— Конечно, — говорит Ложка. — Но ты выглядишь как настоящий человек.
— Знаю, — отвечаю я.
После небольшой паузы Ложка сообщает:
— Меня зовут Спун.[13]
— А меня Клут, — вступает в разговор мальчик с головой на пружинке. — А она — Саммер.
— Привет, — говорит девочка тоненьким-тоненьким голосом.
Она сказала только одно слово, но я понял, что она печальна. Я еще не встречал таких печальных девочек. Она печальнее даже, чем папа Макса, когда Макс не хочет по-настоящему играть с ним в мяч.
Ей грустно, может, как мне оттого, что исчезла Грэм.
— У тебя здесь кто-то есть? — спрашивает Спун.
— О чем ты?
— Твой друг-человек лежит в этой больнице?
— Нет, — говорю я. — Просто в гости зашел. Я прихожу сюда иногда. Тут хорошее место, для того чтобы найти воображаемых друзей.
— Это правда, — говорит Клут и кивает, из-за чего его голова вертится по кругу. — Мы с Эриком в больнице уже неделю, и я за всю жизнь не встретил столько воображаемых друзей, сколько здесь.
— Эрик — это твой друг-человек? — спрашиваю я.
Голова Клута подпрыгивает, что означает «да».
— Сколько ты живешь? — спрашиваю я.
— С летнего лагеря, — отвечает он.
Я считаю месяцы с начала лета:
— Значит, пять?
— Не знаю. Я не умею считать месяцы.
— А ты? — спрашиваю я у Спуна.
— Третий год, — говорит он. — Ясли, детский сад и вот теперь первый класс. Итого три года. Так?
— Да, — говорю я.
Я удивляюсь тому, сколько он продержался. Воображаемые друзья, непохожие на людей, обычно быстро исчезают.
— Три года — это много, — говорю я.
— Знаю, — говорит Спун. — Я не встречал никого старше себя.
— Мне почти шесть, — говорю я.
— Шесть чего? — спрашивает Клут.
— Шесть лет, — отвечаю я. — Макс сейчас в третьем классе. Он мой друг-человек.
— Шесть лет? — переспрашивает Спун.
— Да.
Все замолкают и удивленно таращат на меня глаза.
— Ты оставил Макса?
Это спрашивает Саммер. У нее тоненький голос, но она меня удивляет.
— О чем ты хочешь сказать? — спрашиваю я.
— Ты оставил Макса дома?
— Вообще-то, нет. Макс сейчас не дома. Он уехал.
— О-о! — Саммер молчит немного, а потом спрашивает: — Почему ты не уехал вместе с Максом?
— Я не мог. Я не знаю, где он.
Я собираюсь рассказать о том, что случилось с Максом, но тут Саммер снова начинает говорить. Голос у нее все такой же тихий, но мне почему-то кажется громким.
— Я бы никогда не оставила Грейс, — говорит она.
— Грейс?
— Грейс — мой друг. Я никогда бы ее не оставила. Даже на секунду.
Я снова открываю рот, чтобы рассказать ей, что случилось с Максом, но она меня опережает:
— Грейс умирает.
Я смотрю на Саммер. Я открываю рот, чтобы сказать ей что-нибудь, но мне не хватает слов. Я не знаю, что сказать.
— Грейс умирает, — повторяет Саммер. — У нее лейкемия. Это очень плохо. Это хуже, чем заболеть самым тяжелым гриппом. А теперь она умирает. Доктор сказал маме Грейс, что она умирает.
Я все еще не знаю, что сказать. Я пытаюсь придумать какие-нибудь слова, от которых Саммер стало бы легче. Или мне стало бы легче. Но Саммер снова меня опережает:
— Так что ты не оставляй Макса надолго, потому что он тоже может умереть. Не теряй возможности побыть с ним, пока он жив.
Я вдруг понимаю, что голос у Саммер не всегда был таким тихим и печальным. Он тихий и печальный, потому что Грейс умирает, но были времена, когда Саммер улыбалась и была счастливой. Теперь я вижу, какой была Саммер раньше, как если бы увидел ее тень.
— Я серьезно, — говорит она. — Наши друзья не живут вечно. Они умирают.
— Знаю, — говорю я.
Но я не говорю ей, что все, о чем я сейчас могу думать, — это то, что Макс может умереть.
Вместо этого я рассказываю о нем Саммер, Спуну и Клуту. О том, что он очень любит «Лего» и миссис Госк. О том, как он зависает. Как не любит ходить в школьный туалет. О его родителях. О стычке с Томми Свинденом. А потом я рассказываю им о миссис Паттерсон и о том, что она сделала с Максом. Как его обманула. Как она обманула всех, кроме меня.
Но она и меня обманула, потому что иначе я сейчас был бы с Максом.
По тому, как они меня слушают, я могу сказать, что Спун лучше всех понимает, о чем я говорю. Зато Саммер лучше понимает, что я чувствую. Мне кажется, она испугалась за Макса, почти как я. Клут тоже слушает, но он похож на Паппи. Вряд ли он вообще что-то понимает, он просто старается не пропускать слова.
— Ты должен его найти, — говорит Спун, когда я заканчиваю рассказывать.
Таким тоном Макс разговаривает со своими солдатиками. Не говорит, а приказывает.
— Знаю, — говорю я. — Но я не знаю, что делать, когда найду Макса.
— Ты должен ему помочь, — говорит Саммер.
Голос у нее уже не слабый, он все еще тихий, но не слабенький.
— Знаю, — повторяю я. — Но не знаю как. Я не могу сказать полицейским или родителям Макса, где он.
— Я не сказала, что ты должен помочь полицейским, — говорит Саммер. — Я сказала — Максу.
— Не понимаю.
— Для начала ты должен его найти, — говорит Спун.
Клут поворачивается от меня к Саммер, от Саммер к Спун, потом снова ко мне, и его прыгающая на пружинке голова начинает раскачиваться.
Вряд ли он за нами поспевает.
— Ты должен ему помочь, — говорит Саммер, и голос у нее звучит раздраженно и даже зло. — Ты должен помочь ему вернуться домой к маме и папе.
— Знаю. Но если я не могу говорить с полицейскими или с родителями Макса…
— Ты должен это сделать сам, — стоит на своем Саммер.
Слова отдаются во мне как крик, хотя она говорит все тем же своим крохотным голосом. Он звучит, как и раньше, но теперь он вовсе не крохотный. Он огромный. И Саммер тоже. Она, как и была, ростом с бутылку газировки, но все равно кажется больше.
— Не полиция, а ты, — говорит Саммер. — Ты должен спасти Макса. Ты не понимаешь, какой ты счастливый.
— Что ты хочешь сказать? — спрашиваю я.
— Грейс умирает. Она скоро умрет, а я не могу ей помочь. Я могу только сидеть рядом и пытаться ее развеселить. Но я не могу ее спасти. Она умрет и исчезнет навсегда, а я не могу ей помочь. Я не могу ее спасти. А ты можешь спасти своего Макса.
— Я не знаю, что мне делать, — говорю я.
Я смотрю на маленькую слабую девочку с маленьким слабым голосом, но чувствую, что теперь это я маленький и слабый. У Саммер как будто на все есть ответ. Я, возможно, самый старый воображаемый друг в мире, но эта девочка знает все, а я — ничего.
Вот тогда я понимаю, что у нее может быть нужный мне ответ.
— Что будет с тобой, когда Грейс умрет? — спрашиваю я.
— Ты боишься, что Макс может умереть? — спрашивает Саммер. — Что эта учительница сделает так, что он умрет?
— Может быть, — говорю я.
Мне плохо оттого, что я об этом думаю, но это правда. Если гнать от себя мысль — это не значит, что она не приходит снова.
— Ты беспокоишься за Макса или за себя? — спрашивает Саммер.
Я хочу соврать, но не могу. Эта маленькая слабая девочка с тихим слабым голосом все понимает. Я это вижу.
— И за него, и за себя, — говорю я.
— Не нужно думать о себе, — говорит Саммер. — Макс может умереть, а ты можешь его спасти. Ты можешь спасти и себя, если спасешь его. Но это не важно.
— Что будет, когда Грейс умрет? — снова спрашиваю я. — Ты тоже умрешь?
— Это не имеет значения, — говорит Саммер.
— Почему? — спрашиваю я.
— Да, — говорит Спун. — Почему?
У Клута подпрыгивает на пружинке голова — он тоже хочет знать. Мы все хотим знать, почему это не имеет значения.
Саммер молчит, и я снова задаю свой вопрос. Мне страшно его задавать. Я немного боюсь Саммер. Не могу объяснить почему, но это правда. Боюсь маленькую слабую девочку с маленьким слабым голосом. Но все равно спрашиваю:
— Ты умрешь, когда умрет Грейс?
— Думаю, да, — говорит Саммер и смотрит на свои маленькие ножки, а потом поднимает голову и смотрит на меня. — Надеюсь, что да.
Мы очень долго молча смотрим друг на друга, а потом она спрашивает:
— Ты спасешь Макса?
Я киваю.
Саммер улыбается. Я первый раз вижу, как она улыбается. Улыбка появляется на ее лице всего на одну секунду и сразу исчезает.
— Я спасу Макса, — говорю я.
А потом, потому что думаю, что это важно сказать, особенно важно для Саммер, я добавляю:
— Обещаю.
Саммер снова улыбается.
Я спускаюсь в лифте вместе с человеком, который толкает перед собой какой-то медицинский прибор на колесиках. Он выходит на четвертом этаже, и я выхожу с ним. Дело в том, что, если лифт ехал вниз — это не значит, что он не поедет снова вверх. Я уже это видел. Я видел, как этот лифт так делал.
Я выхожу из лифта и поворачиваю направо. Лестница за углом. Когда я поворачиваю за угол, я замечаю надпись на стене. Это слова с маленькими стрелками, которые указывают направление: налево и направо. Я не очень хорошо читаю, но некоторые слова могу прочесть:
