– Ну как?
– Здорово. Впервые я почувствовал себя опять в XXI веке, да и в любом другом доисторическом, как вы говорите, веке.
– Это вечное, Валентин. Точнее, пародия на вечное, перевернутая вечность.
– С такими Ауфирь продержится еще долго.
– Это иллюзия. Их не спросят.
Они вернулись домой. Позвонил Вагилид, сказал, что возвращается. Иллион с ним. К вечеру Вагилид и Иллион тоже были дома.
А через час звонок от русских: пропал Сергей.
Фурзд лежал на диване в своем кабинете и задумывался. Он, вообще говоря, любил задумываться. На этот раз в уме метался образ Террапа – таким, каким он его нередко видел в быту. Склонности Террапа к рептилиям и другим существам такого рода Фурзд не одобрял и не понимал. Можно понять страсть к лошадкам, для правителя это даже престижно и создает в народе ощущение близости к правителю. Но любовь Террапа к лягушкам раздражала Фурзда. В огромном аквариуме в резиденции Террапа бытовало множество разных лягушек, и правитель Ауфири мог часами безмолвно созерцать их, сидя на стуле. После такого времяпрепровождения Террап любил подписывать смертные приговоры.
Фурзд почесал в затылке. Вроде бы такого заболотного правителя легко скинуть, но нет – систему контроля Террап умудрился сам так продумать, что не подступись. В смысле скинуть.
Возможно, что в последнее время ничего в государстве не интересовало Террапа. Кто-то из его окружения сказал так про своего шефа:
– Правитель умер, но продолжает править.
И за такую шутку, сказанную в интимной обстановке, тут же лишали головы. Головы же, в назидание всем чиновникам высокого разряда, выставляли в Министерстве образования с надписью: «Болтун».
Но головами трех человек в Ауфири Террап не мог распоряжаться при всем желании: Фурзд, Зурдан и тем более Крамун были носителями этих голов. Фурзд самодовольно улыбнулся, и его тут же потянуло выпить «бюво». «Бюво» «бювом», но план смещения Террапа, даже теоретически, застрял. К тому же доклады Крэка о его злоключениях у Зурдана и Крамуна были честными, но бессмысленными. (Крэк, подталкиваемый инстинктом вечной жизни, в целях самосохранности решил быть честным, в меру допустимого, по отношению ко всем трем своим нанимателям одновременно. Он, храбрец, стал безобразно трястись за свою шкуру.)
Фурзд выпил «бюво». Интересно, что покажет рывок Крэка к замерзшему миллиардеру в Страну деловых трупов. Фурзд, конечно, разузнал ситуацию, и дело казалось весьма серьезным. Фурзд посоветовал Крэку, если там будет омст, поделить его на три части, соответственно тем, кому он одновременно служит. Не дай черт кого-нибудь обидеть.
– Ты помолись Непонятному, Крэк. Мой тебе добрый совет, – сказал Фурзд напутственно – без Непонятного в таком деле не обойтись.
Выпив еще один бокал «бюво», Фурзд задумался о Непонятном. Он обращался молитвенно к Непонятному как к Верховному Существу над всеми вселенными, только когда серьезная ситуация впадала в полную неразрешимость на уровне человеческого ума. И что же? Как правило, помогало. Разрешимость действительно приходила, но до такой степени непонятная, что неизвестно было, что предпочесть.
Фурзд нередко беседовал в последнее время с Вагилидом о духовной метафизической традиции доисторического человечества, но чем больше он беседовал, тем больше убеждался, что в конечном итоге ко всему этому культ Непонятного лучше всего подходит.
Вдруг Фурзд спохватился: да, да, но эта история с русскими заставляет его нервничать. Он не может игнорировать их истерики, за ними стоит Вагилид с его знаниями и эта удивительная Танира, все это в будущем его государстве может пригодиться, включая русских.
Эта русская женщина нашлась, она бесповоротно решила уйти к несуществующим. Хорошо. Это ее дело, она особой роли не играла. Сергей Томилин – другое дело. Та сама ушла, этого явным образом кто-то перехватил, увез. Реакция русских и Вагилида понятна: она невообразима.
Фурзд уже отдал приказ о предварительном расследовании. Результата пока нет. Нет даже намека, пусть даже безумного, непредсказуемого, дикого, но намека. Ничего. Одна пустота.
«Если это расследование не приведет к итогу, – думал он, – значит, тут замешаны не случайные уголовники или какие-нибудь обычные секты, которые все наперечет. Значит, вероятнее всего, тут замешаны серьезные силы. Но кто и зачем? Какова цель? Кто тут? Может быть, начнем с правителя, – думал Фурзд о Террапе. – Но зачем Террапу доисторический человек? Не хочет же он поместить его к каким-нибудь своим рептилиям? Террап ослаб, он действует рутинно и только в интимном отношении своеобразен. И все же здесь много вариантов, вплоть до самых диких и аномальных. Террап где-то предсказуем. Затем Зурдан. Вполне возможно. Скорее всего прихоть Гнодиады. Это опасно. Он ей позволяет спускаться на дно ада.
«Наконец, Крамун. Здесь остается только взвизгнуть, – решил Фурзд. – Может быть что угодно, вплоть до помещения в Дом первого безумия, и при этом цель – непонятна. Остаются еще две тайные секты, о которых мало что известно. Слишком тайные. Вполне может быть. Нельзя отбрасывать и иностранцев: Неорию и Страну деловых трупов. Вряд ли, но возможно. Впрочем, что деловым трупам делать с доисторическим человеком? Может, только если заморозить для опыта.
Итак, подожду результат предварительного расследования, затем, думаю, надо собрать специальный отдел по работе над каждой версией. Под моим прямым воздействием, иначе нагадят. И особо подсоединить отдел контроля над сверхъестественным».
Фурзд встал, подошел к окну. За окном – вечер, огромный город, тьма и иногда странные звуки, в основном неизвестно какого происхождения. Фурзд зевнул: «Так и должно быть».
Армана неслышно шла по довольно мрачным, словно тюремным коридорам главного полузамка, или просто логова Крамуна. Логово было соединено подземным тоннелем с Домами первого и второго безумия.
Она шла легкой, словно птичьей, походкой, и, по мере того как коридор все мрачнел и мрачнел, она все больше и больше улыбалась.
В руке ее был кожаный портфельчик. Наконец она остановилась около внушительной деревянной двери. Нажала кнопку, что-то пробормотала весело и дико в микрофон и вошла.
В огромной комнате ее осветил мертвенно-голубой свет, в который было погружено все пространство. Мертвенность света была страшной, она возбуждала жизненные силы, словно трупность этого света была связана с тайными жизненными соками.
В глубине зала в высоком и, видимо, удобном кресле отдыхал Крамун.
– Ты здесь, дочурка, – прошептал он.
Армана подошла к нему и прижалась на мгновение к его плечу.
– Ты у меня давно не боишься ада, – хохотнул Крамун внутри себя.
Армана повеселела и отошла в сторону.
– Говори, – сказал Крамун.
– Крэк отправился в Страну деловых трупов. За омстом. Всем необходимым он снабжен.
– Пустяки. А как доисторический человек? Привезен?
– Мы готовы его представить вам.
Крамун пошевелился:
– Любопытно. Важный штрих. Как он себя вел?
– Сначала естественно, потом неестественно.
– В чем естественность? Брыкался, орал, когда его везли? Кричал, бился? Вел себя как живые существа? Это дурацкое поведение здесь, в нашем мире? Хохотал?
Армана захохотала:
– Нет.
– Плохо. А в чем неестественность?
– Вдруг затих и замолчал. Ни слова сопротивления или обиды. Так вел себя он уже тут, в замке, в камере. Я подошла и поцеловала его.
– Дочурка, узнаю тебя! И что?
– Он молчал и был не в реакции.
– Молодец. Он мне все больше и больше нравится.
– Государь, это, конечно, не было спокойствием черта или демона.
– Естественно, Армана.
– Мое впечатление: он вышел за границы себя самого.
– Дочурка, сядь-ка рядом. Вот сюда – на этот маленький стул, около кресла. Так.
Армана села рядом и, хрупко-нежная, потусторонне-веселая, показалась птицей, сидящей рядом с демоном.
– Скажи мне, дочурка, а что ты точно имеешь в виду под словами «он вышел за пределы себя самого»? Ты знаешь разве, какой он сам, этот доисторический человек?
– Мой государь, наша империя частью своей невидима. Я могу сказать проще: он не верит в происходящее.
– Но верит ли он в то, что сам существует?
– К сожалению, в это он верит.
– Надо бы с ним поласковей. Такой, он может растерять свою суть. А нам нужна его суть, его нутро…
И Крамун хохотнул.
– Вели ввести его.
– Мне остаться?
– Пока не надо.
– Его зовут Сергей. ХХ доисторический век. Насколько я понимаю из источников – время глупцов. Но много исключений.
Сергея вели по тем же длинным, мрачно-неестественным коридорам, по которым прошла Армана. Двое угрюмоподобных часовых шли рядом.
Вдруг откуда-то возник маленький, плюгавенький человек, почти карлик. Лысая голова, подобие черного пиджака.
