Ознакомительная версия.
Да, конечно, кинематография — это индустрия, это бизнес, касса действительно важна. Когда я брал интервью у голливудской звезды Миры Сорвино, она вспомнила своего отца, очень известного оперного певца, обожавшего Верди. Когда его спрашивали, действительно ли так хороши оперы Верди, он отвечал:
— Спросите у кассирши.
Конечно, правда и то, что американский кинематограф производит много второразрядного (и это было особенно верно тогда, когда Голливуд «выстреливал» до восьмисот полнометражных фильмов в год; сегодня их количество не достигает и ста). Но тем не менее в том самом 1935 году, когда Ильф и Петров были в Голливуде, «Оскар» за лучшую мужскую роль получил блестящий Виктор МакЛаглен, за лучшую женскую роль — великая Бетти Дэвис, «Оскар» за лучший фильм завоевала изумительная картина «Стукач», а постановщик этого фильма, великий Джон Форд, получил «Оскара» за режиссуру. Кстати, в том же тридцать пятом году специальную премию «За выдающийся вклад в развитие американского кинематографа» получил Дэвид Гриффитс, человек, которого многие считают основателем кинематографии.
Почему-то это прошло мимо авторов «Одноэтажной…». Тридцатые годы считаются золотым веком американского кино, именно тогда появляются такие, ставшие легендарными мастера, как Гарри Купер, Джимми Стюарт, Хэмфри Богарт, Кларк Гейбл, Спенсер Трейси, Лели Хоард, Кэтрин Хепберн, Грета Гарбо, Норма Ширер, Марлен Дитрих, Луиз Рэниер, Фредрик Марч, Джеймс Кагни, Генри Фонда, Бетти Дэвис, такие режиссеры, как Фрэнк Капра, Льюис Майлстон, Джордж Кукор и Джон Форд.
Не заметили они и того, что пресловутый «хеппи энд» («счастливый конец»), который уже давно стал предметом издевательства со стороны «думающих людей», на самом деле выполнил роль исключительной важности: спас Америку. Да-да, уважаемые читатели, именно так.
В начале и почти до самого конца тридцатых годов Америка находилась в глубочайшей депрессии. Десятки миллионов людей не имели работы, в стране ощущался настоящий голод, казалось, нет никакой надежды, нет будущего. Голливудское кино как бы говорило людям: «Все будет хорошо, порок обязательно будет наказан, добро и справедливость обязательно победят, у всех нас есть будущее, и оно, это будущее, прекрасно».
Мне могут возразить, что такое кино уводит от действительности. Да, уводит. Как сказала в беседе со мной Милла Йовович:
— Существует своего рода формула. Когда вы смотрите американское кино, в нем затрагивается много разных проблем, но в основном оно очень увлекательно… и основано на желании зрителя отвлечься от реальности, окунуться в другой мир.
— А что такое, по-вашему, звезда?
— Мне кажется, люди, ставшие звездами, это те люди, которые затягивают нас в экран. Мы смотрим на них и отождествляем себя с ними, видим в них тех, кем хотели бы быть.
Почти то же самое сказала Мира Сорвино:
— Есть такое мнение, что звезда — это такой человек, если это мужчина, мужчины хотят быть как он или его друзьями, а женщины — быть с ним. Кто-то, кто привлекателен для всех, человек, с кем все себя отождествляют или к кому тянутся.
Пожалуй, самым жестким в своих суждениях был Майкл Йорк, англо-американский актер, давно живущий в Голливуде, звезда которого засияла после исполнения им главной мужской роли в фильме «Кабаре», который так ответил на мой вопрос, считает ли он, что кино это по-прежнему способ отвлечься:
— Да, думаю, в значительной степени это так, потому что по большей части киноиндустрия направлена на развлечение зрителя. Но иногда создается фильм, который делает то, о чем говорил Шекспир, держит зеркало перед природой — показывает людям, кто они такие на самом деле… Но в целом мы живем в эру корпораций… Их задача создать продукт, который будет востребован на рынке… Рынок контролирует творчество, как будто хвост виляет собакой — в творческом смысле.
— Вам не кажется, что такой интерес к доходам вредит качеству?
— Это очень отрицательно сказывается на творческом процессе, потому что один из его компонентов — это право на ошибку. Один из ярких примеров — великий Боб Фосси. Мне посчастливилось с ним работать в фильме «Кабаре» — который он мог бы вполне не снять. Потому что предыдущий фильм Фосси провалился. Только по какой-то удивительной, невероятной причине продюсер Сай Фьюэр пригласил Боба Фосси, этого неудачника! А потом он за один славный год собрал все премии — «Оскара», «Грэмми», «Тони». Понимаете, если бы ему не дали второй шанс исправить прошлые ошибки, фильма «Кабаре» просто не было бы. Он же творческий человек, он учится.
— А что вы думаете о влиянии кино на зрителя? Если, скажем, люди видят много насилия на экране, ведет ли это к снижению их чувствительности? Несет ли художник ответственность перед зрителями?
— Ответить на ваш вопрос, значит открыть ящик Пандоры.
— А вы откройте.
Йорк коротко хохотнул, потом сказал:
— Не знаю, я тоже об этом думаю. Должен ли ты быть образцом для подражания или твое дело трактовать образ, не более того? Это большая ответственность. Мне иногда присылают такие сценарии, что читаешь и думаешь: нет, это неправильно, здесь слишком много насилия, меня это отталкивает, я не хочу это делать.
Майкл Йорк живет в том районе Лос-Анджелеса, в котором живут звезды кино и шоу-бизнеса, в Беверли-Хиллз, в совершенно потрясающей по красоте вилле, с террас которой открывается феноменальный вид на весь город. Оттуда, свысока, не различить ни бедных, ни богатых районов, нет ни банд малолетних преступников, ни Силиконовой Долины, а есть лишь одна красота. Ну чем не голливудское кино?
* * *
Мы сидим на бесконечном пляже, и перед нами лежит бесконечный же Тихий океан. Он дышит глубоко и спокойно, накатывая свои волны на белый песок. Вечереет. В бледно-голубом небе веером раскинулись маленькие розовые облака.
— Ну вот, Владимир Владимирович, — говорит Ваня, — вот, кончилась Америка!
— Ничего не кончилась, — отвечаю я.
— А что там дальше — Гавайские острова, больше ничего, — настаивает Ваня.
— Но это тоже Америка, — говорю я, и сидящий рядом Брайан кивает.
— Какое у вас самое яркое, самое главное впечатление от поездки? — спрашивает Ваня.
— То, что я скажу, звучит банально, но самое яркое и большое впечатление у меня от людей. От того, какие они открытые, готовы говорить, к тому же не встретили ни одного дурака.
— Надеюсь, вы включаете в это число и нашу съемочную группу? — замечает Ваня.
— Включаю, включаю. А ты, Брайан, что ты думаешь?
— Мне как-то стало много уютней, — говорит Брайан, — я заново открыл для себя свою страну, и то, что я узнал, в общем, меня радует.
— А для меня, — заговорил Ваня, — самым сильным впечатлением оказалось то, что Америка — очень разная, ну очень, и притом очень земная, в ней хорошо жить.
А потом он вдруг заторопился, вскочил и сказал, что сейчас вернется. И ушел куда-то с пляжа.
Но тут в сопровождении Ивана Носкова на пляж выплыла Зоряна. Она была в бикини, каскад золотистых волос ниспадал на ее мощную спину, она шла величаво, неся высокую грудь и все тело с необыкновенной легкостью — и пляж замер. Женщины смотрели так, словно кто-то подкрался к ним сзади и чем-то тяжелым ударил по голове; у мужчин на лицах было написано: «нет, это мне снится, этого не может быть!». Кажется, даже волны Тихого океана замерли перед этим явлением природы.
А далеко-далеко знаменитая на весь мир достопримечательность «Города Ангелов», трехмерная надпись «Голливуд», потухла на несколько секунд, как бы в знак понимания того, что реальность бывает куда более сказочной, чем самая фантастическая выдумка «Фабрики грез».
И среди этой тишины раздался дрожащий от восторга голос вернувшегося Вани:
— Вот, посмотрите!
И мы увидели: перед ним, около машины, лежал большой раскрытый футляр, а в футляре необыкновенной красоты гитара. Наконец-то исполнилось желание, о котором Ваня говорил буквально с первого дня: купить хорошую акустическую гитару. Он смотрел на нее влюбленными глазами, приговаривая «так сказать, так сказать», и в это мгновение для Ивана Урганта не существовало ничего, даже самой Зоряны.
Глава 12
Сюжет, о котором нет ничего в нашем фильме
Из Лос-Анджелеса мы, в отличие от Ильфа с Петровым, не поехали в Сан-Диего. Мы поехали бы обязательно, но с совершенно определенной целью. В Сан-Диего базируется Военно-морской Тихоокеанский флот, там же находится школа пилотов «топ-ган» (top gun), элитная часть военно-морских летчиков. Хотелось повстречаться с ними, сравнить их с будущими летчиками, с которыми мы встречались в Колорадо Спрингсе. Однако нам изначально предложено было вместо Сан-Диего посетить главную базу ВМС США в Норфолке, что в штате Вирджиния — понятно, предложение было принято.
Ознакомительная версия.
