Через неделю заместителя мэра перевели работать в область, а на освободившееся место — в кабинет с гербовыми обоями — позвали Валеру. Рокировочка.
Все Валерины дружки с прошлой должности теперь находились в несколько зависимом от него положении и в его кабинет заглядывали, выгнувшись так, чтобы Валере было удобней утвердить свою доминантность. Но Валера людей без необходимости не унижал. Зачем? Валере нужна была своя сплоченная команда — иначе на новое повышение не наскрести.
Остановиться он уже не мог. Заглядывался на бронированный Мерседес мэра, ездил нарочно мимо его загородного особняка, носил ему холодный квас в сауне после совместного миттельшпиля, а сам думал: сколько же надо набрать, чтобы подвинуть вас, Андрей Палыч?
Копил, как мог. Обложил данью и продрынки, и милицию, и коммунальщиков, и пожарных. Милиция кряхтела, конечно — им и свой лифт кормить надо было — но платила.
А Валера все думал: Господи, да если уж у меня тут такие обороты, мэру-то каково?
Андрей Палыч был в целом мужиком неплохим, и совсем уж откровенно подсиживать его у Валеры совести бы не хватило. Хорошо, инфаркт помог.
В осиротевшие мэрские покои он зашел вроде бы как занести какие-то документы на подпись. Но, зайдя, понял: отсюда обратного пути нет. Только наверх! Обстановочка вроде была скромная: портреты двухглавого нашего орла — один с синим галстучком, другой — с красным, мебелишка такая утлая, советская еще, вида из окна на дым из адовой печи Западно-Сибирского Металлургического, но чувствуется же: камуфляж. Все для отвода глаз. Поскреби ДСП — а стол-то весь из золота, и стулья тоже. Да на такой должности — к чему ни притронься, все будет из золота, если руки из нужного места растут. Царь Мидас, видать, на этой должности и кончился — а у Валеры впереди еще губернаторское кресло маячит!
Титаническим усилием собрав столько, что хватило бы вполне на особняк и на Мерседес, Валера вырвал тетрадный листок и исповедовался на нем лифту в своих темных желаниях. Нет, он не то чтобы не желал мэру выздоровления, он просто хотел бы, чтобы тому до конца жизни больше не пришлось нервничать. А работа-то нервная…
Через день у мэра произошло обострение и его отправили в Москву. А там уж все случилось так, как случилось, и Валера тут был ни при чем.
Кабинет достался ему по праву.
Эммочка теперь командовала целым штатом длинноногих провинциалок, а Валеру никто уже называть Валерой не смел. Только Валерий Ильич, и без никаких.
На новой работе Валерию Ильичу все было по нраву. Интуиция не подвела: какие теперь продрынки, какие пожарные, когда есть ЗСМК, НКМК, «Кузнецкие ферросплавы» — и это мы еще пока только металлургию берем, не говоря уж об угле! Одна беда: с губернатором не сошелся характерами.
Губернатор сидел на своем месте с тех примерно пор, как казаки основали на месте нынешнего Новокузнецка первый острог. И если Валерий Ильич кормил купюрами безгласный лифт, то губернатор, похоже, давно договорился с куда более зловещими силами — даром, что бывший шахтер. Видно, как раз по работе и свел знакомство.
Но Валерия Ильича уже было не удержать. В изначальном своем лотерейном билете он теперь видел только перст судьбы — и перст этот ему сейчас однозначно указывал на губернаторское место.
Сколько же надо, чтобы и этого зубра оседлать? Десять миллионов долларов? Двадцать?
На вершине новокузнецкого городского хозяйства было пустынно и одиноко. Среди облаков, порождаемых трубами НКМК, высился лишь губернаторский Олимп — но посоветоваться по поводу восхождения на него Валерию Ильичу было не с кем. Победитель, как известно, остается один.
Обложив город десятиной — включая и церкви, кстати, потому что тоже чудесный бизнес — Валерий Ильич набрал пятьдесят миллионов. Из своего японского внедорожника таскал в заброшенный подъезд мешки с деньгами минут пять — в инкассаторский мешок больше двух не влезает.
Завалил лифт почти в человеческий рост, добрался до кнопок… И замер.
Пятая кнопка была на панели последней, и туда он уже деньги отправлял в прошлый раз, когда метил в мэры. Валерий Ильич понял, что уперся в потолок.
Растерянный, несчастный, он уселся прямо на зеленые холщовые мешки и закурил. И пока он дымил опостылевшим уже «Собранием», в голову ему пришла дерзкая мысль. Он распрямился, разгреб панель от наваливающихся денежных мешков, и нажал на кнопку вызова диспетчера.
— Говорите, — прогундосил чей-то голос из-за металлической решетки.
— А что, выше пятого этажа нету ничего? — спросил Валерий Ильич.
— Тут нету, — сказал голос.
— А где есть? — осторожно поинтересовался Валерий Ильич.
— В Москве есть, — лениво ответил диспетчер.
— А можно, я к вам поднимусь? — вдруг всхлипнул Валерий Ильич. — Так поговорить хочется! И не с кем…
— Куда подниметесь? — в голосе послышались удивленные нотки.
— Ну… К вам. На крышу?
— Крыша в Москве, — устало объяснил диспетчер. — Адрес запишите.
* * *
В Москву Валерий Ильич оделся так, чтобы в нем нипочем не распознали регионального лоха: туфли из змеиной кожи, черные брюки, куртка из мягкой итальянской кожи с меховым воротником и теплая кепка с короткой норочьей шерстью наружу.
Взял такси сразу на Старую Площадь, где и располагался, судя по инструкции, его следующий лифт. Доллары, ясное дело, поменял на пятисотевровые — эти удивительно емкие купюры были словно созданы для оборотистой российской экономики — и особенно для взяток.
Приехал. Сначала метнулся к неприступному имперскому зданию за железной оградой — но номер дома оказался не тот. Тогда забрался в переулки, во дворы, искал-искал, и наконец наткнулся на нужный адрес. Удивительное дело: казалось, пол-Москвы прошел, а на деле — вернулся все к тому же зданию, только с тыла. Видно, к нему в Москве все дороги вели. По крайней мере, чиновников.
Подъезд тут, конечно, был совсем другой, не новокузнецкий. Широкая лестница, спящий консьерж, бронзовая люстра — и чинный старинный лифт с двумя деревянными дверцами.
Валерий Ильич положил осторожно на пол свой крокодиловый кейс, посмотрел на кнопки — и замер: тут кнопка была только одна: никаких тебе этажей, просто «Вверх». Не считая тревожного колокольчика.
Можно было, конечно, просто уйти; но у Валерия Ильича столько оставалось невыговоренным! В общем, черт дернул нажать на колокольчик.
— Я из Новокузнецка, — поведал он лифту. — Вот, гостинцы привез.
— Я уже ваше досье листаю, — ответил лифт. — Губернатором хотите?
— А… — у Валерия Ильича в горле пересохло. — А кем еще можно?
— А кем хотите? — вполне дружелюбно полюбопытствовал лифт. — Хотите к нам, в Москву?
— Я… Я… А сколько?
— Смотря куда.
— Ну мне бы… В министерство.
— Можно в министерство. На выбор: замминистра в Минрегионе, Минэкономразвития, Минсвязи. У вас к чему душа больше лежит?
— Я… Мне… — у Валерия Ильича голова закружилась от перспектив. — Минэкономразвития! Очень с моими личными целями совпадает.
— Жмите кнопку и идите погуляйте, — посоветовал лифт.
— А у меня… У меня хватит? — заволновался Валерий Ильич.
— Пятисотками принесли? — проницательно спросил лифт. — Наберется. Это ведь только первый взнос, сами понимаете.
* * *
Чадная Москва закрутила Валерия Ильича вихрем событий: новое рабочее место, стройные женщины с хорошей кожей, покупка квартиры на Петровке, совещания, совещания, совещания…
Карьера шла в гору. На сдачу от приобретенной должности Валерию Ильичу выдали авто с мигалкой, и скоро уже огни Нового Арбата и Кутузовского казались ему такими же родными, как неровно мерцающие окошки Новобайдаевки или Монтажа.
Но вот беда — власть оказалась прилипчивой, как кокаин: прежних доз никогда не хватало, и требовалось все время повышать, повышать… От третьего зама — к первому, у которого дача на в Горках-10, а в Усово, и парк состоит не из трех машин, а из семи. Потом — министром. Все равно мало! Мало! Еще! Прайват джеты, и Курш, и свои предприятия!
И все равно. Еще!
Была внутри Валерия Ильича страшная сосущая черная дыра, в которую утягивало все эти сине-голубые Майбахи, и пентхаусы на Остоженке, и грандиозное желто-фиолетовое торнадо из мириад двухсот и пятисотевровых купюр. Тревога. Сомнение. А что, если бы не выиграл он тогда свой первый миллион?
Доставляя в лифт очередное подношение, он принял на грудь Икс-О — для храбрости, и выступил.
— А можно еще вопрос?.. — спросил Валерий Ильич у тревожного колокольчика. — Неужели любой вот так вот может… С улицы… И замминистра стать?
Лифт помолчал, и Валерий Ильич начал уже жалеть, что спросил. Но уж больно свербило — хотелось все-таки верить в свою избранность.
— Наша страна так создавалась, чтобы народ мог править, — строго и назидательно произнес лифт. — Еще при Ленине отстраивали так, чтобы любая кухарка могла пробиться наверх и управлять, окружив себя однокурсниками, партнерами по спаррингу или сокамерниками там, как Сталин. Система социальных лифтов выверялась десятилетиями, снабжалась сдержками и противовесами. И сегодня она работает безупречно. Возьми хоть забулдыгу, хоть уголовника — поставь на любую позицию — система выдержит. Это и есть настоящая власть народа. А не демагогия с выборщиками, как у некоторых.
