Президент внимательно посмотрел на командира, потом задумчиво оглядел летное поле… Нахмурился.
— У нас топлива сколько?
— Полшарика облететь хватит, — улыбнулся летчик. — Мы всегда как в последний раз готовимся… Ну, если завтра война и все такое.
— В Кемерово садиться не будем, — вдруг распорядился Президент. — Поворачиваем.
— Куда? — испугался командир.
— Земле говори, в Москву летим. А сами — в Сочи.
— Зачем в Сочи? Мы ведь уже были там…
— Хочу в воду поглядеть, — усмехнулся Президент.
* * *
Садиться пришлось по приборам.
Борт Номер Один неуверенно соскочил с неба на бетон взлетно-посадочной полосы, покатился по выщербленному покрытию и затих наконец неподалеку от здания аэровокзала.
Громадная стеклянная глыба была темна и казалась совершенно заброшенной. Угрожающе вздымаясь над приткнувшимся к зашитому рукаву телетрапа самолету, она и теперь представала айсбергом, но черным, ночным, опасным — тем, что раздавил «Титаник».
— Тут нет никого… — зябко озираясь, вымолвил командир борта. — Трап даже не подали…
— Давай аварийные! — решительно приказал Президент. — Я спускаюсь.
Съехав на попе вниз по оранжевой надувной горке, он отряхнулся и оглядел аэропорт. В отдалении виднелись фюзеляжи «Эйрбасов» с логотипами Люфтганзы — но почему-то распиленные пополам.
Больше глазу и зацепиться было не за что. Словно Президент был и не Президент никакой, а маленькая слепая девочка из романа Стивена Кинга «Лангольеры», которая вместе с другими пассажирами застрявшего между прошлым и настоящим самолета приземлилась в мертвом аэропорту, который вместе со всей Землей, оставшейся в мертвом отшелушившемся прошлом, вот-вот будет сожран легионами чудовищ, уничтожающих отжившую свое материю… Хорошая книжка. Президента даже озноб пробрал: вдруг чудовища-лангольеры и вправду сейчас появятся, чтобы пожрать мир? Он бы на их месте тоже начал с Сочи…
И тут внутри черных зеркал аэровокзала мелькнул огонек.
Президент в голос запел «Марсельезу», чтобы не страшно было, и зашагал на свет. Вслед запоздало заскользили по трапу заспанные фэсэошники, завертели головами — но тщетно. Президент уже растворился во мраке.
Призрачный огонь манил его, играл с ним: то пропадал, то появлялся вновь. Стараясь не упускать свет из виду, Президент нашел в стеклянном монолите одну дверь, нажал на ручку — та осталась у него в ладони. Отыскал другую — она оказалась попросту нарисованной на стене. Третья дверь была вроде бы совсем настоящей, но не открывалась нипочем. Тогда Президент нашарил на земле ржавую арматурину и с размаху, словно Копье Судьбы, метнул ее в слепое стекло.
По стене прошла удивленная волна, раздался певучий всплеск, и вдруг огромное зеркальное полотно взорвалось, стало стеклянным песком и осыпалось к ногам Президента, обнажая бетонную утробу, каркасы лестниц и ребра перекрытий.
Но огонек оказался всамделишным: на втором этаже и вправду что-то горело. Возможно, там были люди! Они-то и ответят Президенту за все.
Он вскарабкался по шаткой лестнице и почти бегом бросился вперед. Под ногами шуршала цементная труха и иногда деликатно причмокивали кучки кала, серые стены были исписаны безграмотной матерщиной и грустно дудел несвежий сквозняк, пойманный когда-то в этот стеклянный лабиринт и теперь обреченный скитаться в нем вечно.
Что же за огонь?
Может, это не люди вовсе? Призраки? Нечисть? Несчастные души тех, кого попросили переехать в другое место, потому что по их месту жительства нужно было строить самую протяженную в мире трассу для керлинга?
И наконец огонек приблизился довольно, чтобы Президент смог его рассмотреть. В огромном пустом зале с видом на заброшенное летное поле горел костер. Вокруг него сгрудились согбенные фигуры… Негромко слышалось заупокойное пение на незнакомом языке, и кровь от него холодило. Рядом с костром возвышался невысокий курган, черт знает из чего сложенный.
Президент поначалу сбился с шага, но потом набрался решимости и снова двинулся вперед. Будь то джинны, или охрана «Олимпа», или караванщики, занесенные сюда вихрями времени из средневекового Магриба, или губернатор со свитой — надо было разобраться с этим со всем.
— Человек! — вскочил со своего места один из сидящих. — Там человек!
— Человек! Человек идет! — подхватили остальные.
Людоеды? Президент остановился и в некотором сомнении даже сделал шаг назад.
— Нет! Подождите! Постойте! — сразу заголосили собравшиеся у костра. — Заберите нас отсюда!
И такое неподдельное отчаяние звучало в их крике, что Президент вернулся. От сидевших выступил вперед странный человек: внешностью он очень походил бы на закопченного киргизского чернорабочего, если б не строгий черный костюм, надетый прямо на голое тело. Так же выглядели и другие собравшиеся; впрочем, кому-то не хватало брюк, а другим — пиджаков.
Курган, высившийся рядом с костром, оказался сваленными в кучу пустыми чемоданами trolley.
— Вы кто такие? — остолбенел Президент.
И узнал: перед ним те самые люди, что сновали деловито во время давешнего визита за стеклами аэропорта, изображая его жизнь. Для этого их привезли специально из Таджикистана, обещав покормить и заплатить, как только роль будет сыграна.
С тех пор организаторов они больше не видели, а потому не знали, закончена уже их работа или еще нет. Выхода из мертвого аэропорта они найти не умели. Днем старательно бегали туда-сюда с чемоданами, ночью ловили крыс и грелись у костра… Именно за эту покорность судьбе русские рабовладельцы и любят таджиков.
— Не знаете, уважаемый, работа закончилась уже? Мы можем домой ехать? — нерешительно спросил таджикский парламентер.
— Можете, — севшим голосом ответил Президент. — Сим дарую вам волю.
* * *
— Докладывай!
Начальник Контрольного управления — человек надежный, свой, чуть ли не вырезанный из личного Президентского ребра, — неловко молчал.
— Что там в Хабаровске?! Что со средствами из государственного бюджета?!
— Н-ну… Что со средствами из государственного бюджета?.. — глуповато улыбаясь, повторил начальник.
— Да! Освоены?!
— Освоены, — улыбнулся Начальник.
— А где результаты интернетизации органов власти?!
— Да! Где? — поддакнул Начальник.
— А деньги, которые мы перечисляли в Воркуту?!
— В Воркуту?..
— Неужели просто расхитили?
— Расхитили?!
— Почему я должен все это проверять сам?!
— Почему сам?..
— Ты для чего на это место поставлен, а?! Ты контролировать их поставлен! — перебивая силящегося поучаствовать в разговоре Начальника, зачастил Президент. — А ты что делаешь? Может, ты в сговоре с ними, а?! Ты глаза-то не отводи, когда я с тобой разговариваю! В глаза мне смотри, я сказал!
Тот послушно поднял взгляд.
Неживой. Оловянный.
* * *
— Ты представляешь?! Аэропорт брошен сразу, как я улетел! Таджиков там этих забыли несчастных, не потрудились даже их выпустить! На Олимпийских объектах — ни души… Я оттуда — в самолет и в Кемерово. Прилетел на сутки позже плана… Пусто! Сел в «Ниву», проехал по городу… Такое впечатление, что немцы только что отбомбились… Дороги разбиты… Пробки… Ни единого постового ДПС… Какие-то дебилы в лицо Нокией тычут, на ютьюб снимают… Беспредел! Ну, я в самолет и в Хабаровск хотел…
Возмущенно размахивая руками, Президент расхаживал по премьерскому кабинету. Он уже совершенно очевидно закипел, но Премьер отчего-то не собирался помогать ему выпустить пар, смотрел на него с прохладцей, отстраненно.
— Контрольное управление ничего не контролирует! Но ничего, я сам тогда… Сейчас вот прикажу в Находку… Потом в Калининград… Потом — в Тикси… Потом — в Питер…
— Хватит! — резко оборвал его Премьер. — Да что ты как баба?
— Что… Почему? — ошарашенно обернулся к нему Президент.
— Не сможешь ты всю страну проверить! Я тебе же говорил — посмотри, какая она! — Премьер ткнул в страну пальцем. — Она же гигантская! Пока летать будешь, в Москве олигархи cто раз сговорятся!
— Так ведь… Без ручного управления… Оно все… Все, понимаешь? Нет разве? — произнес Президент.
Премьер глубоко вздохнул, беря себя в руки, и потом — уже спокойно, мягко ответил:
— Не так. Не совсем так.
— Так зачем же летать тогда? — спросил Президент опустошенно.
— Так просто не объяснишь… — помолчав, промолвил Премьер. — Слышал про кормление тайских сомиков?
— Ну… Слышал.
— Сомики эти — дикие и безмозглые рыбины. Но если регулярно их подкармливать, по графику выходить на пирс… В общем, даже они в тебе хозяина признают. Так и у нас…
— Погоди-погоди… Погоди… Это что же… Все эти нацпроекты… Олимпиада… Строительство дорог…
