Мы подняли и выволокли его, и только я собрался уходить, как бугор подошел и сказал:
– Я тут не смогу тебе дать никого в помощь.
– Все нормально, – ответил я.
Хрен там, нормально. Только гораздо позже я узнал, что он – первый кореш Джонстона.
Маршрут начинался от участка. Первый из 12 отрезков. Я вышел под стену воды и покандюхал вниз по склону. То был нищий район – домишки и дворики с почтовыми ящиками на одном гвозде, внутри полно пауков, а за окошками старухи вертят самокрутки, жуют табак, мычат что-то своим канарейкам и смотрят на тебя, придурка, заблудившегося под дождем.
Когда трусы намокают, они сползают вниз, вниз, вниз они сползают, облепляют ягодицы, а мокрую резинку этой дряни поддерживает только промежность штанов. Дождь размыл чернила на некоторых письмах; сигарета гореть не хотела. Нужно постоянно лазить в мешок за журналами. Первый отрезок, а я уже устал. Ботинки облепило грязью, по весу они стали, как сапоги. То и дело я натыкался на что-нибудь скользкое и чуть не падал.
Открылась дверь, и старушка задала мне вопрос, слышанный уже сотню раз:
– А где сегодня мой обычный почтальон?
– Дама, ПРОШУ ВАС, откуда я знаю? Откуда, к чертовой матери, мне знать? Я – здесь, а он – где-то в другом месте!
– О-о, так вы и впрямь хулиган какой-то!
– Хулиган?
– Да.
Я рассмеялся и вложил толстое промокшее письмо ей в руку, перешел к следующей двери. Может, на горке получше будет, подумал я.
Еще одна старая кошелка – хочет казаться милой, спрашивает:
– А вам не хотелось бы зайти и выпить чашечку чаю, подсушиться немножко?
– Леди, неужели вы не понимаете, у нас нет времени даже трусы подтянуть.
– Трусы подтянуть?
– ДА, ТРУСЫ ПОДТЯНУТЬ! – заорал я на нее и ушел под стену дождя.
Закончил я первый отрезок. Он занял у меня около часа. Еще одиннадцать таких – значит, одиннадцать часов. Невозможно, подумал я. Должно быть, они повесили на меня самый поганый маршрут.
На горке оказалось хуже, поскольку туда приходилось тянуть еще и собственную тушу.
Полдень пришел и ушел. Без обеда. Четвертый или пятый отрезок. Даже в сухой день маршрут был бы невозможен. А теперь – невозможен настолько, что нельзя даже подумать о нем.
Наконец я вымок так, что решил: тону. Отыскал крыльцо с козырьком, где капало не очень сильно, встал и умудрился зажечь сигарету. Сделал примерно три спокойные затяжки, когда услышал за спиной голосок еще одной старушенции:
– Почтальон! Почтальон!
– Да, мэм? – спросил я.
– У ВАС ПОЧТА МОКНЕТ!
Я опустил глаза к мешку и точно – кожаный клапан открыт. Капля или две попали туда через дыру в козырьке.
Я ушел. Все, пиздец, подумал я: только идиот станет терпеть то, что приходится терпеть мне. Сейчас найду телефон и скажу им, чтобы приезжали, забирали почту – и в жопу их работу. Джонстон победил.
И вот едва я решил все бросить, мне полегчало. В дожде я разглядел здание у подножия холма: вдруг в нем окажется телефон. Я стоял на склоне. Спустившись, увидел, что это маленькое кафе. Работал обогреватель. Ладно, блин, подумал я, хоть обсушусь. Снял плащ и кепку, швырнул мешок с почтой на пол и заказал чашку кофе.
Кофе был очень черный. Выпаренный из спитой гущи. Хуже я никогда не пробовал, но он был горячий. Я выпил три чашки и просидел там час, пока не высох полностью. Затем выглянул наружу: дождь кончился! Я вышел, поднялся на горку и стал разносить почту снова. Не торопясь закончил маршрут. На 12-м отрезке я уже шел по темноте. К тому времени, как я вернулся в участок, стояла ночь.
Служебный вход был заперт.
Я забарабанил в жестяную дверь.
Появился маленький и теплый ночной дежурный и открыл.
– Ты где шлялся, черт побери? – заорал он.
Я подошел к ящику и сбросил мокрый мешок, полный возвратов, отказов и почты до востребования. Затем снял ключ и жахнул им по ящику. За ключ при выдаче и сдаче надо было расписываться. Этим я морочиться не стал. Дежурный стоял и смотрел на меня.
Я тоже на него взглянул.
– Паря, если ты мне скажешь еще хоть одно слово, если даже чихнешь, помоги мне господи, я тебя убью!
Паря не издал ни звука. Я отметился и ушел.
На следующее утро я все ждал, чтобы Джонстон повернулся ко мне и что-нибудь сказал. Он вел себя как ни в чем не бывало. Дождь закончился, и штатные больше не болели. Стон отправил троих подменных домой без оплаты, меня – в том числе. Я чуть не полюбил его за это.
Я пришел домой и пристроился к теплой заднице Бетти.
Но потом дождь пошел снова. Стон послал меня на так называемую Воскресную Выемку, и если вы думаете про церковь, то не стоит. Берешь грузовик в Западном Гараже и планшет. На планшете написано, какие улицы, во сколько там нужно быть и как проехать к следующему ящику для выемки. Вроде «14.32, угол Бичер и Авалона, ЛЗ П2 (что означает три квартала налево и два направо), 14.35», и не врубаешься, как можно вынуть почту из одного ящика, проехать пять кварталов за три минуты и закончить вычищать следующий. Иногда выемка всей воскресной почты только из одного ящика занимала больше трех минут. К тому же планшеты были неточны. Иногда переулок они считали улицей, а улицу – тупиком. Поди разберись, где ты.
Накрапывал такой затяжной дождик – не лило, но и не прекращалось. Местность, по которой я ехал, была новой, но, по крайней мере, читать планшет света хватало. Однако чем темнее, тем труднее становилось и читать (при свете приборной доски), и замечать ящики. Мало того, на улицах прибывала вода, и несколько раз я ступал в лужу по самые лодыжки.
Потом приборная доска погасла. Планшет не прочтешь. Где я – без понятия. Без планшета – как в пустыне заблудился. Но удача от меня еще не отвернулась – пока. У меня с собою было два коробка спичек, и, отправляясь к новому ящику, я чиркал спичкой, запоминал указания и ехал дальше. В кои-то веки я перехитрил Напасти, этого Джонстона в небесах, который наблюдал за мной сверху.
Тут я свернул за угол, выскочил разгрузить ящик, а когда вернулся – планшета НЕ БЫЛО!
Джонстон на Небеси, Смилуйся! Потерялся в темноте под дождем. Я что, в самом деле какой-то идиот? Сам на себя навлекаю неприятности? Вполне возможно. Вполне возможно, я недоразвитый, и мне повезло, что я вообще пока жив.
Планшет был прикручен к доске. Я прикинул, что он мог выскользнуть из кабины при последнем резком повороте. Я закатал штаны, вылез из грузовика и побрел по колено в воде. Стояла темень. Никогда мне эту проклятую дрянь не найти! Я шел, чиркая спичками, – но ничего, ничего. Его смыло. На углу мне хватило здравого смысла заметить, куда течет поток, и я пошел по течению. Потом заметил, как что-то плывет, зажег спичку – ВОТ он! Планшет. Невероятно! Я чуть не расцеловал эту дрянь. Добрел до грузовика, влез, откатал штанины и по-настоящему прикрутил планшет к доске. Разумеется, из графика я уже давно выбился, но, по крайней мере, отыскал этот гадский планшет. Не потерялся на задворках Ебеней. Не придется звонить в двери и спрашивать, как проехать к почтовому гаражу.
У меня в ушах уже рычал голос какого-нибудь мудозвона из теплой гостиной: «Так-так. Вы же почтовый служащий, не правда ли? Вы что, не знаете, как вернуться в собственный гараж?»
И вот я поехал дальше, чиркая спичками, выскакивая прямо в водовороты и опорожняя почтовые ящики. Я устал, промок и был с бодуна, но это мое обычное состояние, поэтому я форсировал вброд усталость, как потоки воды. Не переставая думал о горячей ванне, о прекрасных ногах Бетти и – для укрепления духа – представлял себя в кресле-качалке, со стаканом в руке, ко мне подходит собачка, и я треплю ее по голове.
Но до этого еще долго. Остановкам на планшете конца, похоже, не предвиделось, а когда я дошел до низу, там было сказано: «Переверните»; я перевернул планшет, и, естественно, на обороте был еще один список остановок.
С последней спичкой я сделал последнюю остановку, сдал почту на указанный участок – ну и куча же оказалась – и поехал назад в Западный Гараж. На западной окраине, а на западе местность очень плоская, система стоков не справлялась с водой, и когда бы ни шел дождь, сколько бы он ни шел, у них начиналось то, что называется «потопом». Очень точное название.
Ехал я, ехал – а вода все прибывала и прибывала. Вокруг заглохшие и брошенные машины. Херово. А мне хотелось одного – скорее в это кресло, стакан скотча в кулак, и смотреть, как зад Бетти колышется по комнате. Тут на светофоре я увидел Тома Мото, еще одного джонстонского сменщика.
– Ты куда? – спрашивает Мото.
– Кратчайшее расстояние между двумя точками, как меня учили, – это прямая, – отвечаю я.
– Лучше не надо, – говорит он. – Я этот район знаю. Там уже океан просто.
– Ерунда, – говорю, – тут мужиком надо быть, больше ничего. Спичка есть?
