Вот почему мужчины — даже те, с кем Винни была близка, — не смотрят на нее с тоской, как на любимый уголок природы, изувеченный пожаром, наводнением или многоэтажными новостройками. Винни Майнер, никогда не блиставшая красотой, постарела? И что с того? В постель с Винни они ложились не по страстной любви, а скорее по дружбе и от сиюминутного одиночества, зачастую бездумно, — и получали от нее то, что жаждали получить от другой женщины, более привлекательной. Сколько раз, бывало, мужчина после секса с Винни садился нагишом на кровати, закуривал и заводил рассказ о своей несчастной любви к какой-нибудь своенравной красотке, время от времени вставляя: «Здорово, что у меня есть такой друг, как ты!»
Многие удивились бы, узнав об этой стороне жизни профессора Майнер. Однако не следует считать, будто все некрасивые женщины обречены на воздержание. Это ошибка, причем довольно распространенная: в сознании обычного человека (а тем более в средствах массовой информации) секс неотделим от красоты. Отчасти из-за этого мужчины неохотно признаются в интрижках с некрасивыми женщинами. Что до самих дурнушек, то из природного чувства самосохранения они тоже зачастую скрывают связи, где им изначально уготована роль не столько любовницы, сколько наперсницы.
Говорят, найти с кем переспать может любая — не надо лишь требовать от мужчины слишком многого. Это вовсе не значит, что на долю некрасивых женщин остаются одни негодяи, уроды, тупицы, импотенты и неудачники. Скорее нужно отказаться от надежды на бурные чувства и постоянство, не ждать признаний в любви, восхищенных взглядов, остроумных телеграмм, красивых писем, открыток на день рождения, валентинок, конфет и цветов. Словом, некрасивым женщинам секса вполне хватает. Чего им не хватает, так это любви.
Винни читает в «Вог» советы, как отпраздновать день рождения ребенка, и ее, как профессионала, статья настораживает, поскольку речь здесь идет в основном о платных развлечениях с участием взрослых — о приглашенных фокусниках и клоунах, о всевозможных экскурсиях, обо всем том, что постепенно вытесняет традиционные игры и обряды. Во многом именно из-за таких статей умирает детский фольклор, драгоценное культурное наследие. А над теми, кто стремится его сохранить, насмехаются, издеваются, глумятся в популярных журналах. Р-р-р-гав-гав!
— Ваша газета. — Сосед Винни протягивает ей небрежно свернутую «Лондон таймс».
— Спасибо.
Чтобы никто из попутчиков больше на газету не покусился, Винни кладет ее на колени, под «Вог».
— Это вам спасибо. Жалко, почитать там почти нечего.
Это не вопрос — следовательно, отвечать Винни не обязана. Как это — нечего? — удивляется она про себя. Должно быть, новостей, простеньких статеек, спорта, рекламы — и той маловато по сравнению с его любимой газетой, неважно какой. Или же он привык к кричащим заголовкам и восклицательным знакам и его сбил с толку строгий стиль «Таймс». А раз ничего этого нет — значит, ничего особенного в мире вчера не случилось. В мире-то, может быть, и не случилось, а вот с ней, с В. А. Майнер… Р-р-р-гав-гав! У-у-у! Фидо, перестань!
Отложив в сторону «Вог», Винни разворачивает газету. Мало-помалу выдержанный, неторопливый, слегка ироничный слог «Таймс» успокаивает ее, как голос няни-англичанки — обиженного, капризного ребенка.
— В Лондон летите?
— Что? Да. — Застигнутая врасплох, Винни признается, куда она летит, и вновь углубляется в газету, где нянюшка рассказывает ей о принце Чарльзе.
— Ну и погодка стоит в Нью-Йорке… Рады, что выбрались наконец?
Винни вновь соглашается, но таким тоном, чтобы уж наверняка отбить у соседа желание общаться. Шурша газетой, отодвигается к окну — не беда, что ничего не видно. Самолет как будто стоит на месте, то и дело вздрагивая, а за стеклом клубятся косматые серые тучи.
Винни избегает знакомств в любых перелетах, и особенно когда пересекает океан. Тут больше вероятность наткнуться на зануду, которого придется слушать семь с половиной часов подряд, чем на интересного собеседника; да и вообще, так долго разговаривать не захочется даже с самым лучшим другом.
А сосед Винни к тому же из тех, рядом с кем она не выдержала бы и семи с половиной минут. Судя по одежде и речи — житель Юго-Запада, мелкий предприниматель, без мало-мальски существенного образования и профессиональных заслуг; такие, как он, Европу посещают организованными группами. Так и есть — на дорожной сумке, под его ногами в тяжелых ковбойских сапогах, красуется знакомая наклейка «Сан-Турз» с толстыми смешными буквами и улыбающимся диснеевским солнышком посередине. Внешне сосед тоже абсолютно не во вкусе Винни: грузный, краснолицый, с грубоватыми чертами лица и жестким ежиком рыжих с проседью волос. Кое-кому из женщин наверняка понравился бы обветренный ковбой с Дикого Запада, но Винни в мужчинах всегда привлекали стройность, изящество, светлые волосы, нежная кожа, тонкие черты лица — иными словами, облагороженная мужская версия ее самой.
Спустя полчаса Винни сворачивает газету, достает книгу и бросает быстрый взгляд на попутчика. Тот сидит, едва умещаясь в кресле, не спит и не читает, а на его могучих коленях, забытый, лежит журнал, который выдали в самолете. Любопытно, на минуту задумывается Винни, что он за человек? Летит через океан и не взял с собой чтива; полный невежа, не иначе, и к тому же недальновидный. Надеяться скоротать время в разговорах глупо, ведь рядом с тобой может оказаться молчун вроде Винни, или ребенок, или иностранец. Ну и что тогда — просто сидеть сиднем?
Гудит самолет, летит дальше, и Винни получает ответ на свой вопрос. Сосед ее то и дело встает, уходит в конец салона, а когда возвращается, от него несет куревом. Винни, которая терпеть не может табачного дыма, безмолвно возмущается: что ж он не попросил место в салоне для курящих? Сосед берет у стюардессы пластмассовые наушники, надевает (уши у него большие, красные) и слушает скверную музыку — без особого удовольствия, поскольку все время переключает каналы. Наконец поднимается, заговаривает с туристом из своей группы, который сидит впереди, потом долго беседует с двумя другими, сзади. Теперь понятно, что Винни со всех сторон окружают туристы из «Сан-Турз»; они воплощают все то, от чего ей больно и стыдно за свою страну, от чего хочется убежать подальше, в Лондон.
Винни невольно подслушивает, как они громко, растягивая слова на западный манер, жалуются, что рейс задержался, фильмов не показывают, а турагентство их надуло. Услышав несколько раз это слово, Винни представляет Надуло среди пассажиров самолета — тощее, горбатое, хромое существо стоит в проходе на трех ногах, с наклейкой «Сан-Турз» на буром облезлом крупе.
Читать под этот галдеж немыслимо; Винни встает и идет в конец салона. Находит в туалете самую чистую кабинку и вытирает сиденье сначала влажной салфеткой, потом сухой. Перед уходом, по своему обычаю, собирает с полки пластмассовые бутылочки — одеколон «Блю Грасс», лосьон и увлажняющий крем — и кладет их в сумочку, как всегда уверяя себя, что авиакомпания «Бритиш Эйруэйз» и фирма «Элизабет Арден» нисколько не удивятся, даже обрадуются, если кто-то из пассажиров заберет эти бутылочки себе. Это ведь разновидность рекламы, разве нет?
Профессор Майнер нередко берет чужие вещи — в долг, можно сказать, хотя никогда, разумеется, не возвращает. Магазины у нее под запретом, она не какая-нибудь воровка; имущество знакомых Винни тоже не трогает — только будьте осторожны, если даете ей ручку, особенно с тонким стержнем: вместо того чтобы вернуть, она по рассеянности может положить ее в свою сумочку. Другое дело самолеты, рестораны, гостиницы, учреждения, приемные врачей. Вот откуда у Винни замечательная коллекция полотенец и неистощимые запасы подставок, спичек, бумажных салфеток, вешалок, ручек, карандашей и дорогих журналов. У нее не счесть канцелярских принадлежностей из Лондонского университета и университета Коринф, а еще есть маленький причудливый кувшинчик для сливок — из рыбного ресторана в штате Мэн. Винни жалеет только о том, что не взяла заодно и точно такую же сахарницу. Ну да ладно, как-нибудь в другой раз…
Только не подумайте, что эти мелкие кражи — дело для Винни повседневное. Бывает, неделями и месяцами Винни даже не помышляет о том, чтобы пополнить свои бесплатные запасы. Но если что-нибудь не ладится, она начинает смотреть по сторонам и берет то, что приглянется. И на душе становится чуть легче — как будто она сидит на чаше весов, до того чувствительных, что стоит положить на другую чашу бесплатную коробочку скрепок — и Винни вмиг окажется высоко-высоко.
Случается, Винни совершенствует окружающий мир, не присваивая себе, а выбрасывая чужие вещи, которые ей не нравятся. Во времена своего недолгого замужества она отправила в небытие несколько галстуков мужа и сувенирную пепельницу-ванну, которую он купил на отдыхе. Дважды она утаскивала из женского туалета для преподавателей в Коринфе возмутительную табличку «МОЙТЕ РУКИ ПОСЛЕ ТУАЛЕТА: ЭТО ЗАЛОГ ВАШЕГО ЗДОРОВЬЯ».
