я путешествовал я Пима нашел потом потерял все конец этой жизни первой второй уже третья по счету подступает одышка отпускает одышка и я слышу потихоньку как я путешествую со своим мешком банками в темноте в грязи иноходью ползу к Пиму сам того не зная ошметки теперь такие древности их слышу их шепчу такие как есть потихоньку в грязь
часть первая до Пима путешествую больше так продолжаться не может продолжается я успокаиваюсь воображаешь будто успокоился а сам нет потихоньку и ты на краю говорю как слышу и что смерть смерть если она когда-нибудь придет это все конец
конец и я вижу крокус в горшке во дворике в подвале шафран солнце карабкается вдоль стены рука вывешивает на солнце этот желтый цветок спускает его на веревке вижу длинную руку часы напролет солнце прячется горшок спускается он уже на земле исчезает рука исчезает стена
лохмотья жизни в лучах слышу не отрицая не веря я больше не говорю кто разговаривает так больше не говорят это должно быть неинтересно но слова как теперь до Пима это нет так не говорят только мои эти мои слова немые короткие подергивания всем низом ни звука когда удается в этом разница большая неразбериха
вижу все в натуральную величину в том числе и в мою вспышка света в грязи молитва голова на столе крокус старик в слезах слезы из-под пальцев небеса все самое разное на земле на море внезапную синеву золото зелень земли внезапно в грязи
но слова как сейчас слова не мои до Пима нет нет так не говорят большая разница я ее слышу между тогда и теперь какую-то разницу среди подобий
слова Пима голос исторгнутый у него он молчит вмешиваюсь проделываю все необходимое он подхватывает я бы слушал его всегда но мои-то слова покончить с моими естественный порядок до Пима то немногое что я говорю ни звука то немногое что вижу в жизни не отрицая не веря но во что верить в мешок может быть в темноту в грязь в смерть может быть в конце концов после всей этой жизни бывают мгновения
как докатился если это я нет не может быть нет сил неинтересно но с этого места я начинаю на этот раз нынешнее прочтение часть первая моя жизнь сжимаю мешок с него капает первый признак это место какие-то ошметки
ты здесь где-то здесь в жизни какое-то огромное время потом все конец тебя больше здесь нет потом ты опять тут это был не конец ошибка все сначала более или менее с того самого места с другого как когда новая картина там наверху в лучах в больнице к тебе возвращается сознание в темноте
то же самое что которое какое место никто не говорит не слышу одно из двух то же самое более или менее более сыро менее светло совсем не светло что это значит что я был где-то где было светло говорю как слышу каждое слово всегда
более сыро менее светло совсем не светло и шум смолк милый шум повод для рассуждении я наверное поскользнулся мы в самом низу нас больше нет скользим что дальше
другая эпоха тоже привычная несмотря на эти странности мешок хлябь нежность воздуха чернота печи цветные картинки хватило бы сил тащиться дальше все эти странности
но прогресс собственно говоря открывается вид на руины как в дорогом десятом в дорогом двадцатом о чем говорить исключая себя о синеве сна ах если бы ты видел какие потрясенья бывали четыреста лет назад
ах мой юный друг этот мешок если бы ты его видел я насилу его волок а теперь погляди я касаюсь макушкой дна
а у меня ни морщинки ни одной
на исходе мириадов часов мой час пятнадцать минут бывают мгновения я страдал в этом все дело мне пришлось нравственно страдать без конца надеяться и отчаиваться тоже сердце истекает кровью теряешь сердце каплю за каплей даже внутри иногда ни звука ни картин ни путешествий ни голода ни жажды сердце уходит мы уже близко я это слышу в иные минуты в лучшие минуты
рай прежде надежды выхожу из сна возвращаюсь в сон между тем и другим есть все все что надо сделать что надо выдержать что надо упустить что надо сварганить что надо довести до ума прежде чем опять разверзнется грязь вот как они хотят мне сказать на сей раз моя жизнь до Пима часть первая от одного сна к другому
потом Пим потеряны банки рука ощупывает ляжку крики мой беззвучный моментально рождается надежда быть там знать что это с тобой было чувствовать как сердце уходит слышать как говорят что ты уже близко
быть с Пимом пускай не сейчас а прежде знать что это с тобой было слышать как говорят что он вернется придет другой лучше Пима он уже близко правая нога правая рука тяни толкай десять метров пятнадцать метров он остается там в темноте не колышется грязь и на тебя внезапно ложится рука словно на Пима твоя рука два крика его беззвучный
у тебя будет тихий голосок он будет едва различим ты будешь рассказывать ему на ухо целую жизнь у тебя будет маленькая жизнь ты ее расскажешь ему на ухо это будет другое дело совершенно другая музыка вот увидишь как Пим тихая музыка жизни но в твоих устах она тебе покажется новой
потом ты уйдешь не простившись все будет кончено со временем с временами или только с тобой больше ни путешествий ни пар ни разлук никогда и нигде вот и пойми это
как было до Пима вот и скажи это сперва естественный порядок вещей те же самые вещи говорить их как слышу шептать в грязь единственной вечности для большей ясности одну вечность превратить в три просыпаюсь и иду туда вся жизнь часть первая до Пима как было потом Пим как было при нем потом после более чем после Пима как было как есть когда замирает одышка ошметки иду туда мой день моя жизнь часть первая ошметки
спящий вижу себя спящим на боку или на животе одно из двух на каком на правом так лучше мешок под головой или прижат к животу колени подтянуты спина колесом крошечная головка почти уткнулась в колени сжимающие мешок Белаква[13] завалившийся на бок уставший ждать забытый сердцами в которых живет дремлющая благодать
не знаю что за насекомое скрючилось над своим добром с пустыми руками прихожу в себя на свое место что сперва попросить его немного повременить
с чего начну мой долгий день моя жизнь нынешнее прочтение пусть немного повременит свернувшись над моим сокровищем начеку Боже мой надо это шептать
двадцать лет сто лет ни звука и я не слушаю свет и я таращу глаза четыреста раз единственное мое лето или зима прижимаюсь крепче к мешку банка звякает из тишины этой дырявой тьмы самая первая передышка
что-то тут не так
грязь вечно теплая вечно сырая она на мне не сохнет воздух насыщен теплыми испарениями воды или какой-то другой жидкости вдыхаю воздух ничего не чувствую сто лет никакого запаха нюхаю воздух
ничего не сохнет сжимаю мешок первый верный признак жизни с него капает банка звякает мои волосы никогда не бывают сухими никаким электричеством их не взбить расчесываю их ага начинается вот другой предмет сзади это еще один мой запас а теперь часть третья вот еще одна разница
настроение перед уходом перед тем как события начнут развиваться стремительно и удовлетворительно ах душа какая у меня была душа в те времена равенства вот почему мне был дан товарищ
это все еще мой день часть первая до Пима моя жизнь нынешнее прочтение самое начало ошметки прихожу в себя на свое место в темноту в грязь сжимаю мешок с него капает банка звякает готовлюсь ухожу конец путешествия
говорить о счастье не решаешься маленькое словцо говорить об участье первая спаржа лопнувший нарыв но о приятных мгновениях это да ну еще бы до Пима при Пиме после Пима огромное время да чего там что я говорю о приятных мгновениях о не столь приятных к ним тоже надо быть готовым сразу слышу шепот дорогие ошметки собранные невесть где так лучше кто-то слушает другой записывает или тот же самый никогда ни стона ни слезы изредка внутри жемчужина никакого звука огромное время естественный порядок вещей
внезапно поскольку все что происходит уже еле удерживаешь кончиками пальцев альпийскую или спелеологическую картину в своем роде картину тех что смеются не последними а первыми жестокий миг здесь слова приносят пользу грязь беззвучна
итак затем испытание перед уходом правая нога правая рука тяни толкай десять метров пятнадцать метров к Пиму сам того не зная заранее банка звякает я падаю перетерпеть минутку все это
над чем смеяться почти в самом деле если подумаешь чувствовать что подыхаешь и снова обманом цепляться за жизнь короткие подергивания нижней части лица ни звука если бы можно было подумать про все что потом будет потеряно про эту великолепную грязь замирает одышка и я слышу ее еле слышно только чтобы было над чем посмеяться всю неделю если удастся об этом подумать
побег шар это воздух то немногое что осталось немногое которому вы обязаны тем что еще держитесь на ногах смеясь и плача и говоря что думаешь в телесном смысле ничего здоровье вне опасности одно мое слово и я снова есть разеваю рот чтоб не терять ни секунды пускаю газы у них свой смысл они вылетают изо рта ни звука в грязи
