- Я преподаю в средней школе неподалёку. Сейчас я завуч, - сказал он даже без намёка на гордость.
- А я? - спросила я, хоть и знала единственный возможный ответ. Он сжал мою руку.
- После того несчастного случая тебе пришлось уйти с работы. Ты ничем не занимаешься.
Должно быть, он ощутил, насколько я разочарована.
- Но тебе и не нужно. Я зарабатываю достаточно. Мы справляемся. Всё хорошо.
Я закрыла глаза, положила руку на лоб. Это всё слишком, мне хотелось, чтобы он замолчал. Я и так едва перевариваю полученную информацию, если он ещё добавит что-нибудь, то я просто взорвусь.
«Что я делаю весь день?» - Хотелось мне спросить, но боясь ответа, я не спросила ничего.
Он доел тост, отнёс поднос на кухню. И вернулся одетым в пальто.
- Мне нужно на работу, - сказал он. Я напряглась.
- Не волнуйся, - сказал он. - С тобой всё будет в порядке. Я позвоню тебе. Обещаю. Не забывай, что сегодняшний день ничем не отличается от всех остальных дней. Всё будет хорошо.
- Но... - начала я.
- Мне нужно идти, - сказал он. - Извини. Перед тем как уйти, я покажу тебе то, что может тебе понадобиться.
На кухне он показал мне, что есть что в шкафу, показал еду в холодильнике, что я могу приготовить на обед и доску, прикреплённую к стене, а рядом чёрный маркер, висящий на верёвке.
- Иногда я оставляю тебе здесь сообщения, - сказал он. Я увидела, что он аккуратно с заглавной буквы написал на ней слово «Пятница» и ниже «Стирка». «Прогулка (Возьми телефон!). ТВ.» Под словом «Обед» он подписал, что в холодильнике есть лосось и добавил слово «Салат».
Наконец, он приписал, что должен быть дома к шести.
- А ещё у тебя есть записная книжка, - сказал он. - В твоей сумке. На форзаце сзади важные номера телефонов и наш адрес на тот случай, если ты потеряешься. И мобильный телефон...
- Что? - спросила я.
- Телефон, - сказал он. - Беспроводной. Ты можешь им пользоваться везде. И на улице, везде, где угодно. Он в твоей сумке.
Убедись, что взяла его, если захочешь выйти из дома.
- Хорошо, - сказала я.
- Отлично, - сказал он. Мы вышли в холл, он взял кожаный портфель у двери.
- Ну, тогда я пошёл.
- Хорошо, - сказала я. Я не знала, что ещё сказать. Я чувствовала себя ребёнком, который не идёт в школу и который остаётся один дома, пока родители на работе. Я представила, что он говорит: «Не трогай ничего. И не забудь принять лекарства». Он подошёл ко мне и поцеловал в щёку. Я его не остановила, но и не поцеловала в ответ. Он повернулся к входной двери и уже собирался открыть её, но остановился.
- О! - сказал он, оглянулся и посмотрел на меня.
- Чуть не забыл! - его голос был неожиданно неестественным с неискренним энтузиазмом.
Он очень сильно старался, чтобы он казался естественным. Очевидно, он готовился к тому, чтобы сказать то, что собирается. В конце концов, оказалось всё не так страшно, как я боялась.
- Мы уезжаем сегодня вечером, - сказал он. - Только на выходные. Это наша годовщина, поэтому я подумал, а не заказать ли что-нибудь. Ничего?
Я кивнула.
- Звучит неплохо, - сказала я.
Он с облегчением улыбнулся.
- Этого стоит ждать с нетерпением, а? Глоток морского воздуха? Это пойдёт нам на пользу.
Он повернулся к двери и открыл её.
- Я позвоню тебе позже, - сказал он. - Узнать, как ты справляешься.
- Да, - сказала, - Позвони. Пожалуйста.
- Я люблю тебя, Кристина, - сказал он. - Не забывай это.
Он закрыл за собой дверь, и я повернулась и пошла в дом.
Позже, в 9 часов утра. Я сидела в кресле. Посуда помыта и аккуратно сложена в сушилке, бельё в стиральной машинке. Я старалась себя занять делами. Но сейчас я не чувствовала ничего, кроме пустоты. Это правда то, что сказал Бен. У меня нет воспоминаний. Вообще никаких. В этом доме нет ни одной вещи, которую я бы помнила. Ни одна фотография, ни те, что были вокруг зеркала, ни те, что были в альбоме, не вызывала воспоминания о том, когда она была сделана, не было и ни одного воспоминания, связанного с Беном, кроме сегодняшних. Мой мозг абсолютно пуст.
Я закрыла глаза и попробовала сконцентрироваться на чём-нибудь. На чём угодно. На вчерашнем дне. Последнем Рождестве. На любом Рождестве. На моей свадьбе. Ничего.
Я встала. И пошла по дому от комнаты к комнате. Медленно. Двигаясь, как призрак, слегка задевая рукой стены, столы, спинки мебели, но на самом деле не касаясь их. «Как же я пришла к этому?» - подумалось мне.
Я смотрела на ковры, узорчатые пледы, фарфоровые статуэтки на каминной полке и декоративные блюдца в стеллажах в столовой. Я говорила себе, что это моё. Всё моё. Мой дом, мой муж, моя жизнь. Но эти вещи не принадлежали мне. Они не были частью меня.
В спальне я открыла дверцу шкафа и увидела одежду, которую не узнала. Она висела аккуратно, как бесплотные версии женщины, которую я никогда не встречала. Женщины, по дому которой я блуждаю, чьим помылась шампунем и мылом, от чьего халата я отказалась, и чьи туфли я ношу. Она скрыта от меня, но я ощущаю её призрачное присутствие, отчужденное и неприкосновенное.
Этим утром я выбирала нижнее бельё, с виноватым видом копалась в трусиках, перепутанных с колготками и чулками, как будто боялась, что меня поймают. Я задержала дыхание, когда нашла трусики из шёлка и кружев в глубине ящика, такие вещи покупаются, что бы их видели. Перекладывая точно неиспользованные, я нашла их, бледно-голубые, к которым в пару шёл бюстгальтер, и натянула их, затем надела толстые колготки, брюки и блузку.
Я села за туалетный столик, чтобы изучить своё лицо в зеркале, осторожно приближаясь к отражению. Я провела по морщинам на лбу, по складкам на коже под глазами. Я улыбнулась и посмотрела на зубы, на морщинки, залегающие в уголках рта, и на появившиеся гусиные лапки. Я заметила пятна на коже, потемнение на лбу, которое походило на не до конца прошедший синяк. Я нашла косметику и немного накрасилась. Лёгкая пудра, румяна. Тогда я представила себе женщину, теперь я поняла, что это была моя мама, делающую тоже самое, называющую макияж своем боевой раскраской. И этим утром, когда я промокнула салфеткой помаду и нанесла второй слой туши, я сочла это словосочетание подходящим.
Я чувствовала себя так, как будто собираюсь на войну или война собирается ко мне. Собирает меня в школу. Наносит макияж. Я пыталась вспомнить, что моя мама делала ещё. Что-нибудь. Ничего.
Я видела только пробелы, огромные промежутки между крошечными островками воспоминаний, годы пустоты.
Теперь на кухне я открыла буфет: пакеты макарон, риса арборио, банки фасоли. Я не узнаю эту еду. Я помню, что едят тосты с сыром, сваренную в мешке рыбу, сандвичи с солониной. Я вытащила банку, на которой написано нут и пакетик с чем-то, что называется кускус. Я не знаю, что это такое, не говоря уже о том, как это готовить. И как только я справлялась с ролью жены?
Я посмотрела на доску, которую Бен показал мне до того, как ушёл. Она была грязно-серого цвета, слова писали на ней и стирали, заменяли, исправляли, каждое изменение оставляло слабый след.
Интересно, что бы я нашла, если бы вернулась и расшифровала слои, если получилось бы, то я бы смогла узнать о прошлом, хотя бы таким способом, но поняла, что даже если это возможно, то абсолютно бесполезно. Я уверена, что всё, что я смогла бы найти, это списки того, что нужно купить, и задания, которые нужно выполнить.
Неужели это и вправду моя жизнь? Это всё, что я из себя представляю? Я взяла ручку и добавила ещё одну надпись на доску: "Упаковать вещи".
Не особенно-то напоминание, но зато моё собственное.
Я услышала шум. Мелодия, идущая из сумки. Я открыла её и вытряхнула её содержимое на диван. Кошелёк, несколько бумажных салфеток, ручки, губная помада, компактная пудра, чек за два кофе. Записная книжка размером всего лишь двенадцать квадратных сантиметров с цветочным узором на обложке и прикреплённой к нему ручкой.
Я нашла то, что, как я догадалась, должно быть телефоном, который описывал Бен. Маленький, пластмассовый, с клавиатурой, что делало его похожим на игрушку. Он звонил, экран светился. Я нажала кнопку, надеясь, что это правильная кнопка.
- Да? - сказала я. Ответивший голос не принадлежал Бену.
- Привет, - сказал он. - Кристина? Это Кристина Лукас?
Я не хотела отвечать. Моя фамилия казалась такой же незнакомой, как и моё имя.
Я почувствовала, как будто твёрдая земля, которую только-только обрела под ногами, снова исчезает, и её заменяет зыбучий песок.
- Кристина? Ты меня слышишь?
Кто это может быть? Кто знает, где я, кто я? Я поняла, что это может быть кто угодно. Я почувствовала, как паника поднимается из глубины.
Мой палец застыл над кнопкой, готовый скинуть звонок.
- Кристина? Это я. Доктор Нэш. Пожалуйста, ответь.
Это имя не говорила мне ничего, но всё же я спросила:
