Поехали на юг по Аргентине до Комодоро-Ривадавия и оттуду прямо на границу в Чили в Кояике. Приезжаем в Кояике, говорю: o:p/
— Можем зайти к губернатору, знакомый хороший, и даже поможет. o:p/
Оне отвечают: o:p/
— Перво проедем посмотрим, тогда будем решать. o:p/
Едем по етой тайге, я ликую, а оне говорят: o:p/
— Мы в етих лесах нажились в Боливии. o:p/
Я рассуждаю об устройство деревни, думаю обо всех людях, а оне мне отвечают: o:p/
— Чё нам про людей думать, каждый пусть думает про себя. o:p/
Думаю: каки странны, толькя оне люди, ласковы, но подхалимы, всё везде с подсмешками, особенно Евгений, про синьцзянсов толькя одне анекдоты. Не могу понять, что за человек. o:p/
С Чайтена на катере переплываем в Пуерто-Монт, оттуда заезжали в разны деревушки, в Вальдивия, Лос-Лагос. В Лос-Лагос нам сказали: в Жёжи деревушка, там есть 70 гектар земли, и не очень дорого, за 40 000 долларов. Съездили посмотрели. Да, земля ничего, коло асфальта, Вальдивия 60 километров. Оне договорились брать, спрашиваю: o:p/
— Мне уделите хоть бы четыре гектара? o:p/
Оне: o:p/
— Да, без проблем, приезжай, хоть будем молиться вместе. o:p/
— Ну, договорились. o:p/
Я с радостью уехал домой, оне вскоре тоже уехали в Боливию собираться кочевать. Приезжаю домой с хорошими новостями, стали собираться, тятя говорит: o:p/
— Ну, цыган же ты, Дашка! Не сидится тебе на месте. o:p/
— Но что поделаешь, так получается. Жили бы деревняй — может быть бы и не поехал. o:p/
Попросил тятю, чтобы отвёз до Барилоче, подцепили лодку за грузовик и тронулись в Барилоче. В Барилоче продали лодку, распростились с тятяй и на автобусе уехали в Чили всёй семьёй. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
15 o:p/
o:p /o:p
Приезжаем на ету землю, Артёмовских всё ишо нету. Зашли в дом, стали жить. o:p/
Дело было летом. Чем заняться? Вижу, что рукоделие здесь в ходу, работать на земле не подходит, надо много деняг. Обратился в мунисипалитет и попросился на выставку своих вышивок. Как раз была ферия <![if !supportFootnotes]>[24]<![endif]> , и нас приняли. Сделали дешёвеньки буклеты, выставили вышивки, иголочки, пяленки <![if !supportFootnotes]>[25]<![endif]> , нитки, рисунки, а программу сделали — что учим даром, бесплатно, толькя матерьял продаём. Народ заинтересовался, мунисипалитет дал нам помещение, где учить, и мы после каникул стали учить. Марфа с детками дома готовили рисунки, нитки, я делал иголочки и учил по пятницам. Обратился в телевизиённой Канал-10 в Вальдивия, ето тоже помогло хорошо. Стали учить в трёх местах. Вскоре добился в Сантьяго в главный канал, в программу «Сабадос гигантес», ету программу вёл дон Франсиско по прозвищу, а его звать Марио Круезбергер. 20 июля мы показали наши вышивки и указали почтовый адрес. К нам повалили со всёй страны письмы. Кажду неделю приходишь на почту, и в яшики письмов, что не входит. Все одне и те же вопросы: где и как можно научиться? Мы отвечали: организавывайтесь, делайте группы, ищите помещение, и мы раз в неделю будем приезжать учить вас, бесплатно, толькя берём за матерьялы, и берёмся учить в главных городах, от Пуерто-Монти до Сантьяго, по главный трассе Рута-Синко. o:p/
К етому времени приехали сам дед Артём с бабушкой Марьяй, младша дочь Васка, два сына — Карпей и Илюшка. Мы здесь без них свалили пять сухих и гнилых лесин на дрова, наняли искололи. Дед приехал, увидел, раскричался: o:p/
— Како имели право дерева трогать! o:p/
Стали извиняться, что сухи и гнилы, зима холодна, много сырости. Он поднялся ишо хуже: o:p/
— Не имеете права задеть и волосинки здесь! И зачем суда приехали, хто вас звал! o:p/
Видим, что пахнет говном, посудили, что делать, и решили в Пайжяко арендовать дом. Нашли, арендовали, стали переезжать. Хотели сколь-нибудь дров взять, но дед поднялся: o:p/
— У нас нет продажных дров, — и не дал ни полешка. o:p/
Ну что, подавись! Мы уехали в город. Но нам чудно: мы с ними прожили неделю совсем незнакомы, деды обошлись с нами очень по-холодному, а бабушка Марья наших детей так зайчатами и катила, везде ругала да обзывала. Мы с Марфой смеялись: ишо таки бывают люди. o:p/
o:p /o:p
16 o:p/
o:p /o:p
Вернусь назад, забыл. В 1988 году в Аргентину приезжал в гости Николай с женой с Аляске. Богатый, имеет два катера рыбальны, две лисензии — на палтус и на лосося. Ето будет брат того Павла, что Марфу не захотели взять с собой с Боливии в Уругвай. Ето не Кузьмин, а Басаргин. Кузьмины простыя, добрыя, Анисим Кузьмин етому Николаю двоюродной брат, Евгений Морозик тоже ему двоюродной брат. Но Николай пробыл неделю в Аргентине и ни раз не заехал к своему братану, но слепился с Ионой, и Иона его катал. А у Ионе привычкя: все таки-сяки, толькя оне хороши. Мы с Марфой видели его два раз и в дрезину пьяным, сразу поняли, что характер говно, одне подсмешки да укоры. Мне запомнилось одно слово, у его привычкя говорить: «А за деньги все поют». o:p/
Проехали оне всю Южною Америку, где старообрядцы живут, вернулись домой, и вскоре жена Лукерья попала на машине в аварию и убилась. Как это получилось, неизвестно, но она давно покушалась на свою жизнь, потому что муж был кровосос. o:p/
В 1990 году Николай приезжает с отцом Захаром в Уругвай и сватат Марфину сестру Палагею. Та не хотела выходить, он ей не нравился, да и намного старше: она 1963 года, а он 1948 года, вдовой, семья большая, двоя определённых да семеро на руках, последнему всего один год. Но тёща пристрела: выходи да выходи, что богатый, религиозной да милостливый. И девчонку сбили с ума, она вышла. o:p/
После свадьбе приезжают в гости в Аргентину с другим свояком, Василием, и собираются проехать по Андам, и в Чили. Заезжают ко мне как свояки, а Иона тут как тут, повёз к себе. Марфины сёстры стали настаивать, что «мы приехали в гости к сестре, а не Иону слушать». Мне обои свояки не понравились, всё подковырки да надсмешки, и всё у них синьцзянсы хуже бесей. Стали меня просить, чтобы повозил их по Андам и довёз до границы Чили. Я попросил грузовик у тяти, он дал, но тормоза были слабы, и не заводился. Стал своякам говорить, что машину добыл, но тормоза надо поправить, и не заводится. Говорят: «Дорогой поправим». Ну хорошо, поехали. Я взял троих сынков, заехали к тетке Фетинье — у них гостили тесть с тёщай, и тронулись в путь. o:p/
Дорогой говорю: «Тормоза надо поправить». Молчат. Едем по трассе 22, движение много, особенно Алто-Важе. Говорю: «Машину надо справить». Молчат. Думаю: испытаю, что будет дальше. На друго утро приезжам в Барилоче, и поехали вдоль Андов на юг, вдоль гор по крутикам. Мы без тормозов, машина не заводится. Через сутки приезжаем в Корковадо, говорю: o:p/
— Куда вас, на границу или поедете со мной рыбачить? o:p/
Тесть: o:p/
— Сразу поехали рыбачить. o:p/
Николай: o:p/
— Мне хоть как. o:p/
Василий: o:p/
— На границу. o:p/
Жёны настаивают: o:p/
— На рыбалку, чтобы отдохнуть. o:p/
Ну, поехали рыбачить. 60 километров дороги худыя, горы крутики. Вот уже вечер, холодно, машина подпрыгивает. Ишо минут пятнадцать, и будем на месте. Стукают из кузова, останавливаюсь: «В чём дело?». Вылазит Василий и взялся меня материть как мог, что завёз в такую глухомань, Николай туда же. Я слушал-слушал и заплакал. Тесть заступился и спросил: o:p/
— Далеко ишо? o:p/
— Нет, пошти на месте. o:p/
— Ну, поехали. o:p/
Приехали. Ето там, где первый раз приезжали землю смотреть. Утром погода угодила прекрасна. Все повеселели, я с детками приготовил сетки, надули камеру, пошли на озеро, поставили сетки. Но вода была очень холодна. Покамесь ставили сетки, я замёрз, меня стало стегать <![if !supportFootnotes]>[26]<![endif]> , едва-едва доплыл, дети напугались. Едва выпрямился и, сколь было силы, пошёл, постепенно разогрелся, и стало хорошо. Наутро пришли — полно сетки форели. Мы етот день консервировали, коптили, солили, вышло 60 банок консервы, два ведра по 20 килограмм солёной да ведро копчёной. Пробыли три дня и обратно доехали в Корковадо. o:p/
Довёз их до границы, помог груз стаскать, оформил в таможне. Когда стали распрощаться, Николай подошёл и бросил 100 долларов мне под ноги. Машину не справили, и вернулся я без тормозов, и машина не заводилась. Правды, топливо заливали. o:p/
Вернулись оне через две недели. Был праздник, мы были у Тимофея, было много гостей. Заходют Николай, Василий с женами, и взялись меня корить и подсмеивать. Я всё молчал. Народ не вытерпел и заговорил: o:p/
— Данила, ты что молчишь? Стань да по морде надавай. o:p/
— Да пускай! Хто что сеет — всё себе. o:p/
Стали с Марфой, сяли на машину и уехали. o:p/
Когда мы жили в Чили у Артёмовских в дому, приезжала к нам в гости Таисья. И что ей надо было — непонятно, поудивлялась и уехала. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
17 o:p/
o:p /o:p
Переехали мы в город, у нас пошло хорошо. Я стал учить: в понедельник Пуерто-Монт и Осорно, во вторник и в среду Сантьяго, в четверик Темуко, в пятницу Вальдивия, в субботу налаживал <![if !supportFootnotes]>[27]<![endif]> иголочки. Марфа учила поблизости: в Пайжяко, Рио-Буено, Ла-Унион и Футроно, в свободно время составляла рисунки и рисовала на материю. Ребятёшки учились в школе, а в свободно время мотали нитки с больших мотков на маленьки. o:p/
