Но с проблемами даже интереснее.
Когда же подошло время выпускного и вообще окончания школы, мы с Борисом даже и не думали не о чем другом, как только ехать поступать в институт, после школы, и, конечно же, вместе, и, конечно же, в Петербург.
Так и случилось. Но мы собрали ещё, с собой, команду из шести человек. Три девчонки и три парня.
Я, почему называю её Люськой, потому, что я до сих пор на неё зол. Хотя на самом деле звали её Людмила.
И это именно с ней, мы вступили в эту школу впервые. И это именно она оказалась той особенной из всего класса.
И это именно с ней связаны у меня самые острые и самые красочные воспоминания, вернее даже не воспоминания, а ощущения о школе.
С самого первого дня и до самого последнего дня.
В первый день мы вошли в школу вместе, рука об руку. Мы сели за одну парту (вернее нас посадили).
И конечно бывали моменты, когда мы просто не могли сидеть вместе – например, разругались или поссорились. Или было выгоднее сидеть с кем-то другим на каком-то предмете, по соображениям схитрить, или пообщаться. Или кто-то из нас заболел.
Такое тоже случалось.
Бывали разные случаи, когда мы не сидели вместе.
Но если сложить все разы, когда я сидел с кем-то другим, за все десять лет, то вряд ли наберется месяц, ну максимум два месяца.
Да.
А остальное время, то есть десять лет без двух месяцев мы сидели с Люськой за одной партой.
Нет, я не могу. Мне все ещё тяжело говорить о ней.
Попробую попозже.
Вот о Жене можно рассказывать долго и спокойно. Но я не буду. А то будет выглядеть, что школа – это только портреты моих одноклассников и то, что меня с ними связывало.
Необходимо только объяснить, какую роль сыграл Евгений. Правильнее будет сказать – какая роль ему выпала. Потому, что он тоже является одним из главных действующих лиц.
Хотя вот как раз Женя и заслуживает, что бы был его портрет. Дело не в том, что другие не заслуживают, конечно, каждый человек, которого знаешь восемь – десять лет, да и ещё в такую пору, как детство, оставляет след в памяти. События, которые нас объединяют, дела и проблемы. Всё это заслуживает внимания. И всё это интересно.
А дело в том, что есть люди, которые с самого раннего детства несут на себе какой-то отпечаток избранности, сейчас бы назвали – «харизма». Я понимаю под этим словом что-то, что заставляет остальных людей прислушиваться к мнению этих избранных. И именно такие вот избранные становятся вехами в нашей истории. Личностями, которых уважают и почитают, или забывают, если они не попадают в поле зрения средств массовой информации и не стараются извлечь выгоду из своих поступков.
Ну, прямо Иисус Христос получился или Мересьев как минимум.
Но, вот примерно так можно сказать о Жене.
О «Бате», «батяне», как мы его почти все называли.
Конечно, прозвища, хоть чуть-чуть отражающие суть человека, появились у нас уже в старших классах. А до этого было то, что первое приходило в голову, что бы обидеть или унизить, или указать на свое место. И чаще всего эти прозвища рождались коверканием фамилий. Что мы ещё могли знать об однокласснике в начальной школе – только фамилию.
Так вот у Жени таких прозвищ не было с самого раннего детства – вот что значит «харизма».
Родители у него были простыми людьми. Отец, я не знаю, но мама его работала где-то в медицине.
Кличку «Батя» он получил тогда, когда мы начали заниматься парусным спортом. Потому, что в процессе подготовки яхты к спуску на воду приходилось делать очень много разных вещей, которые нам, пусть старшеклассникам, но пятнадцатилетним парням давались с большим трудом. И технически это было сложно. Разные приспособления, материалы и инструменты. И организационно это было тоже все не так как в школе – задали задание, решил, не смог – готовься. Нужно было уметь сосредоточиться на процессе, понять его и стараться выполнить.
Кто-то из нашей команды мог понять части процесса, кто-то мог взять на себя выполнение, кто-то был организатором.
А Женя был тем, кто все это связывал. В нём было, не свойственное пятнадцатилетнему пацану чувство взрослости, рассудительности и спокойствия.
Он, будучи нашим ровесником, смог вести себя так, как повел бы себя грамотный взрослый, пытающийся помочь ребятам справиться с такой нелегкой задачей.
И это ещё при всем, притом, что время поджимало, наступало лето, хотелось развлекаться, отдыхать, а не трудится день за днём.
Да и потом, когда мы уже стали яхтсменами, и совершали вояжи по озеру, вдоль пляжей, или участвовали в соревнованиях, или просто находились в длительных походах на яхте. Случалось всякое. Но Женя практически всегда в нашей команде вел себя не как капитан, капитан у нас был другой, а, скорее всего, как боцман. Боцман, который всегда знает всё, и готов ко всему, и на него всегда можно положиться.
В общем, он стал Батей.
Мы с ним были практически одного роста, на построениях «По-росту» я всегда искал его, а он – меня. Постоянно стояли рядом. Но он был крупнее меня, шире в плечах и как-то мясистее. Наверное, занимался спортом с самого детства. Да точно, он, так же как и Борис занимался борьбой, но только не вольной, а классической.
Учился он тоже хорошо. Только мне больше удавались такие предметы, как физика, математика, история, обществоведение. А ему химия и биология. Я никак не мог понять, ну не может быть химия, сложнее математики, а мне она не давалась, как бы я не старался. А у Женьки химия была не просто предметом, по которому он был лучшим в классе, но она ему ещё и нравилась.
Сейчас, я могу понять причины и оценить его успехи в этой области. А тогда меня брала страшная зависть, до той поры, пока я не смирился. Да, ты сильнейший в химии, а я в математике.
А он даже тогда, когда я нападал на него как на противника, находил слова и не шёл на обострение. Оставаясь мудрее что ли.
Конечно, на всех спортивных мероприятиях я сравнивал свои результаты с его результатами. Намного ли хуже Женьки? Нет. Ну, тогда нормально.
У нас были парни, с которыми было бесполезно сравниваться. Один бегал быстрее всех, другой подтягивался на турнике больше всех, третий стрелял лучше всех.
Женька как-то старался тянуться за ними. Ну а я уже за Женькой.
А вот прыжки в высоту у меня получались даже лучше чем у Бати. Конечно, потому, что я был немного легче его. Оно и понятно.
И в спорте и в учебе мы были с ним ну почти на равных, где-то он обходил меня, где-то я обходил его.
Даже в девятом классе, когда мы все увлеклись ручным мячом (гандболом) мы с Женей одно время заменяли друг друга. Мы оба хорошо играли и в качестве вратаря и в качестве нападающего. Но потом все же разделились – он стал постоянным вратарем, а я постоянным нападающим.
Но самое главное в Жене началось именно после школы.
Именно за это, он для меня всегда будет самым уважаемым одноклассником. Не уважаемым, в смысле «уважаемые гости», а человеком, поступки и жизнь которого, достойны простого человеческого уважения.
Женя поехал поступать в медицинский институт. Вот она, химия, где сказалась-то.
И я, конечно, могу ошибаться в деталях дальнейшей его жизни. За последние двадцать пять лет, мы виделись и общались с ним, всего один раз и то он ещё учился в медицинском институте.
То ли на втором курсе, то ли на третьем его забрали из медицинского института в медицинскую военную академию. Ну, значит, было за какие успехи, раз забрали.
И он стал военным медиком.
И вот тут опять начинается мое раздражение. Все те слова, всё мое отношение к Бате, разбиваются о неизвестность. Я не могу найти с ним контакта, я не знаю конкретно, как он жил эти двадцать пять лет. И меня это очень беспокоит. Настолько велико моё уважение к нему, что я раздосадован оттого, что я не знаю, как всё на самом деле было. Не знаю это от него самого.
По слухам, по тем фактам, которые все-таки до меня доходили. Женя стал первоклассным военным врачом.
А я даже его специализации точно не знаю.
Он служил в Афганистане. И зная Женю, я уверен, что служил он достойно. Об этом у меня мало достоверной информации.
Но я знаю, я просто уверен, что уважать его за что, стало только больше. И мне очень хочется всё это знать, чтобы разделить вместе с ним его успехи и гордиться. Да, гордиться тем, что когда-то учился с ним в одном классе.
Вот это портрет, так портрет.
Теперь будет ясно, почему Евгений повел себя именно так, а не иначе. Или он просто не мог поступить по-другому?
Я и сам иногда путаюсь. Так что же было причиной, а что следствием?
Мы или ситуация?
Фаина Васильевна стала для нас на два года второй мамой и вторым папой. Но хороший учитель, он от того и есть хороший учитель, что он не только хорошо учит, а вот так вот, по прошествии двадцати пяти лет, кто-то может сказать «второй мамой и вторым папой».
Конечно, сначала она была у нас одна, а потом появились разные учителя – каждый по своему предмету. Но и мы стали более развитыми, нас уже не пугало, что в расписании, вместо трех предметов, стало по пять-шесть и каждый день в неделе – разные.
