— Прямо вот здесь и останови.
Вы понимаете, да? По идее, нужно было открывать дверь, хватать куртку, выпрыгивать и убегать. Но мой рюкзак лежал в багажнике. Поэтому я начал объясняться.
— Сколько мы проехали?
— Пятьдесят два километра.
— Значит, я должен…
— Пятьдесят два доллара. Ну и там на чай, то-сё.
— Ты всерьез думал, что я столько заплачу тебе за двадцатиминутную поездку?
— А чего?
— Fuck! Разумеется, я не стану платить за поездку на такси пятьдесят долларов. Это нереально. Столько даже в Нью-Йорке не платят.
— У нас, брат, не Нью-Йорк.
— Именно поэтому я и не стану столько платить.
Водитель слушал меня, пробовал возмутиться, тер пальцами нос и выглядел несчастным.
— О'кей. Сколько ты сможешь заплатить?
— У меня всего один доллар. Ровно один. Ты нечетко выразился, а я невнимательно слушал. Дальше я дойду пешком. Спасибо. Вот этот доллар. Больше у меня нет. Вообще ничего нет. До свидания.
Водитель покрутил бумажную денежку в пальцах и сказал, что машина не его, он ездит на чужой и за деньги ему предстоит отчитываться, так что пусть я подожду — сейчас подъедут ребята, и я должен буду объяснить недоразумение им, ладно?
Он набрал номер на мобильном телефоне, и ребята появились почти сразу. Они выбрались из машины, щелкнули резинкой тренировочных штанов, громко сморкнулись. Сморкались они просто здорово. Очень киногенично.
Один наклонился к окну машины, поинтересовался, в чем проблема.
— Леша, этот парень платить не хочет.
— Как это?
— Говорит, нет денег!
— А чего ж тогда садился?
В том городе, в котором живу я, так одевались бандиты конца XX века. Спортивные костюмы, кожаные куртки с погончиками, лысые черепа. Ребята напоминали русских мафиози, как их показывают в дешевых иностранных кино, но которых никогда не встретишь в реальной жизни. Я не боялся ребят.
— Ну-ка, это… вылези-ка из автомобиля.
Я вылез. По обочинам дороги стояли деревянные дома, а за ними начиналась тайга.
— Платить отказываешься?
— Я не отказываюсь. Ваш водитель нечетко сформулировал, сколько стоит поездка. У меня нет таких денег.
Я был уверен, что ничего особенного не произойдет: поговорим и разойдемся. В моем городе такие парни контролируют автозаправки и стриптиз-бары, но давно не грабят приезжих, не способных заплатить за поездку на такси.
Я был настолько в этом уверен, что не успел увернуться, и, когда по ту сторону моих век все взорвалось, я просто упал навзничь и не сразу сообразил, что голову стоит прикрыть руками, потому что ноги у парней сильные, а голова у меня всего одна.
Они били меня сильно и молча. Зато не очень долго.
Потом один из ребят стал шарить у меня по карманам. Я не врал: денег у меня действительно не было.
Мой рюкзак и лежавшую на заднем сиденье такси куртку ребята забрали в качестве трофея. В куртке лежал билет на самолет. Увидев, что они собираются уезжать, я поднялся и бросился к машине. Один из них ударил меня чем-то тяжелым по голове, и я опять упал.
7До аэропорта я добрался через сорок минут после того, как авиалайнер, выполняющий рейс по маршруту «Новосибирск — Петербург», поднялся в воздух.
Клянусь: никогда в жизни я не обращался за помощью «милиции. Не обращался раньше и, надеюсь, не обращусь в будущем. Но тут был экстремальный случай.
Я доковылял до постового и рассказал ему о случившемся. Он полистал мой паспорт и спросил, чего я от него хочу.
— Помогите мне.
— Как?
— Попробуйте найти этих орлов. У них мой билет на самолет.
— Ты же сам говоришь, что твой самолет улетел.
— Ну да.
— И в машину к ним ты сел тоже сам.
— У них остался мой билет! Теперь я не смогу улететь!
— А как ты собираешься улетать, если самолет уже в воздухе?
— Я попробую объяснить в кассах. Мне должны вернуть стоимость билета… хотя бы часть стоимости.
— Знаешь, разбирайся со своими проблемами сам, ладно?
— Вы не станете их искать?
Постовой только рассмеялся.
8Всю ночь я просидел на поребрике возле аэропорта. За спиной в ларьке «Аудио-Видео» играла группа «Русский Размер». Знаете? Это два таких пожилых толстых клоуна. Последние викинги русского техно. Пророки поколения, которого нет… моего поколения.
Иногда я пальцами трогал разбитое, немного незнакомое лицо. Оно болело.
Тысячелетие тому назад в странном городе, название которого почти невозможно вспомнить, хотя называется он Санкт-Петербург, я ходил в дорогой клуб на мероприятие, во время которого «Русский Размер» отыграл пару своих песен.
К синтезаторам и сэмплерам эти парни подошли так, будто перед ними пулемет с последним патроном. В тот вечер я понял, что мне нравятся эти толстые персонажи, потому что теперь я тоже толстый и мое время тоже давно прошло, и, хотя я никогда особенно не любил электронную музыку, я купил их кассету и, прежде чем оказаться в этих краях, иногда слушал ее дома… думал о том, как хорошо все начиналось и как глупо закончилось.
Крым. Казантип. 1993 — 1998 годы
На самом деле момент появления техно-музыки я прозевал. «Гагарин-party» уже закончилась, и декорации разобрали, а я по-прежнему считал, что джангл — это просто написанное по-английски слово «джунгли».
Я не успел заметить путча-1991. О том, что СССР перестал существовать, я узнал с опозданием на несколько месяцев. Просто в то время мне было не до того.
Симптомами наступления совершенно новой эпохи стало для меня, во-первых, появление на улице круглосуточных ларьков с фальшивой водкой и «Сникерсами», а во-вторых, то, что все газеты города вдруг стали публиковать объявления с телефонами проституток.
Весь 1992 год люди вокруг меня говорили лишь о том, кого из приятелей вчера застрелили возле ларька и как собеседники (знакомые собеседников) обманули службу охраны проституток. Говорить на эти темы следовало, широко распахнув глаза и теребя что-нибудь в нервных пальцах.
Это было время, когда люди вдруг обнаружили, что теперь можно все, и испугались своего открытия.
Можно было веревкой перегородить дорогу около своего дома и, как Робин Гуд, взимать с прохожих плату за проход. Или официально заказать в Колумбии пробную партию хорошего кокаина.
По Кремлю бродили банды магистров черной магии, а за то, за что вчера сажали в тюрьму, можно было получить правительственную награду.
У меня был приятель, который жил в квартире ровно над одним из первых частных ресторанов города. Ресторан располагался почти в подвале. Чтобы посетители могли курить, госинспекция потребовала установить в помещении вытяжку воздуха, но помещение ресторана было тесным, и установить ее было некуда.
Рестораторы мучались долго, а потом нашли выход, который устроил всех. Вытяжку провели прямо в квартиру моего приятеля. За это тот вместе с женой и братом жены мог один раз в день бесплатно получать в заведении обед из трех блюд на каждого, правда без алкоголя.
Я же говорю, это было время, когда каждый сам решал, как станет жить дальше. Например, я в год открытия первого официального rave-клуба страны взял и женился.
2Я пытался заработать на жизнь работой в газетах. В те годы это было невозможно. Газеты появлялись, исчезали, каждый месяц меняли название и ни копейки не платили сотрудникам.
Моими любимыми джинсами тогда были рваные, все в дырках, как у Стива Тайлера из «Aerosmith», голубые «Левайс». К 1993 году джинсы истрепались настолько, что превратились во что-то вроде домашнего халата. По крайней мере, из дома в них я старался не выходить: чересчур экстремально.
Мое утро начиналось с того, что я обзванивал редакции, пытался выклянчить хоть несколько рублей. Каждое утро я злился и хотел, чтобы редактора расплатились прямо сейчас.
Как-то главный редактор издания, которое задолжало мне больше других, сказал, что, ладно, уговорил, только пусть по дороге я заеду в Эрмитаж и напишу что-нибудь про открытие тамошней выставки, потому что открывает выставку не хухры-мухры, а наследный принц Бельгии.
То, что мне платили деньги, было настолько невероятно, что, лишь входя в эрмитажный пресс-отдел, я сообразил, что так и не переодел брюки. Работницы отдела смотрели на меня круглыми глазами и не могли поверить, что выглядящий ВОТ ТАК парень… явно необразованный молодой негодяй, через дырки в брюках которого видны не только рыжеволосые коленки, но даже и кусочек ягодицы, хочет быть аккредитованным на столь официальном мероприятии…
Редактор все-таки дал мне денег. Я смог накормить жену и поесть сам. На сдачу я решил купить хотя бы одни более или менее новые джинсы. Приблизительно в то же время, что первые клубы, в Петербурге появились и первые second-hand-ы.
Самые большие «вторые руки» функционировали возле станции метро «Пионерская». Раскладушки с тряпьем занимали площадь, на которой могла бы разместиться Бельгия, наследный принц которой из всего посещения Эрмитажа наиболее отчетливо запомнил мои рваные брюки.
