– Веруешь ли ты в Аскезу, чадо мое, веришь ли?
– Не верю… – уж закатывает глаза нахлебавшийся.
И суровеет тогда голос попца. И снова кунает отец Онаний, держась за окружности и выпертости. Кунает, кунает, пока своего не добьется:
– Веришь ли ты в Аскезу, чадо мое, веруешь ли?
– Верую, верую, верую… – булькатит последними пузырями обрясший по всему телу.
И только уж тогда, бесповоротно заполучив желанную пиздюковскую душеньку, достает отец Онаний из срамных карманов оттопыренных да припечатывает в соответствии с наклонностями чадовыми:
– Зваться отныне ты будешь, прости мя господи, Кунинигус Степанович…
– Благодарствую, отец родной…
– А я?
– А ты – Минет Федоровна…
– А я?.. А я?...
– Промискуитет Петрович… Эпидемия Карловна… Геморрой Сергеевич… Тромбофлебит Василич… Путана Германовна… Педофил Никанорыч… Эндоскопия Юрьевна… Энтузиаст Борисович… Главстройпроект Спецтехмонтажович…
И такая благость расплывается по лицам пришедших к гармоничному сосуществованию души и тела! Бредут они по селу, и такой малиновый звон их да щебетание птичек сопровождают!
Прав, ой как прав по своей реформации отец Онаний: в пиздюках все должно быть прекрасно. И, конечно, чтоб иметь название деревне соответствующее, каждый должен начать с имени собственного, пусть хоть и нарицательного…
Если ж ты интересуешься переписной графой образовательной, так и там все в порядке. Именно ему, благодаря нашему среднему и всеобщему, мы все понимаем, во всем разбираемся и кого хочешь тому сами научим. Чего-чего у нас не отнять, так это знаний и обратной тяги к ним. Уж как мы этому обстоятельству радовались и сами себе завидовали, что решили не останавливаться на достигнутом и улучшить показатели по всем гуманитарным и непротивоестественным дисциплинам. Да, вспоможителей долго искать не пришлось, нашлись пиздюки, которые взвалили на себя сей непосильный труд. Спирохета Львовна и Хламидий Петрович – славные продолжатели местной учительской династии и отменные эмпирикаторы. Долго они обозревали, но обнаружили-таки и завезли с прилегающих территорий настоящую образовательную заразу. Прежде всего – ну чего в зад-то глядеть – решили футуролога выписать. Он, правда, культурологом оказался, но на качество его образования это обстоятельство не повлияло никоим образом – сразу же пиздюкам на многое глаза открыл. Как только первый раз в огород вышел, так сразу с себя все и скинул. Нам, тогда еще недообразованным, и невдомек было, но он тут же учительно-воспитательно объяснился:
– Я – мудист.
Посмотрели мы, посмотрели, и, правда: мудист. Но только что ж в том особенного, у нас в деревне все мужики мудисты.
И тут он потряс:
– Вот с этого и начнем сеять разумное, доброе вечное. Вот увидите! Глазом моргнуть не успеете, а по всем Большим пиздюкам прогресс расцветет, и даже бабы ваши, зажатые лифчиками и мракобесием, и те станут мудисты.
Конечно мы не против прогресса, но что б бабы мудисты?! В общем не прижился у нас этот футурист прогрессивный. И решили мы тогда все-таки танцевать от печки. Как говорится, «Historia est magistra vitae». Так что нашли Спирохета Львовна и Хламидий Петрович настоящего историясека. Начал он со смешной истории. Рассказывал, как же раньше у нас в деревне и на прилегающем черноземе все замечательно было. Не жизнь, а малина со сливками: атмосфера всеобщего добра и взаимопонимания…, молодым недорого – старикам повсеместный зачет.., рог изобилия спроектирован и воплощен.., фонтан дружбы народов бьет на полную...
Слушали мы детей наших, дома историю эту пересказывающих, и вздыхали, что не удалось нам во времена те, теперь уже былинные, пожить, дольче вита такой понаслаждаться.
Но, увы, не долго длилась экзальтация. Медоточивый наш прямо на уроке собственной слюной и подавился. Так сказать, отдал Геродоту душу. Вот и пришлось Спирохете Львовне и Хламидию Петровичу снова командировочные за свой счет выписывать и другого историяфила искать. Нашли! Этот образователь поведал нам совершенно жуткую историю о правителях-вампирах и народных кандалистах в прошедшем времени. И так он живописно все преподносил, что дети стали на уроках хлебными карточками спекулировать, на фамильные колечки противогазы выменивать, а потом и вовсе по овощным бункерам прятаться, окончания четверти, а то и полугодия пережидать. И чем бы та напряженность закончилась не понятно, но в страстную полночь, готовясь к уроку новому, мучитель истории со страшными воплями и Плутархом бросился в поглотившие их заокольные хляби. А посему временно без историяведа пребываем мы в согласии с современностью своей. Живем теперь с исторической точки зрения хоть и беспредметно, но с умственным новообразованием и надеждой на третий приход, который Спирохета Львовна и Хламидий Петрович клятвенно обеспечат.
А вот математики и физики у нас свои нашлись, доморощенные. Ведь галок вместо куриц считать и опыты на выживание проводить – это у нас каждый с детского сада приучается. Потом, конечно, школьный буфет свой вклад в развитие счетоводной мышцы вносит. Опять же опыты по ранней физической близости не проходят бесследно. У кого результат на лице, у кого – ниже. Ну, а далее с возрастом послешкольное дообразование в этих науках так же продолжается. Без этого, ведь, никак. Вот, например, в сельсовете у нас такой особый бешеный арифмометр стоит, какого ни в одном другом селе не сыщешь – гордость наша. Каждый год, а то и квартал, как только ему сбрендит, так он все налоги, пени, штрафы, субсидии перерасчитывает заново месяцами ранее, то есть взад. Ежли логику этого арифмометра не понимать и мыслить чисто эвклидовски, игнорируя Лобачевского, то числитель со знаменателем у тебя разойдутся и выскочат нули не с той стороны, и окажешься ты в полной долговой пойме. Только истинный пиздюк может в такой ситуации с помощью математического моделирования свести дебит с кредитом и выжить чисто физически творчески применяя первый закон Ньютона.
Конечно, чтоб от напряжения образовательного детки наши мозги не пересушили, между умными науками в школе они обязательно физкультуру грызут. А тех, кто отлынивать норовит, физрук и отфизручить может. Так ведь, если ж на пользу, то пусть физручит, вправляет что куда надо и сколько надо. Мы ж не против. Любит наш Педофил Никанорыч детей, очень любит. Такую заботу проявляет, все время такие развивающие игры придумывает! То кнут им, то пряник!
Надо признать не в хвост, а в гриву примененная методика Спирохеты Львовны и Хламидия Петровича работает безукоризненно. Вскормленные в школьной неволе детки далее без проблем и органическую, и неорганическую химию переваривают, так что подходят к впускно-выпускному экзамену с полным, так сказать, разнообразием выпавших в осадок знаний. Еще раз огромнейшая благодарность Спирохете Львовне и Хламидию Петровичу! Им совершеннейшим образом удалось выполнить поставленную задачу и вывести абсолютно каждого выпускника на уровень абитуриента. Теперь, запросто решая даже дебильные тесты, у нас каждый может стать не только средним, но и полным пиздюком. Было бы желание.
Да, еще чуть не забыл отписать: для подготовки экспансии пиздюкизма на соседние, умственно и душевно созревшие к тому территории, особый упор мы на развитие языков решили сделать. Также не пожадничали и выписали кого надо оттуда. Одного языкатого ребятня сразу прозвала «Перде ля Пузо», потому как настоящее его имя и вовсе срамно произнести вслух. Так вот он хотя и больно охоч слова куртуазные в головешки вбивать, но любят его дети, и мы сами подчас на его уроки заходим послушать. Такие звуки издает, так шелестит языком, падла, ну как будто эрогенные зоны выглаживает:
– Жжжьеее мооойе…. Рьюююю твоойю….
И учатся тому наши молодые пиздюки, учатся. Повторяют дословно и приватно. Им в период будущей экспансии сие искусство не раз пригодится вдали от семейного уклада.
Однако ж как только главные звуки «Перде ля Пузо» выдал, так его мы и уволили за пропаганду и агитацию. Начинал-то он каждый урок за здравие «Жжжьеее мооойе…», а кончал за упокой пиздюковский:
– У вас, за что ни возьмись, все не как у людей… Вот в наших окрестностях булки свежее… Окорока – окорочее. И женщины наши глубжее… А навоз у нас душистым ландышем пахнет, так бы и нюхал всю жизнь…
Новый же языкатый Nick Nameмом представился. Этот разглагольствовать оказался не любитель. Только по делу исключительно треплется. И им мы больно уж довольны. Не прогадали, валютой расплачиваясь. Благодаря ему теперь точно знаем, что «Big Pizdjuki is the capital of the pizdjukovsky world». But you needn't worry, dear. Если название новое утвердишь, то мы, конечно, без промедления поправку внесем. «Big» на «Great» поменяем…
Извини, уж какое образование, такая и наука. Если приглядеться, прислушаться и принюхаться, то очень даже можно ее присутствие обнаружить. Ну, так на то она и наука, чтобы не за трамвайными остановками глаза мозолить, а в тихих кабинетах да лабораториях разлагаться. Еще со времен Ядреных Пиздюков мы от кого-то, но всегда в отрыве. Так что в полном согласии с постулатом Эйнштейна достижения пиздюков весьма относительны и чем дальше, тем больше цветет наша наука и пахнет, и мы всячески ее душок раздуваем во имя чего и перешли на революционнотолчковое лицензирование научной деятельности. Отныне лицензированию у нас подлежит все, что положено с самого начала и до конца: и зачет, и экзамен, и курсовая работа, и дипломная, и публикация статьи в научном журнале. Да, навыки лицензирования мы начинаем прививать еще в ВУЗах. Студенты должны хорошенько зарубить на носах, что их ждет после окончания заведения. Необходимо им практиковать лицензионную деятельность уже на первичных же научных стадиях: на лабораторных работах, рефератах и коллоквиумах, и тем более уж при переходе в аспирантские пенаты.
