– Машка? Никонова?
Перед ней стоял однокурсник Сашка Бердышев с бутылкой пива в руке. Маша радостно улыбнулась.
– Привет!
– Здорово! – Сашка недоверчиво оглядел ее. Маша теперь была больше похожа на Тейлора Хэнсона, чем на Машу Никонову. – Это точно ты?
– Ага, – ее это рассмешило.
– Мда… – Сашка почесал затылок и предложил – Пошли со мной на сейшн.
– Пошли.
Они долго шли по каким-то дворам, у Сашки дважды пищал пейджер, сообщая, куда надо идти и дважды неправильно. Маша устала и промокла, Сашка держал ее за руку и тащил за собой, как прицеп. Наконец они пришли к подъезду, железная дверь оказалась закрытой. Сашка свистел, кричал «Лё-ё-ёха!», а Маша хохотала, чем ужасно напугала Сашку. Но потом они вместе хохотали и допивали пиво из бутылки, сидя на сырых перилах. Через полчаса им открыли.
Все кто знал Машку, удивились, но большинство были ей незнакомы и приняли ее как девочку «а’ля мальчик». Не самый плохой вариант, кстати.
Маша втиснулась между припанкованной девочкой и голым по пояс и пьяным в зюзю мальчиком. Пели песни, пили водку, курили и смеялись до потолка. Маша тоже смеялась и тоже курила, а припанкованная девочка уснула у нее на плече. Сашка Бердышев взял у Олега гитару и запел: «А не спеть ли мне песню а-а-а любви…»
– Здравствуй…
Маша обернулась и увидела Стеклова.
– Здорово, – сипло сказала она. Горло мгновенно сжалось до боли.
– Прикольно… – Стеклов посмотрел на ее волосы.
Маша кивнула, не в силах произнести ни слова.
– А я думал, что вряд ли тебя здесь увижу, – сказал Стеклов.
– Я тоже… – с трудом выдавила Маша и закусила губу. Глотком загнала внутрь слезы. Голова закружилась и захотелось кричать.
Маша вылезла из-под спящей девочки и пошла на кухню. Прижалась горячим лбом к стеклу и заплакала. Горько, как на похоронах.
– Что случилось? – услышала вдруг шепот.
Рядом стоял парень в красной рубашке и участливо держал в руках стакан с водой.
– Ничего, – Маша вытерла подолом футболки лицо и взяла стакан. – Спасибо.
Стала пить. Горло отчаянно сжималось.
– А я тебя где-то видел, – вдруг сказал парень. Маша посмотрела на него.
– Я тоже тебя видела… – Маша глубоко вздохнула и дышать стало легче. Горло немного болело, но это уже была ерунда.
Он протянул руку:
– Вова.
– Маша… А… А ты похож на Рому Ягупова из Zdob Si Zdub.
Вова сморщил нос и улыбнулся той улыбкой, с которой в очередной раз слушают что-то надоевшее о себе, но молчат, потому что хотят понравиться собеседнику.
Антон выполз из квартиры рано утром и пошел в булочную. Солнце успело встать до него и теперь яростно светило Антону в глаза. Он щурился, тер заспанное лицо и матерился вполголоса.
Купив батон и четыре бутылки пива, направился обратно и чуть не заснул в лифте. Но там воняло мочой. В квартире спали вповалку пять или шесть человек. Антон потыкал ногой ближайшего – кудрявого светловолосого парня в желтой рубашке. Тот недовольно завозился и что-то буркнул.
– Олег, – позвал Антон – Пошли пить, я еще батон купил.
Кудрявый Олег широко зевнул и сел на полу. Разодрав глаза, удивленно посмотрел на Антона.
– А че у тебя с ухом?
Антон потрогал бурый спекшийся комок крови на левой мочке и недоуменно констатировал:
– Серьгу оторвали…
Они пошли на кухню. Олег поставил чайник и полез в шкафчик за кофе, а Антон сел на подоконнике и закурил. Олег понюхал воздух и посмотрел через плечо.
– С утра пораньше?
– А че? – огрызнулся Антон, пряча косяк. Руки дрожали и он его выронил. Тут же поспешно бросился поднимать.
Олег ничего не сказал и сел ждать пока вода закипит. Взял гитару, стал что-то наигрывать. Антон оживился, стал неумело подпевать, слов не знал, поэтому ерзал на подоконнике и мяукал:
– Ла-ла-ла… на-на… еи-еи…
Потом почесал нос с продетым кольцом и поинтересовался:
– Это Verve, ага?
– Эшкрофт, один…
– Ну, ага, я знаю… Ага… «Сонг фор ловерс»… Я видел…
Чайник засвистел и Олег, положив гитару на табуретку, налил в две кружки кипятка, размешал кофе.
– Я не буду, – поспешно отказался Антон – Я пиво…
– Пей…
– Ну, ладно… Ага… А че…
Они сидели за столом и пили кофе.
– Мы сегодня в «Свинаре» играем, – сказал Олег.
– Че, ебанулся что ли? Мы в пятницу играем.
– Сам ебанулся – сегодня пятница.
Антон посмотрел на отрывной календарь, висевший у раковины. Прочитал: «вторник».
– Сегодня вторник, – ткнул в календарь пальцем.
Олег посмотрел на листок.
– Число прочитай, гоп.
«Восемнадцатое января,» – отразил Антон. Посмотрел в окно – там обрадовано качались ветки клена, шебурша листьями. Снова посмотрел в календарь. Поверх числа было написано карандашом: «Дима, я тебя хочу». «Кто такой Дима?» – подумал Антон.
Олег вдруг замер с кружкой у рта. Потом его круглые глаза метнулись вверх, впились в глаза Антона.
– Что? – испугался тот.
– У нас же русский сегодня, блин.
– Фак, – констатировал Антон – Я нихрена не знаю. А во сколько, в девять, ага?
Олег кивнул.
– Ну тогда не парься, – успокоил Антон – Сейчас полвосьмого.
В кухню зашла довольно растрепанная девушка с помятым лицом и вспухшими губами. Глаза закисли – видимо, вчера она не смыла тушь. Девушка откупорила бутылку пива и села Олегу на колени.
– Рябова, – Олег ненавязчиво спихнул ее вниз – Сядь вон на стул, а?
Света Рябова поднялась, удивленно огляделась, потом посмотрела на себя и стала отскребать белые пятна на футболке. Антон заржал.
– Ты кому вчера дала? – спросил Олег, зажигая сигарету. Сощурился, подул в сторону.
– Тохе.
– Я не помню, – честно сознался Антон.
– Ну и иди на хуй…
Антон пропустил мимо ушей и потянулся за сигаретой, вставил ее Светке в губы. Та кивнула.
Они сидели втроем и задумчиво курили, а Антон пытался вспомнить, что же он делал вчера. Тем более со Светкой. Потом вспомнил, что сегодня они играют и стал думать об этом. Подумал, что надо бы помыться и пошел в ванную, закрылся там.
Олег и Светка сидели и молчали. Светка смотрела на Олега, а он в окно, на клен. Светка думала, что лучше бы она дала Олегу. Но Олегу не надо. Если бы даже он упился до беспамятства, то все равно бы не взял. Светка вспомнила, что как-то на сейшне она сказала Олегу: «Я люблю тебя», а он посмотрел на нее, как на дуру и ушел на кухню. Сидел на этом же месте и курил. Потом они сидели уже с Юлькой Мухиной, Светкиной подругой, а Светка напилась и ее все парни попользовали. Она сама хотела. Ну и пофиг…
Антон вышел из ванной, голый и мокрый. Прошел в кухню, пошарил в шкафчиках, заглянул под стол. Светка посмотрела на его худую спину с бугорками позвонков. Там извивался огромный дракон, чешуйчатый хвост лежал кольцами. Антон выпрямился и Светка увидела, что оба соска и пуп у него проколоты. «Клево,» – подумала Светка.
– Олег, ты полотенце не видел? – спросил Антон.
– На нем Саня спит.
Антон кивнул и ушел в комнату. Через минуту там послышался голос Сашки Бердышева, он орал:
– И я самый модный! И, видимо, самый красивый!
В русском Антон нифига не понимал. Он сидел за партой и пытался понять, где в предложении подлежащее, а где сказуемое. Потом уснул. Его растолкал Олег, Антон взял листок и пошел отвечать. Прочитал все, что было за десять минут до этого торопливо написано на листке рукой Олега, и получил «удовлетворительно». Забрал зачетку и вышел в коридор покурить. Мимо прошла Наська Кулакова.
– Насть! – окликнул ее Антон.
– Чего?
Она подошла, хмуря брови, недовольно отбросив назад темно-русые локоны. Антон притянул ее к себе и поцеловал в губы, отчаянно, как будто сейчас заплачет. Наська взяла его за шею обеими руками и сказала:
– Ты дурак, Тоха, какой же ты дурак…
Антон кивнул, задыхаясь от розовой густой пелены, которая его опутывала, тянула в какой-то сладковатый омут, кружила голову.
– Почему ты вчера не пришла? – сипло спросил он, потушив сигарету о стену.
– Зачем? – Наська сделала ударение на этом слове, Антон непонимающе промолчал.
– Знаешь, Тоха, – вдруг сказала она – Давай будем просто друзьями, а?
– То есть? – не понял Антон – Ты меня кидаешь что ли?
– Ну, нет, хотя да… Не кидаю… Просто давай будем друзьями…
Антон машинально достал из кармана сигарету, зажег, затянулся и только после этого сказал:
– Если ты хочешь…
– Вот и чудесно!
Наська чмокнула его в губы и, развернувшись, пошла.
– Насть! – крикнул Антон, будто проснулся.
Она недовольно обернулась.
– А мы сегодня в «Свинаре» играем. Придешь?
Наська ничего не ответила и пошла дальше. Антон сел у стены и заплакал.
В «Свинаре» было страшно накурено, пахло спиртом и почему-то сиренью. Олег стоял на сцене с гитарой и пел, почти кричал. Басист Серега сидел на колонке, болтал ногами и блестел бритой головой. Антон яростно колотил по барабанам и выкрикивал отдельные слова. В животе у него гремело, а в голове стоял звон. Он тряс головой, стараясь выколотить его, но не мог, и до боли сжимал палочки в руках.
