My-library.info
Все категории

Леонид Зорин - Трезвенник

На электронном книжном портале my-library.info можно читать бесплатно книги онлайн без регистрации, в том числе Леонид Зорин - Трезвенник. Жанр: Современная проза издательство неизвестно, год 2004. В онлайн доступе вы получите полную версию книги с кратким содержанием для ознакомления, сможете читать аннотацию к книге (предисловие), увидеть рецензии тех, кто произведение уже прочитал и их экспертное мнение о прочитанном.
Кроме того, в библиотеке онлайн my-library.info вы найдете много новинок, которые заслуживают вашего внимания.

Название:
Трезвенник
Издательство:
неизвестно
ISBN:
нет данных
Год:
неизвестен
Дата добавления:
12 декабрь 2018
Количество просмотров:
655
Читать онлайн
Леонид Зорин - Трезвенник

Леонид Зорин - Трезвенник краткое содержание

Леонид Зорин - Трезвенник - описание и краткое содержание, автор Леонид Зорин, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки My-Library.Info
Род. в г. Баку в семье служащего. Окончил филол. ф-т Азербайджанского ун-та (1946) и Литинститут (1947). Был членом КПСС (с 1952).В возрасте 10 лет выпустил кн. стихов (1934), став героем очерка А.М.Горького “Мальчик”. Наиболее известен как драматург — автор пьес: Соколы (поставлена Бакинским русским драмтеатром в 1941); Молодость (поставлена Малым театром в 1949); Вечер воспоминаний (1951); Откровенный разговор (поставлена Московским театром драмы в 1953); Гости (поставлена Театром им. Ермоловой в 1954; режиссер А.Лобанов); Алпатов; Чужой паспорт (1957); Светлый май (поставлена ЦАТСА в 1957); Добряки (поставлена ЦАТСА в 1958); Увидеть вовремя (1960); По московскому времени (1961); Друзья и годы (поставлена МХАТом и Ленинградским театром драмы им. Пушкина в 1962); Палуба (поставлена Московским театром им. Станиславского в 1962); Энциклопедисты (поставлена Московским театром им. Станиславского в1962); Римская комедия (спектакль, поставленный Г.Товстоноговым на сцене БДТ в 1964); Серафим, или Три главы из жизни Крамольникова (1965); Варшавская мелодия (1966); Декабристы (1966; поставлена Театром “Современник” в 1967; режиссер О.Ефремов)); Коронация (1967); Незнакомец (1976); Театральная фантазия (1970); Медная бабушка (1970); Мужчины и женщины; Транзит (1972); Стресс (1973); Царская охота (1974); Покровские ворота (1975); Измена (1979); Это беспощадное искусство (1980); Карнавал (1982); Счастливые строчки Николоза Бараташвили (1985); Цитата (1985; поставлена Театром им. Моссовета в 1986); Пропавший сюжет; Максим в конце столетия (поставлены Театром им. Моссовета и Ленинградским театром им. Комиссаржевской в 1987); Союз одиноких сердец (1991); Граф Алексей Константинович (1992); Московское гнездо (1994); Перекресток. Варшавская мелодия-98 (1998). Пьесы З. собраны в кн.: Покровские ворота. Пьесы. М., 1979; Избранное. Драматические повести. В 2 тт. М.,“Искусство”, 1986 (предисл. Б.Зингермана). Написал сценарии кино- и телефильмов: Человек ниоткуда (1959; режиссер Э.Рязанов); Мир входящему (1961; режиссеры А.Алов и В.Наумов); Друзья и годы; Покровские ворота (режиссер М.Козаков). Публикует также прозу — кн.: Это беспощадное искусство. М., 1980; Старая рукопись. Роман, повести, рассказы. М., 1983; Нервная жизнь. Рассказы. М., 1983; Осенний юмор. М., “Московский рабочий”, 1986; Странник. Роман, повесть. М., “Сов. писатель”, 1987; Закаты. Рассказы. М., “Правда”, 1988; Покровские ворота. Повести и романы. В 2 тт. М., 1993. Опубликовал воспоминания: Авансцена. Мемуарный роман. М., “Слово/Slovo”, 1997 (предисл. М.Швыдкого), и записные книжки: Зеленые тетради. М., “НЛО”, 1999. Публиковал воспоминания в ж-ле “ИК” (1991, № 9; 1992, № 9; 1993, № 5)Член СП СССР (1942), Русского ПЕН-центра.Награжден орденами "Знак Почета", Дружбы народов (1986). Лауреат конкурсов на лучшую комедию (1977). на лучшую пьесу о деловых людях России (1995), Всероссийского конкурса драматургов (1996). Премии "ЛГ" (1975, 1982), ж-ла "Крокодил" (1983), фонда “Знамя” (2001).

Трезвенник читать онлайн бесплатно

Трезвенник - читать книгу онлайн бесплатно, автор Леонид Зорин

— Если нельзя иметь то, что любишь, то надо любить то, что имеешь. Я повторяю: я не жалею. Шахматы дали мне самое главное — чувство убежища и безопасности. Это немало. Совсем немало. Когда-нибудь ты это поймешь. Пока же, дружок, запомни вот что: лучше уж быть коровой в Индии, чем быком в Испании. В этом вся суть.

Больше он ничего не сказал, но и того мне было достаточно. Эти слова запали мне в душу и — как я скорей ощутил, чем понял — попали на взрыхленную почву.

2

Мое студенчество мне запомнилось прежде всего теми усилиями, с которыми я его добивался. Не слишком легко было стать студентом, особенно на моем факультете.

Действуя методом исключения, я понял, что должен идти в юристы. Все инженерные профессии были, бесспорно, не для меня. Ни малейшей склонности к темному миру бездушных деталей, вдруг оживающих во враждебном организме машины. Знал я одного молодца, который по чисто стадному чувству пошел в какой-то технический вуз (название я забыл мгновенно, помню, что он изучал котлы). Через год я встретил его в Измайлове, его пригрел Институт физкультуры. Я осведомился: а как же котел? Он только виновато вздохнул и пробасил: «А вдруг он взорвется?». И в самом деле, свободная вещь! Я предпочел ответить себе на всякие сходные вопросы, прежде чем относить документы.

Ни к математике, ни к астрономии, ни к прочим фундаментальным наукам я также не испытывал тяги. Распространенное заблуждение, что у способных шахматистов — врожденный математический дар, меня, слава Богу, не посетило. Да, мастер комбинации Андерсен преподавал математику в школе, но Морфи, который его победил, был абсолютно к ней равнодушен. Шахматы могут приворожить химика, музыканта, бухгалтера — в этом их магия и коварство.

Раздумывая над своею судьбой, я отказался — с присущей мне трезвостью — избрать своим делом такие сферы, как филология или история. Даже для небольших достижений здесь требовалась известная страсть — я подразумеваю страсть к книге, к документу, к обильному строчкогонству. Все это было исключено. Я не был даже библиоманом, почитывал от случая к случаю, представить же себя в роли пишущего по собственной воле и вовсе не мог. Стало быть, мне предстояло учительство в средней школе — при этой мысли мне становилось не по себе. Я не чувствовал ни мельхиоровской склонности к просветительству, ни его артистизма, дарившего ему ощущение, что он — на подмостках, а все мы в зале.

Само собою, и в юриспруденции было немало своих пригорков, надо ли все их перечислять? Территория Права такой лабиринт, в который легче попасть, чем выйти. Было, однако, и много манков и сопряжений с моей натурой, не все из них я мог сформулировать, но важно, что я это ощущал. Предложить себе версию своей биографии более точную и увлекательную я не сумел и сделал выбор. По этому поводу я имел живую дискуссию с отцом.

Несколько слов о моем родителе. Мне с детских лет пришлось убедиться, что он при всей своей добропорядочности был простодушней, чем это терпимо. Беда была в том, что чаще он следовал не собственной сути, а стереотипам, либо освященным традицией, либо выдвинутым на авансцену общественностью. Такую готовность равно поклоняться и общепринятому и новомодному (готовность, на мой взгляд, чисто советскую) он объяснял своею способностью к самостроительству и росту. Тем не менее в его перепадах была безусловная система. Он принимал на вооружение тот штамп, который на нынешний день был наиболее влиятелен. Напоминал с большим удовольствием, что он «гражданственный человек». Как образцовый гражданин он двадцать лет славил генералиссимуса, как образцовый гражданин с середины пятидесятых годов стал возмущаться его произволом, как образцовый гражданин был историческим оптимистом.

Я знал, что проникнуть на факультет простому смертному будет непросто. Конкурс несчастных абитуриентов давно превратился в конкурс ходатаев. А юридическое образование фактически стало уделом избранных. Юстиция была символом власти. Можно было и скаламбурить, назвать ее символической властью, а все же от этих бойцов Фемиды в иных ситуациях много зависело. Чтобы войти в их избранный круг, надо было заручиться поддержкой. Я очень рассчитывал на отца.

В войну он служил на аэродроме, обеспечивал боеготовность машин — от этих дней у него осталось знакомство с одним прославленным асом. Два раза в год отец с ним встречался, со скромным мужественным величием ходил отмечать святые даты. В эти дни он бронзовел на глазах.

Так пусть же его знаменитый друг замолвит свое геройское слово за сына боевого товарища! Отец мне ответил, что это излишне, я ведь родился в сорок пятом и, стало быть, я — Дитя Победы.

Мне очень хотелось ему сказать, что дети победы почти всегда обречены на поражение (эту фразу я слышал от Мельхиорова). Но я не хотел углублять наш спор. Сказал лишь, что честной борьбы не боюсь. Но честной борьбы как раз и не будет. Гражданственные идеалисты на деле способствуют ловкачам. Я вспомнил уроки Мельхиорова и рассказал популярно о табиях — заранее известных позициях, автоматически возникающих, когда разыгрываются дебюты. В жизни, сказал я, есть свои табии, и разве высшее образование не входит в одну из исходных позиций, с которых должна начаться игра? Табия тем и хороша, что предоставляет партнерам одинаковые возможности, чтобы в дальнейшем себя проявить. Несправедливо меня лишать в сущности равных условий на старте.

Тут я нашел энергичный ход, к тому же не лишенный изящества. Главное, учил Мельхиоров, уметь поддерживать темп атаки, почувствовать ее кульминацию и бросить в дело последний резерв. Я сказал, что летчик будет растроган тем, что в решительную минуту отец положился лишь на него, поставил превыше всех этикетов священный закон фронтового товарищества. Тем более в поисках справедливости.

Отец смятенно ходил по комнате. Похоже, что я загнал его в угол. Конечно, будь моя мать жива, она бы привела его в чувство, не затрачивая таких усилий. Мы любим украшать наших близких, в особенности если их нет, почти фантастическими достоинствами. Но нужно быть трезвым, и я не скажу, что мама превосходила отца, она была недалекая женщина. Зато в ней было меньше напыщенности и больше чувства — это немало. Но вот уж три года, как я сиротствовал, а мой благородный отец вдовел. Очень возможно, его уверения, что армия меня отшлифует, подпитывались тайным желанием какой-то срок пожить без присмотра.

Как бы то ни было, крепость рухнула. Грехопадение совершилось. Орел-истребитель без колебаний спикировал на деканат. «Внимание! Литовченко в воздухе!» Сияние двух золотых звезд высветило своим отражением мое осунувшееся лицо, и я получил проходной балл.

Когда я думаю о студенчестве, когда я хочу оживить его в памяти, я вижу какую-то замысловатую авангардистскую мозаику, сложенную из несочетаемых стеклышек. Но в общем-то сталкиваются две линии, две, так сказать, основные темы, творящие этот чудной разнобой. С одной стороны, нормальный студент всегда считает, что штурм наук — это досадная издержка той отсрочки, что предоставила жизнь, прежде чем окунуть его в прорубь. С другой стороны, нельзя забывать, что передышка когда-нибудь кончится, и нужно хоть несколько подготовиться к переходу в новое состояние.

Моей трезвости хватило понять, что только узкие специалисты обладают относительной прочностью. Чем шире предмет, тем его глубже в свой омут всасывает идеология. И тут тебя уже поджидают благонамеренные тупицы или расчетливые прохвосты. Не было никакого желания ни примкнуть, ни, тем более, стать добычей.

Поэтому, хоть я и не взвился яркой кометой на факультете, дела мои шли не слишком худо. Я честно зубрил Гражданское Право, Земельное Право, Судоустройство, Адвокатуру и Нотариат, а также статьи Уголовного Кодекса. Без непосильного напряжения перебирался с курса на курс, в который раз убеждаясь в том, что в каждом деле важна установка.

Меж тем факультет ценил победителей. В ходу были всяческие истории о преуспевших выпускниках, лихо внедрившихся в аппарат и ставших известными функционерами. Не зря уже попасть в нашу стаю само по себе считалось удачей — каждый преодоленный семестр был шагом по социальной лестнице.

Ко всем присматривались и оценивали. Одних легко задвигали в тень, других выделяли, третьих подталкивали, а некоторых и разукрашивали. Было занятно и поучительно видеть, как рождались легенды. В мою пору был весьма популярен один старшекурсник — Алексей. Все утверждали, что он, бесспорно, пойдет далеко — прирожденный лидер. Я наблюдал его издалека — сухощавый, выше среднего роста, с узким худым лицом, с крупным носом. Впоследствии он обманул ожидания — стал в сущности рядовым адвокатом. Видимо, все-таки был чистюля.

Но я-то как раз о большем не думал. Адвокатура была моей целью, станцией моего назначения. Благопристойная периферия, удаленность от эпицентра страстей. Мой отец, захваченный шквалом гражданственности, читатель периодической прессы — еженедельника «За рубежом», а также журнала «Новый мир» — не раз и не два горько вздыхал:


Леонид Зорин читать все книги автора по порядку

Леонид Зорин - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки My-Library.Info.


Трезвенник отзывы

Отзывы читателей о книге Трезвенник, автор: Леонид Зорин. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.

Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*
Все материалы на сайте размещаются его пользователями.
Администратор сайта не несёт ответственности за действия пользователей сайта..
Вы можете направить вашу жалобу на почту librarybook.ru@gmail.com или заполнить форму обратной связи.