— Нет, — воскликнул старик, — дело так и не пошло на лад.
Он снял простыню, и Колен увидел двенадцать холодных стволов из синей стали. На конце каждого ствола распустились свежие белые розы с бархатистыми кремовыми лепестками.
— Какие красивые, — прошептал Колен.
Старик ничего не ответил. Он откашлялся и проговорил, не очень уверенно:
— Я думаю, завтра вы можете не приходить.
Он нервно барабанил пальцами по краю тележки.
— Можно, я заберу их с собой? — попросил Колен. — Для моей Хлои?
— Если вы их сорвете, они завянут, — ответил старик. — Вы же знаете: они стальные.
— Не может быть, — прошептал Колен.
Он осторожно дотронулся до одной из роз и попытался сорвать ее. Но пальцы его соскользнули, и один из лепестков рассек ему руку. Рана была несколько сантиметров длиной. Из нее, медленно пульсируя, вытекала кровь, и Колен машинально начал слизывать языком огромные темные сгустки. Он не отрываясь смотрел на белый лепесток, на котором виднелся влажный кровавый полумесяц. Старик похлопал его по плечу и осторожно подтолкнул к двери.
LIII
Хлоя спала. Днем ее кожа была того же цвета, что и кувшинка, казалось, что цветок подсвечивает ее изнутри, но стоило Хлое уснуть, как на ее щеках выступали красные пятна. Густая синева заливала ее глаза, и издали нельзя было сказать, закрыты они или открыты. Колен сидел на стуле в столовой и ждал. Вокруг Хлои стояло множество цветов. Колену оставалось еще несколько часов до очередного собеседования, и он хотел отдохнуть, чтобы произвести хорошее впечатление и получить приличное место. В комнате было почти совсем темно. Окно уже практически заросло, оставалось только сантиметров десять над подоконником, и свет вяло сочился из этой узкой щели. Полоска света падала Колену на лоб и глаза, остальная часть лица оставалась в тени. Проигрыватель сломался, приходилось ставить пластинки вручную, это было утомительно. Да и сами пластинки порядком износились. Иногда было даже сложно узнать мелодию. Колен подумал, что, если Хлоя захочет его позвать, она отправит к нему мышку. Интересно, женится ли Николя на Исиде? Интересно, какое платье Исида наденет на свою свадьбу? Интересно, кто это звонит в дверь?
— Здравствуй, Ализа, — сказал Колен. — Ты пришла навестить Хлою?
— Нет, — ответила Ализа. — Я пришла просто так.
Единственной комнатой, где они могли посидеть, была столовая. Там еще оставалось два стула. От Ализиных волос сразу стало светлее.
— Ты грустишь, — сказал Колен. — Я даже знаю почему.
— Шик остался там, — ответила Ализа. — Он у себя.
— Он просил тебя зайти к нам, — предположил Колен.
— Нет, он просто просил меня уйти, — пояснила Ализа.
— Понятно, — сказал Колен. — Он красит стены.
— Нет, — ответила Ализа. — Он собрал все книги Партра и больше меня не хочет.
— Ты устроила ему скандал? — спросил Колен.
— Нет, — ответила Ализа.
— Он просто не понял, что ты имела в виду. Когда он успокоится, ты ему все объяснишь.
— Да нет же, — сказала Ализа. — Он мне просто заявил, что у него как раз осталось достаточно трублон, чтобы переплести последнюю книгу в обложку из небытия, и поэтому он не хочет, чтобы я с ним оставалась, он не может мне ничего дать, я стану некрасивой, с шершавыми руками.
— Он прав, — откликнулся Колен. — Ты не должна работать.
— Я люблю Шика, — сказала Ализа. — Ради него я готова даже работать.
— Это бесполезно, — возразил Колен. — К тому же ты слишком красивая, чтобы работать.
— Почему же он меня выставил за дверь? — спросила Ализа. — Я, правда, красивая?
— Не знаю, — ответил Колен, — но мне почему-то очень нравятся твои волосы и твое лицо тоже.
— Посмотри на меня, — сказала Ализа.
Она встала, дернула за маленькое колечко застежки, и ее платье, светлое шерстяное платье, соскользнуло на пол.
— Да… — выдохнул Колен.
В комнате сразу стало светло, и он увидел Ализу всю целиком. Ее груди, казалось, готовы были вот-вот взлететь, ее длинные легкие ноги на ощупь оказались теплыми и упругими.
— Можно, я тебя поцелую? — спросил Колен.
— Да, — ответила Ализа, — ты мне нравишься.
— Ты простудишься, — сказал Колен.
Ализа подошла к нему, уселась ему на колени, безмолвные слезы покатились по ее щекам.
— Почему он меня разлюбил? — вопрошала она.
Колен укачивал ее, как ребенка.
— Он просто не понимает. Но знаешь, Ализа, в душе он славный.
— Он так любил меня, — говорила Ализа. — Он думал, что книги смогут со мной ужиться, но так не бывает.
— Ты простудишься, — повторял Колен.
Он целовал ее. Он гладил ее волосы.
— Если бы я встретила сначала тебя, я бы тебя так же полюбила, — говорила Ализа. — А теперь я уже не могу, потому что я больше люблю его.
— Я знаю, — отвечал Колен. — Я тоже теперь уже больше люблю Хлою. — Он помог ей встать, подобрал ее платье. — Оденься, моя малышка, — попросил он. — Ты простудишься.
— Я не простужусь, — ответила Ализа. — И вообще, мне все равно. — Тем не менее она стала машинально одеваться.
— Мне жалко, что ты такая грустная, — сказал Колен.
— Ты такой милый, — ответила Ализа. — Я не грустная. Мне кажется, я могу еще кое-что сделать для Шика.
— Пойди к своим родителям, — сказал Колен. — Они, наверное, будут рады тебя видеть. Или к Исиде.
— Там не будет Шика, — ответила Ализа. — Я не хочу быть там, где нет Шика.
— Он придет, — сказал Колен. — Я его навещу.
— Нет, — ответила Ализа, — ты к нему не попадешь. Он теперь всегда закрывается на ключ.
— Я его все равно навещу, — сказал Колен. — Или он меня.
— Вряд ли, — ответила Ализа, — теперь это совершенно другой человек.
— Не думаю, — возразил Колен. — Люди не меняются. Меняются только обстоятельства.
— Не знаю, может быть, — ответила Ализа.
— Я тебя провожу, — сказал Колен. — Мне пора искать работу.
— Мне в другую сторону, — ответила Ализа.
— Тогда спустимся вместе, — сказал Колен.
Они стояли совсем рядом. Колен обнял ее за плечи и ощутил теплое дыхание ее мягких вьющихся волос, ее нежной шеи. Он гладил ее всю, и она больше не плакала. Казалось, она где-то очень далеко.
— Только не делай глупостей, — попросил Колен.
— Я не буду делать глупостей, — ответила Ализа.
— Если тебе будет тоскливо, приходи ко мне, — сказал Колен.
— Да, я, может быть, приду, — согласилась Ализа.
Она была погружена в себя. Колен взял ее за руку.
Они вместе спустились по лестнице. Влажные ступеньки скользили у них под ногами. Внизу Колен сказал ей «до свидания». Ализа стояла и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
LIV
Шик только что забрал у переплетчика последнюю книгу. Он не спешил ставить ее на место и нежно поглаживал обложку. Книга была переплетена в кожу небытия, толстую и зеленую, с вытисненным на ней именем Партра. Все тома собрания сочинений стояли на отдельном стеллаже, а черновики, манускрипты, первые издания и отдельные страницы хранились в специальных нишах.
Шик вздохнул. Сегодня утром от него ушла Ализа. Он был вынужден прогнать ее. У него оставался один трублон и кусочек сыра, и его раздражало, что в шкафу висят Ализины платья, ведь на их место он мог бы повесить одежду, которую носил сам Партр и которую книготорговец просто чудом раздобыл специально для него. Он не мог вспомнить, когда последний раз целовал Ализу. У него не было времени на поцелуи. Ему нужно было починить проигрыватель, чтобы выучить наизусть лекции Партра на случай, если пластинки вдруг разобьются.
Ему удалось собрать все книги Партра и все издания: роскошные переплеты в надежных кожаных футлярах с позолоченными застежками, дорогие издания на голубой бумаге с широкими полями, элитарные малотиражные издания, напечатанные на мухобойках и гигиенических прокладках — для них отводилась целая стена со специальными, обитыми бархатом ячейками. В каждой ячейке хранилось по одному такому сокровищу. Противоположная стена была оборудована стеллажами, на которых стояли переплетенные пачки статей Партра, которые Шик трепещущей рукой вырезал из несметного количества газет, журналов и других периодических изданий: всем что-нибудь перепадало от великого плодовитейшего Партра.
Шик провел рукой по лбу. Сколько времени они прожили вместе? Колен дал ему трублоны, чтобы он женился на Ализе, но она ведь не настаивала. Она просто ждала, ей было достаточно того, что он рядом, но не мог же он оставить ее у себя только потому, что она его любит. Он ведь тоже ее любил. И потому не хотел, чтобы она зря тратила время, потому что она больше не увлекалась Партром. Как это произошло? Как можно потерять интерес к такому человеку, как Партр? К человеку, который способен написать все что угодно, на любую тему, и так точно, так тонко! Партру понадобится не больше года, чтобы составить «Энциклопедию рвоты», он напишет ее в соавторстве с герцогиней де Будуар, и, конечно, манускрипты превзойдут все ожидания… Надо будет только заработать достаточно денег, чтобы вручить книготорговцу хотя бы задаток. Шик не заплатил налогов. Эта сумма была потрачена с пользой — на экземпляр «Берложки Святой Голубицы». Ализа, конечно, предпочла бы, чтобы он их заплатил, она даже предложила ему продать что-нибудь из своих вещей. Он согласился, и этих денег как раз хватило на то, чтобы достойным образом переплести «Берложку Святой Голубицы». Что же до Ализы, то ей и без колье прекрасно жилось…
