И я сказал: «Что?», садясь ровно и убирая руку.
И тогда он сказал: «Ты вообще блин мое мнение принимаешь во внимание, приятель? Я же просил тебя больше не ставить эту пластинку».
И я сказал: «Не понимаю, это же отличная пластинка», — и он сказал: «Выключи эту хрень, если не хочешь заниматься петтингом на заднем дворе». Заниматься петтингом на заднем дворе я не хотел, потому что мне был известен секрет Майка: девчонка на диване, вероятнее всего, будет просто лежать и позволять тебе делать все, что хочется, в отличие, от, скажем, машины или заднего крыльца. К тому времени мне уже приходилось заниматься этим с десятком девчонок, но я все еще не мог сказать, что происходит у них в голове, когда они просто смотрят в потолок, думают ли они о домашнем задании, или представляют меня кем-то особенным типа Скотта Байо, но, как говорил Майк, если ты затащил ее на диван, полдела сделано.
— Черт, да что такого-то? — сказал я. Я встал и выключил пластинку, и поставил вместо нее Cream с Эриком Клэптоном, но настроение уже ушло. Когда я попытался расстегнуть Терезин лифчик, она остановила меня и спросила: «Здесь есть ванная?», и я кивнул и указал наверх, и она засела там на полчаса, пока не собралась уходить ее подружка, и они ушли, даже не спустившись сказать «пока» или «спасибо», или хоть что-нибудь.
Я влюбился в девчонку по имени Дори. Она жила по соседству с Майком и, впервые увидев ее, я втрескался так, что было совсем не до смеха. Вообще-то я никогда не влюблялся в девчонок сразу, а только присматривался, как с Гретхен, которая так долго была мне другом, что из этого вряд ли что-то могло получиться, и, ну, я не был блин особенно прихотлив. Майк говорил, надо брать, что дают, и так я и делал. Вокруг были тучи и тучи вполне себе приличных девчонок, которым для полной дефлорации требовался какой-нибудь незаметный тихий одиночка, чтобы покончить с этим раз и навсегда и никогда больше не видеть этого придурка. Вот тут-то и появлялся я, хотя так ни разу и не довел начатое до конца. Моника Даллас: щупал поверх лифчика. Келли Мэдди: залез в трусы. Кэти Конопловски: не окончательная дефлорация, но очень близко.
Итак, впервые я увидел Дори в пятницу вечером, где-то через месяц после того, как мама Майка сошла с ума. Майку в конце концов пришлось пойти подыскать себе работу, в «Дибартола пицца», забегаловке недалеко от его дома, и раньше одиннадцати он теперь как правило домой не возвращался. В тот вечер мне пришлось ускользнуть из дому через окно спальни на первом этаже, вскочить на велосипед, доехать до Майка и спуститься вниз по ступенькам в подвал. Громко играл Moonlight Drive, Doors, слышно было даже с улицы. Когда я спустился, там была она — высокая девчонка сидела на диване рядом с Майком и курила косяк, на ней была футболка «Iron Maiden», прежде, очевидно, черная, но теперь, от долгого ношения, серая и потертая. Дори была высокая и худая, длинные сальные каштановые волосы. Бля. Ни у одной моей знакомой девчонки не было челки, все они носили этот ебаный хвост. В смысле, бля. Еще у нее был этот засос на шее, одна ярко-красная отметина у основания. Для меня это означало, что она трахается напропалую, ну не знаю. Она сидела там, в подвале у Майка, и собачилась с этим чуваком, Ларри, с чудовищными угрями на лице, она орала на него за то, что он пролил пиво на ее ботинок, и Ларри, покорный из-за прыщавой рожи, только кивал и извинялся, вытирая мысок ее черного ботинка. Затем, по ошибке, Ларри со своими чудовищными угрями взглянул на нее, улыбнулся и сказал: «Прости, чувиха».
— Я что, выгляжу как чувиха, ты, уебище? — спросила она.
Уебище? Подумал я. Кто, интересно, вообще употребляет слово «уебище»?
Девушка твоей мечты, подсказало мне сердце. Внезапно, и я знаю, что это идиотизм, мне привиделось, будто во сне: Дори встает с дивана, приглаживая каштановые волосы, расстегивает грязные синие джинсы и, в общем, я знаю, это странно, но я представил, как появляется волшебный золотой венец, этот волшебный золотой венец просто появляется, когда она расстегивает джинсы, как распускающийся бутон, ну, и в общем, все. Я спустился по ступенькам, махнул Майку, поприветствовал Ларри с чудовищными угрями и уселся прямо напротив Дори.
— Привет, — сказала она, быстро помахав рукой. — Я Дори.
— Дори? — спросил я.
— Точно, — сказала она, закатывая глаза.
— Моя соседка, — сказал Майк, передавая мне косяк. — С детства.
— Круто, — сказал я, глубоко затягиваясь.
— Когда мы были маленькие, мы устанавливали водяную горку между нашими лужайками, — сказал Майк. — Хорошее было времечко, — добавил он, кивая сам себе.
— А теперь мне приходится все время работать, бля, — сказала Дори. — И никаких тебе горок.
— Правда? Где работаешь? — спросил я и не закашлялся, выдыхая дым.
— У отца в ресторане, «Докис».
Я передал ей косяк, и на секунду наши руки соприкоснулись, о, всего лишь на мгновение.
— Рыбный ресторан? На Кедзи? — спросил я. — Как давно ты там работаешь?
— С детства. В ночную смену.
— В ночную смену? Ты же ребенок.
— Мне семнадцать, — сказала она.
— Нет, как ты можешь работать в ночную смену? — спросил я.
— Папе нужна была помощь, видишь ли, ему операцию сделали, а больше никого нет, вот я и прихожу по ночам помогать ему. К тому же, — сказала она, — этот парень Кен, повар, угощает меня травкой.
— Это он тебе шею изуродовал? — спросил Майк, по-братски так спросил.
Она опустила взгляд, затем подняла бровь и сказала:
— Не твое собачье дело.
— Сколько ему лет? — снова спросил Майк.
— Отъебись, — сказала она. — Двадцать пять.
Я посмотрел на нее и понял, что втрескался так, что совсем даже не до смеха. Мне захотелось спросить ее прямо там, а не могла бы она, может быть, подумать о том, чтобы стать моей подружкой, и мы могли бы даже подождать с сексом до свадьбы, но вместо этого я спросил:
— Так тебе нравится Iron Maiden?
— Да, их старые песни, когда они еще про волшебников и эльфов пели и про все такое. Хотя вот еще «Потерянные годы» неплохая песня.
Я был, черт меня побери, впечатлен. Я взглянул на нее и решился задать самый сложный вопрос из всех, что можно задать девчонке, а именно:
— Эй, Дори, а какую самую первую пластинку в жизни ты купила?
— Честно? — спросила она.
— Ага, — сказал я.
— New Kids on the Block.
— Правда, что ли?
— Правда.
Это означало, что она не врушка и не старается выглядеть крутой, поскольку New Kids on the Block был первым альбомом любой известной мне девчонки, и вопрос был только в том, признавались они в этом или нет. Я был полностью, абсолютно шокирован.
— Эти парни были секси, черт возьми, — сказала Дори.
— Ага, — сказал я, неизвестно зачем с этим соглашаясь. — Однажды я записал себе какой-то их клип с MTV и пытался научиться танцевать, как они.
— Не пиздишь? — спросил Майк.
— Пизжу, — сказал я. — Чтобы попытаться произвести на нее впечатление.
— Мне кажется, это так сексуально, — сказала она, усмехаясь. — Хотела бы я, чтобы какой-нибудь чувак научился танцевать, как New Kids, ради меня.
— Я все еще могу, если хочешь, — сказал я.
— Я подумаю, — парировала она, улыбаясь мне едва заметной улыбкой.
— Дай мне знать, — сказал я.
— Непременно, — ответила она, и это был только наш разговор, только между нами. Она посмотрела на меня пристально и спросила:
— А ты разве не носишь очки?
— У меня линзы.
— Я тебя раньше постоянно видела в торговом центре, в «Замке Аладдина», — сказала она.
— Правда?
— Я там работала рядом, где футболки разрисовывают.
— Ух ты, — сказал я. — Я был там однажды и разрисовал себе футболку.
— И что ты написал на ней?
— «Бесшабашная юность», — сказал я. — Это название группы, которую я пытался создать.
— А что, неплохое название.
— Знаю, — сказал я. — Поэтому я и написал его на футболке. Чтоб никто не спер.
— Отличная идея.
— Знаю. У меня было еще штуки три, с разными надписями, ну если, знаешь, мне когда-нибудь удастся собрать группу.
Дори улыбнулась и прищурилась, указывая на меня сигаретой, но не говоря ни слова, и я в ответ наставил на нее указательный палец. Что-то происходило между нами, но Дори сказала:
— Ну, думаю, мне пора линять.
— Серьезно? — сказал Майк.
— Да, я завтра весь день работаю.
— Как жалко, — сказал я, и сердце застучало у меня в ушах.
— Да уж, — сказала она.
Когда она встала, я увидел, какая на самом деле она высокая. Она одернула футболку «Iron Maiden», обтянув ею маленькую грудь.
— Приятно было познакомиться, — улыбнулась она как-то неловко. И стала подниматься по ступенькам, и ноги у нее были — закачаешься.
