— Пожалуйста, — улыбнулась Маргарет.
— Ты едешь не для того, чтобы повидаться со Стэнли, — заключил Генри. — Тебе хочется отвлечься.
— А что в этом плохого?
Много позже ей не осталось ничего другого, как подумать, что она сама навлекла на них беду.
Пятичасовой перелет из аэропорта Кеннеди прошел без происшествий. К своему удивлению, среди встречающих они увидели Стэнли. Быстро подошли к нему. Генри крепко пожал сыну руку, после чего Стэнли обнял мать. Господи, как он вытянулся, подумал Генри, соизмеряя его рост с ростом матери. Похоже, он уже перерос меня. Если каждое следующее поколение будет выше предыдущего, куда же мы придем? Законы генетики не читались им, как открытая книга. Но он ощущал гордость отца, пред глазами которого произошло чудо превращения неуклюжего малыша в высокого парня, нагибающегося для того, чтобы обнять мать.
— Мама все время волновалась? — спросил Стэнли.
— Я расскажу тебе о матери, — ответила Маргарет. — Твоя мать абсолютно здраво рассуждает обо всем, за исключением колес Ферриса[3] и самолетов. На колесах Ферриса я не каталась с шестнадцати лет. А самолетам доверяю меньше, чем большинство людей — врачам. Я знаю, что не известно докторам. Но откуда мне знать, где кончаются знания пилотов?
Стэнли и Генри рассмеялись, и втроем они отправились в багажное отделение.
— Как ты узнал, где нас встречать? — спросил Генри.
— Ты же назвал мне номер рейса.
— А как ты добрался сюда из Санта-Круса?
— Как всегда, — пожал плечами Стэнли. — На попутках.
Маргарет было тринадцать, когда, возвращаясь пешком из школы, она попала под дождь. Рядом остановился пикап, и водитель предложил подвезти ее. В мокрой, прилипшей к телу блузе, она чувствовала себя голой. Маргарет извинилась за то, что намочила сиденье. Водитель сказал, что это пустяки, и похлопал ее по колену, забыв убрать руку. Маргарет охватил ужас. Она выскочила из кабины на первом же светофоре, несмотря на все его протесты, и под дождем бежала до самого дома. А потом, в ванной, снова и снова терла колено мочалкой с мылом и смывала его водой, чтобы заставить кожу забыть прикосновение руки незнакомца. Она твердо решила никогда более не садиться в попутную машину.
— Здесь это просто, — продолжал Стэнли. — И тебе предоставляется возможность познакомиться с интересными людьми. За рулем, знаете ли, сидят не только насильники, — он засмеялся, надеясь, что на этот раз она не будет делиться с ним воспоминаниями. — Разумеется, если бы папочка раскошелился на машину…
— Ты без конца мотался бы по дорогам и куда-нибудь врезался, — закончила за него Маргарет. — Всем известно, что в Калифорнии половина водителей — чокнутые.
Честолюбивый клерк за стойкой агентства «Хертц» взглянул на номер кредитной карточки Генри, потом на него самого.
— Мы приготовили заказанную вами «гранаду», мистер Браун, но я подумал, что вас, возможно, заинтересует один из имеющихся у нас «мерседесов». Они очень популярны в Калифорнии.
— Благодарю за предложение, но «форд» нас вполне устроит, — ответил Генри.
Когда они направились на автомобильную стоянку, мужчины несли по чемодану, Стэнли взял отца под руку.
— Я заказал корт на одиннадцать утра. Думаю, к этому времени вы успеете. Сначала поиграем, а потом я устрою вам обзорную экскурсию.
— Потрясающе, — улыбнулся Генри. Он постоянно играл в теннис дважды в неделю. Друзья рассказывали ему ужасные истории о своих сыновьях-подростках. Похоже, Стэнли удалось обойти все ловушки. Пока.
Когда они регистрировались в отеле «Хайгейт», стоящий за стойкой портье, полный мужчина лет шестидесяти, говоривший с легким акцентом, спросил:
— Вы остановитесь у нас только на сутки, доктор Браун?
— Я — мистер Браун, — поправил его Генри. — Доктор Браун — моя жена. Впрочем, это неважно. Да, только на двое. — Портье кого-то ему напоминал.
— Молодой человек будет с вами? Мы можем поставить раскладушку или…
— Нет, нет. Он вернется в Санта-Крус.
Из пьесы Лилиан Хеллман? Или какого-то фильма? Возможно, раньше он был актером.
— Вам нужно заказать номер в месте вашей следующей остановки? — вежливо осведомился портье. «Хайгейт» по праву славился первоклассным обслуживанием.
— Мы поедем на юг вдоль побережья. Первую ночь хотим провести в Кармеле.
— А для второй я бы рекомендовал «Клиффхэвен» в Биг-Суре. Новый курорт, изумительно красивое место, прекрасный ресторан.
— Это нам подходит, — вмешалась Маргарет.
— Я свяжусь с ними и, если получу подтверждение, оставлю его в вашей ячейке, — пообещал портье.
Следуя за коридорным к лифту, Генри обернулся. Портье, вместо того чтобы заниматься следующим клиентом, смотрел им вслед. Недоумевая, Генри вошел в кабину лифта.
— Что-нибудь случилось? — спросила Маргарет.
— Нет-нет, — быстро ответил Генри.
Маргарет поняла, исходя из опыта их совместной жизни, что Генри лжет, дабы избавить ее от чего-то неприятного.
На вопрос, почему они обратились именно к доктору Браун, любой из больных ответил бы, что их подкупала ее уверенность в своих силах и они чувствовали себя лучше, даже если их ждали плохие новости. Поскольку знали, что отныне болезнь находится под контролем. Что же касается Маргарет, она гордилась своим умением по мельчайшим деталям диагностировать не только физическое, но и эмоциональное состояние больного. В этом ей безошибочно помогала интуиция. Вот и теперь, когда Стэнли повез их на троллейбусе к площади Джирарделли, Маргарет поняла, что ее сын хочет переговорить с отцом наедине. Площадь Джирарделли предоставляла такую возможность. Маргарет полагала бесцельное хождение по магазинам хорошим отдыхом, а витрины так и манили к себе.
— Если вы не возражаете, я пробегусь по магазинам, — она повернулась к мужу и сыну.
— Конечно, мама, — поддакнул Стэнли. — А мы с папой можем выпить пива.
И Маргарет зашагала к манящим витринам, а отец и сын уселись за столик уличного кафе, укрытый от прямых солнечных лучей большим зонтиком.
— Я вернусь через двадцать минут, — обернувшись, крикнула она, вызвав удивленные взгляды прохожих.
— Можешь не торопиться, — ответил Генри, но она уже не слышала его. И Генри, такова уж была его натура, подумал, а что произойдет, если Маргарет не вернется. Разумеется, ее будут искать, но из года в год сотни людей исчезают бесследно.
— Твоя мать, — повернулся он к Стэнли, — обожает ходить по магазинам.
— А ты ничуть не меньше обожаешь свою работу.
— Нет-нет, — покачал головой Генри. — Работа — необходимость, а тут другое. Нынешними походами в магазин она отыгрывается за прошлое.
— Потому что дед был беден?
— Именно так. Она говорит, что любит даже просто смотреть на витрины, так как она знает, что может купить любую понравившуюся ей вещь.
— Я рад, что вы любите друг друга, — улыбнулся Стэнли.
— Почему ты так решил?
— Это видно. Пап, как хорошо, что вы приехали вместе.
Мой сын, отметил Генри, превращается к красивого парня. Лицом он больше похож на Маргарет, но одного взгляда достаточно, чтобы понять, что это его сын. Интересно, откуда взялся рыжеватый оттенок волос? От матери Маргарет? Или калифорнийского солнца?
— Здесь, однако, неплохо. И я рад, что ты о нас заботишься.
— Я хотел вас встретить.
— Я имел в виду теннисный корт.
— De nada,[4] — ответил Стэнли.
— Ты набираешься тут испанских слов?
— Главным образом, по книгам Хемингуэя. Ты читал Хемингуэя?
Генри так и подмывало сказать: до того, как ты родился.
Но он выдержал паузу, с тем чтобы дать возможность Стэнли собраться с мыслями и выложить то, что накопилось у него на душе.
— Пап, — наконец решился он, — я влип.
— О чем ты?
— О девушке.
— У тебя появилась подружка? Хорошо.
— Друзей у меня много, ребята, с которыми я общаюсь, девушки, с которыми вижусь. Но тут иное.
— Не так, как с Марджори… фамилии не помню?
— Нет. И не так, как с кем-то еще.
— Расскажи мне о ней.
— Я познакомился с ней в очереди на подачу документов в приемную комиссию. Она стояла передо мной, и я задал ей какой-то глупый вопрос.
— Какой вопрос?
— Сам вопрос я забыл, но помню, когда она обернулась, я аж обомлел, такая она была красивая, и сказала: «Это глупый вопрос».
Генри не мог не рассмеяться.
— Папа, я вижусь с ней каждый день.
— Надеюсь, это не слишком сильно мешает твоей учебе?
— И да, и нет. Когда ее со мной нет, я о ней думаю. Ты меня понимаешь?
— А у нее есть имя?
— Да, конечно. Кэти. Но все зовут ее Кэти Браун.
