В моих словах не было лжи. Я была откровенна. Я запросто могла напустить тумана, но почувствовала, что этого делать не стоит. Откровенность — это было то единственное, чем я могла почтить добрую память своей тети, которая до последнего вздоха беспокоилась обо мне.
— Что ж, выходит, сейчас тебе особенно и не нужна моя помощь? — спросил Сёити.
— Выходит, что так, — улыбнулась я.
— Как-то странно... Ну а почему ты живешь так, словно пытаешься скрыться? Отыскать тебя было ужасно сложно. Все родственники говорили, что ты исчезла, никто не хотел вдаваться в подробности, а многие и вовсе не отвечали на мои телефонные звонки. Неужели все дело в том происшествии? Снова всплыла та скандальная история, и это стало помехой для бизнеса? — предположил Сёити.
— Предпочитаю не затрагивать эту тему. Ничего хорошего это не сулит. После таких разговоров в глубине души словно нарастает грязный ком и ухудшается самочувствие, из-за чего мне приходится слечь на несколько дней, — ответила я.
— Возможно, это как-то связано с тем, что рассказывала матушка перед смертью, — сказал Сёити.
— Что? Тетя что-то говорила об этом? — спросила я.
Солнечный свет постепенно приобрел оттенок заката. Цвета вокруг стали прозрачными, и мне вдруг наскучило присутствие другого человека. Сёити достал из рюкзака маленький диктофон и нажал на кнопку “воспроизведение”.
— Что ты делаешь? — удивилась я.
— Это еще одно ее пожелание, — пояснил Сёити.
Из маленького аппарата зазвучал дорогой сердцу голос моей тети.
Я ощутила некоторую тоску из-за того, что это был голос уже умершего человека. Перед глазами у меня потемнело, и я почувствовала, как весь мир словно отступил на шаг. На передний план выплыл силуэт тети, такой жизнестойкой, несмотря на болезненную слабость и тихий голос.
“Юмико-тян, как твои дела? Сожалею, что мы уже не сможем встретиться. Я до сих пор раскаиваюсь в том, что так и не удочерила тебя. Мне кажется, что, когда твоя мама умерла, ты была словно под гипнозом и у тебя отняли все, что ты имела. Тебя загипнотизировали, притупив всякое желание вернуть себе отнятое. Иными словами, на тебя все равно что наложили проклятие.
Мне так жаль тебя, и я во что бы то ни стало хочу снять его. Твой отец был чересчур мягким и тем не менее очень хорошим человеком. Ты тогда была маленькая, и особых проблем не было. Поэтому, я думаю, ты определенно не была несчастной. И все же мне кажется, что ты наверняка забыла что-то важное и поэтому вынуждена постоянно скитаться. Ты сильный человек и, я предполагаю, вопреки всему стараешься радоваться жизни. Однако, если вдруг у тебя возникнет желание вернуться к себе прежней, той девочке, которой ты была до того, как случилось много всего разного в твоей жизни, я хочу, чтобы Сёити помог тебе.
Каким бы сильным ни был человек, разорвать проклятие, наложенное собственным родителем, настолько сложно, что почти никто не в состоянии с этим справиться. Как бы там ни было, тобой, должно быть, частенько овладевает странный беспричинный страх. Он проистекает из тревоги о том, что ты так и не встала крепко на ноги. Возможно даже, что ты сама стремишься погубить, разрушить себя. Я разорвала отношения с твоей мамой и, отдалившись от вас, упустила все это из виду. Что касается моего плана удочерить тебя, то по сравнению с тем, что произошло в действительности, я была чересчур беспечной. И в качестве того малого, что я могу для тебя сделать, я хотела бы вернуть тебе твою же душу.
У меня уже нет сил даже на то, чтобы встретиться с тобой. Поэтому, если Сёити, связанный со мною крепкими узами, найдет тебя и снимет проклятие, я готова отдать свою жизнь, чтобы никогда более это проклятие не возвращалось к тебе. Я не сумела спасти тебя, и это единственное, что я могу еще сделать. Возможно, моя помощь покажется тебе излишне навязчивой, но все же подумай над тем, чтобы принять ее”.
Пока я слушала, в голове моей пронеслось много разных мыслей. Я думала о том, каким человеком была моя тетя.
Однако, не подавая виду, сказала:
— Это так ужасно. Честно. Я чувствую, что это слишком тяжело. Но неубедительно, прости. Может, перед смертью у тети немного помутился рассудок?
— Тем не менее в некоторые моменты твой взгляд выдавал то, что в этом сумбуре ты уловила главное... — Сёити красноречиво улыбнулся.
Я начала размышлять, что за люди эти двое: мать и сын. Прежде всего я совершенно не понимала, по какому праву они (хотя одного уже и не было в живых) с такой настойчивой уверенностью снова ворвались в мою жизнь. Я почувствовала досаду.
— Я вполне довольна своим теперешним положением. Если говорить о том, чего я лишилась, думаю, это наш прежний дом и всего лишь права на какую-то долю в “Конамия”, не более. Но мне этого не нужно. Могу я спросить тебя, чем ты зарабатываешь на жизнь? Ты уже немного обмолвился, это что-то вроде “Конамия”? Создал акционерное общество и занимаешься импортом продуктов питания?
— В настоящее время по уважительной причине ухода за матерью ничем не занимаюсь. Матушка изначально возглавляла филиал компании “Конамия”, которую успешно развили твои родители, не так ли? А после того как они разорвали отношения, филиал, кажется, перешел другому человеку. Однако в итоге на новом месте она открыла магазинчик импортных продуктов питания, и дела пошли довольно хорошо. Отдел закупок, который я возглавляю, тоже работает весьма успешно. Мы импортируем натуральные кофейные зерна с эквадорских плантаций, и, можно сказать, удачно.
— А моя мама и родственники знали об этом? — спросила я.
— Нет, матушка ведь ушла из вашей семьи, а потом твоих родителей не стало. С твоими родственниками, кажется, она изначально не особо общалась, и постепенно мы перестали иметь какое-либо отношение к роду Конамия до такой степени, словно мы вообще едва знаем о существовании друг друга. Разве не так? А между тем, не знаю, известно ли тебе, но мой отец первоначально был президентом сети магазинов готовых европейских блюд, являясь партнером “Конамия”. Он и доверил маме один из магазинов в своей компании. Даже после смерти отца фирма сделала так, чтобы мама могла продолжать работу до тех пор, пока я вырасту и смогу вступить в права наследования. Таким образом, наш магазин гораздо сильнее, чем “Конамия”, в плане таких услуг, как доставка блюд, например. И сейчас до сих пор в магазине есть зона кафе, и там подают готовые блюда европейской кухни, — рассказал Сёити.
— Вы так долго в этом бизнесе, и ты, Сё-тян, и твоя покойная матушка, и потому поднаторели и крепко встали на ноги. В итоге ваш магазин смог составить конкуренцию “Конамия”? — поинтересовалась я.
— Подобный аспект человеческих взаимоотношений меня совершенно не беспокоит. Дело в том, что, пожалуй, уже не осталось никого, кто бы помнил, что изначально наш крохотный магазин имел какое-то отношение к “Конамия”. Магазин открыт только в нашем городке. Да, мы выкупили прилегающую землю, сделали парковку, в общем, расширились, но здание у нас всего одно. Хотя по сути и с соблюдением всех формальностей наша фирма является акционерным обществом, — сказал Сёити.
Я решила замять тему и повернуть беседу в другое русло:
— Сё-тян, твой отец ведь был очень видным мужчиной, да? Мы всего раз с ним встречались...
— Ну да, он был довольно хорошо сложен, этакий франт. И казался таким серьезным. Отца ведь не стало, когда я еще учился в старшей школе, и, возможно, мне свойственно в некоторой степени идеализировать его, но это был очень приятный человек, который по-настоящему дорожил семьей.
— Вот как? Да... Сё-тян, а ты веришь в проклятия? — спросила я.
— Совсем не верю. Мама очень сильно верила в подобные вещи, но я ровным счетом ничего в этом не смыслю, — ответил Сёити.
— Я, разумеется, тоже не верю. Однако все думаю над смыслом сказанных тетей слов о якобы направленном на меня гипнозе. Я много слышала о том, что это очень страшно. Не знаю, поверишь ли, но после того случая меня не покидает странное и навязчивое ощущение, что я не могу двигаться и поступать осознанно, словно постоянно опаздываю во сне. Это на самом деле так, — призналась я.
— Конечно, я вполне допускаю мысль, что ужасные происшествия могут оказывать на человека подобное влияние. Да, от того, что случилось, пожалуй, у кого угодно жизнь переменится. Почему же ты не обратилась к нам за помощью? Ведь матушка готова была все сделать для тебя, — спросил Сёити.
И правда, я пробовала размышлять, почему же не отправилась тогда к тете, о которой должна была вспомнить в самый первый момент? Но воспоминания о том времени словно покрыты туманом, и я совершенно не понимаю, почему так случилось.
Тут я вдруг опомнилась, что даже не предложила Сёити кофе.
