — не самая легкая задача. В особенности когда этот поезд заполнен участниками чемпионата «Кто точнее скопирует внешний вид Элисон Смит». Вот целая группа Элисон, только располневших; вот группа Элисон, более низкорослых; вот группа тех, кто похож на Элисон со спины и не имеет с ней ничего общего, если смотреть спереди; вот несколько Элисон с волосами, как у Элисон, — на этом сходство кончается; вот несколько Элисон с фигурой Элисон, но с волосами не как у Элисон (вот, хотите верьте, хотите нет, Элисон-китаянка, которая внешне в точности Элисон, за исключением того, что в облике настоящей Элисон нет ничего китайского). А я все ищу ее, но нахожу лишь всех этих не-Элисон, а время все идет и идет. Наконец я подхожу к вагону F, в котором вижу ее, читающую журнал. Я колочу кулаками по оконному стеклу, она, вздрогнув, поднимает глаза. Я терпеливо жду, когда она подойдет к двери вагона, что она, к счастью, и делает, а когда опускает на ней стекло, проводник дует в свой свисток.
