На деньги, заработанные от торговли, он полностью переоборудовал «Вымпел», где начали производить настоящие мини-трактора по норвежской лицензии. А потом настала очередь для промышленного концерна, стартовало производство и собственной продукции по отечественным ноу-хау. Игорь давно перестал быть инженером, превратившись исключительно в менеджера высшего звена, однако не растерял вкуса к инженерному мышлению и способен был оценить красоту технической мысли. Ведущих специалистов он подбирал сам, процесс производства контролировал лично. И вскоре им удалось заключить очень прибыльный контракт с Китаем на поставку концернового детища, комбайна «Зерно-М», потребляющего рекордно мало топлива.
Игорь начинал подумывать о том, что, если так пойдет дело, недалеко и до какой-нибудь правительственной награды. Ордена «За заслуги перед Отечеством» или чего-нибудь в этом роде. Ну, даже если этого не произойдет, он не слишком огорчится. Игорь Сергеевич Гаренков – не любитель почестей. Для него главное – чтобы прибыль от его работы поступала в его и государственный карманы.
Одним словом, судьба подарила пареньку из провинциального Озерска больше, чем обещала в самых смелых мечтах. Оглядываясь на свою жизнь, Игорь видел позади путь в высшей степени достойного человека. Без связей с криминалом и разворовывания нефтегазолесных богатств страны, он сумел добиться высокого положения. Пусть не самого высокого, но так оно, пожалуй, безопасней. Зато он тот самый российский производитель, о котором столько говорят. Он способствует повышению благосостояния и престижа своей страны, дает работу многим достойным и талантливым людям. В общем, пример для подражания. Инне и Алине есть кем гордиться. Если не обращать внимания на мелочи, вроде уклонения от налогов в не слишком крупных масштабах и кратковременных любовных интрижек, то в целом Игорь Сергеевич Гаренков полагал себя в высшей степени достойным членом общества. И разве он не имел на это права?
* * *
Все-таки на кладбище царит губительная атмосфера… Игорь вдруг почувствовал, насколько он устал. Не физически – что для него, сильного, молодого еще мужика короткий вынос гроба? Нет-нет, он вдруг ощутил, насколько измотали его все эти переживания по поводу самоубийства друга, весь этот клубок отношений, который оставил после себя покойный.
Людей, собравшихся на похоронах, Игорь всегда считал близкими, но сейчас рядом с ними ему не хватало воздуха. И он инстинктивно отодвинулся подальше от траурных нарядов ценой в десятки тысяч баксов, от скорби напоказ, от подозрительности и себялюбия.
Ему послышалось пронзительное воронье карканье. Игорь посмотрел в сторону на пустую аллею, уходящую вдаль кладбища, потом оглянулся вокруг – ворон нигде не видно. Что за черт? Вновь бросив взгляд на аллею, он обнаружил, что она уже не пуста. Вдалеке появился чей-то силуэт, показавшийся смутно знакомым. Человек приближался, двигаясь не по дорожке, а сбоку, вдоль самых оград, ступал принужденно, с трудом, подволакивая правую ногу и скашиваясь на один бок. Когда он приблизился, стало заметно, как бедно он одет. Его рваные кроссовки, штаны с лампасами от спортивного костюма, коричневый потертый пиджак в мелкую клетку с грубоватыми заплатами на локтях резко контрастировали с респектабельным обликом участников вип-похорон. Словно сознавая свою неуместность здесь, мужчина остановился в стороне.
«Кладбищенский нищий, наверное… – мелькнуло в голове у Игоря. – Сейчас начнет приставать ко всем, клянчить денег «на помин усопшего». Надо сказать охране, чтоб прогнали. Вообще-то могли бы и сами уже догадаться…»
Однако секьюрити почему-то не торопились удалить чужеродный элемент. Наверное, потому, что похожий на бомжа человек вел себя не как попрошайка, а как человек, пришедший на похороны знакомого. Спокойно стоял, замерев и сохраняя на лице приличествующее ситуации выражение, и сжимал в руке цветы – две жалкие гвоздички. Против воли Игорь не мог отвести от него взгляда, продолжал в упор таращиться на странного пришельца, выходца из мира, который давненько не приходилось посещать. Мира, который простирается за пределами стен респектабельных офисов и машин с тонированными стеклами. Что-то до боли знакомое чудилось в облике инвалида – что-то искаженное, но не забытое… Не погребенное в прошлом… Или наоборот – погребенное, но свежеоткопавшееся… Черт возьми, да это же…
– Сашка! – это имя вырвалось у Игоря раньше, чем он успел подумать: «Не может быть!» – Брызгалов! – Игорь повернулся к Мише. – Смотри, кто здесь! Сашка!
– Где? Я что-то не вижу, – отозвался Миша, крутя головой.
– Да вон же, вон у той могилы! Побудь тут, с Мариной, ладно?
Оставив вдову и сына покойного, Игорь поспешил туда, где все так же скромно, не претендуя на внимание, стоял человек в рваных кроссовках и клетчатом пиджаке. Вся его поза говорила, что жизнь для таких, как он – не более чем смиренное ожидание.
Раньше он не был таким. Он был бойким, стремительным, с задорным чубчиком, который, как его ни приглаживай, вечно вставал надо лбом, как петушиный гребень. Заражал людей своим оптимизмом, своей уверенностью в том, что все в конце концов будет хорошо…
– Сашка, глазам своим не верю, ты?
– Надо же, узнал! – без улыбки произнес Саша. – Думал, вы уж за эти годы забыли, как я выгляжу.
Игорь слегка смутился:
– Ну что ты, как можно! Кстати, выглядишь отлично: все такой же молодой. Ни живота, ни морщин, ни седины, не то что у нас… Слушай, я так рад тебя видеть! – Игорь распростер для друга объятия, но тот отстранился. – Какой же ты молодец, что приехал! Как ты?
– Как видишь… – усмехнулся Саша.
Игоря все больше смущала эта манера бывшего… то есть старого друга. Никакой ритуальной вежливости, способной если не отменить, то затушевать печальные факты, прервавшие много лет назад их общение. «Что было, то было, – как бы говорил Саша. – И не стоит нам делать вид, будто этого не было».
– Но как же так, столько лет… Мы ничего даже не слышали о тебе!
– Кто ж в этом виноват? – снова усмехнулся Саша с грубоватой непосредственностью. И Игорю не захотелось продолжать тему.
– Никто из нас не может понять, с чего Андрюха вдруг повесился… – перевел он разговор на другой, также болезненный предмет.
– Теперь уж и не узнаешь… – уклончиво сказал Саша, поднимая глаза к небу.
Могильщики тем временем закончили работу, и все потянулись аккуратной процессией класть цветы на могилу. Саша тоже пристроил свои гвоздики – сбоку, у самой земли, как бы стараясь скрыть их затрапезный вид.
Игорь следовал за ним. Пусть Саша не проявлял тяги к общению, он не мог вот так оставить внезапно объявившегося через столько лет друга:
– Сашка, нам о стольком надо поговорить… Давай, когда поедем с кладбища, ты сядешь ко мне в машину?
Тот покачал головой:
– Нет уж, я на поминки не пойду. – И дурашливо, почти глумливо, показал на свой костюм. – Куда я в таком виде?
– Но как же так? Так прямо и уйдешь? – продолжал настаивать Игорь. – Ты хоть где остановился-то, как тебя найти?
– Тут недалеко кабак есть, – Саша выудил откуда-то из недр клетчатого старомодного пиджака прямоугольный клочок бумаги. – Я буду там завтра вечером. Приезжай – поговорим.
Мельком взглянув на визитку и отметив, что название ресторана ему незнакомо, Игорь спрятал визитку в карман куртки и долго смотрел вслед удаляющемуся по аллее другу, не заметив, как к нему приблизилась Инна. Подошла сбоку, окинула мужа тревожно-испытующим взглядом.
Игорь напрягся. Не потому, что ожидал от жены чего-то плохого. Просто в последнее время это было его постоянной, физиологической, ниже уровня сознания, реакцией на Инну. На модную челочку ее короткой стрижки, гелевыми темными иглами утыкающуюся в оправу изящных прямоугольных очков. На ее тонкие и бледные губы, с которых она постоянно слизывала помаду. На ее красивый, с безукоризненной дикцией – след оставленной профессии – голос.
– Ты чего тут торчишь? – спросила Инна тем самым красивым голосом, отчетливо выговаривая слова.
– Да я тут… с Сашкой… – вот ведь, ничего плохого не сделал, а чувство, будто он мальчик, который оправдывается перед строгой учительницей. Да, что и говорить, училка остается училкой до конца дней своих!
– С какой еще Сашкой? – Инна бдительно завертела головой.
– Не с «какой», а с «каким». Слушай, Инна, это уже неприлично! Перестань меня изводить своей дурацкой ревностью хотя бы на похоронах!
Инна продолжала недоверчиво смотреть по сторонам:
– Ну и где твой Сашка?
Игорь тоже оглянулся, но никого не увидел. Очевидно, инвалидность не лишила Сашу способности к быстроте передвижения. Да, правильно, ведь раньше, до травмы, он вечно не ходил, а бегал. Такой живчик был…
– Он уже ушел. Я тебе рассказывал о нем. Наш пятый друг. Точнее, он всегда был первый… Впрочем, неважно.
