Аш-баба́ – так стала называть ребенка кормилица Сита, а вслед за ней и все участники экспедиции – первые восемнадцать месяцев своей жизни провел среди высоких гор и первые шаги сделал на скользком травянистом склоне неподалеку от могучего пика Нандадеви, одетого вечными снегами. Если бы вы увидели малыша, неуклюже ковыляющего по лагерю, то приняли бы его за родного сына Ситы: Изабелла была черноволосой сероглазой смуглянкой с медового цвета кожей, и сын пошел в нее. Он также унаследовал от матери значительную долю красоты и, по словам Акбар-хана, обещал стать весьма привлекательным мужчиной.
Хилари изучал диалекты горных племен и собирал дикие растения, не задерживаясь подолгу на одном месте. Но более важные дела вынудили профессора отвлечься от этих занятий. Спустившись с гор, экспедиция двинулась на юг через Джханси и Сатару и наконец достигла покрытого буйной растительностью и изобилующего длинными белыми пляжами Коромандельского берега.
Жару равнин и влажный воздух юга Аш-баба переносил хуже, чем горную прохладу, а Сита, будучи горянкой, тосковала по горам и часто рассказывала мальчику истории о своих родных краях на севере страны, среди могучих хребтов Гиндукуша. Рассказывала о ледниках и снежных лавинах, о затерянных долинах, где текли реки, полные форели, и землю устилали пестрые ковры из цветов, где весной в воздухе разливалось благоухание цветущих фруктовых деревьев, а золотым дремотным летом вызревали грецкие орехи. Со временем Аш-баба полюбил эти истории более всех прочих, и Сита придумала долину для них двоих, где однажды они построят дом из глины и сосны, с плоской кровлей, на которой станут сушить маис и красный перец, и посадят чудесный сад, где будут выращивать миндальные и персиковые деревья и держать козу, щенка и котенка.
Сита, как и все остальные участники экспедиции, не говорила по-английски, и к четырем годам Аш не сознавал, что язык, на котором отец изредка обращается к нему, – это его родной язык (или, по крайней мере, должен быть таковым). Унаследовав от Хилари замечательные лингвистические способности, малыш овладел в многоязычной экспедиции рядом наречий: Сваб Гул научил его пушту, Рамчанд – хинди, а от уроженцы юга – тамильскому, гуджарати и телугу. Однако он предпочитал пользоваться языком пенджаби, на котором говорили Акбар-хан, Сита и ее муж Даярам. Аш редко носил европейскую одежду, поскольку Хилари нечасто задерживался в местах, где можно было достать подобные вещи. К тому же такая одежда решительно не подходила для здешнего климата и кочевой жизни. Поэтому мальчик обычно ходил в индусском или мусульманском костюме. Разногласия между Акбар-ханом и Ситой по поводу того, как Аш-бабу следует одевать, уладились путем компромисса: неделю он ходил в мусульманском наряде, неделю – в индусском. Но по пятницам – в священный день для мусульман – всегда в первом.
Осень 1855 года они провели в Сионийских горах, для видимости изучая диалект гондов. И именно здесь Хилари написал отчет о событиях, последовавших за произведенной Ост-Индской компанией аннексией (он назвал это кражей) княжеств Нагпур, Джханси и Танджор. В своем рассказе об увольнении Компанией злополучного комиссара и бывшего министра-резидента Нагпура, мистера Мэнсела, имевшего неосторожность предложить более великодушные условия соглашения семейству покойного раджи, он не пожалел красок.
Вся так называемая политика аннексий вследствие прекращения наследственного права на власть, то есть присвоения Компанией любого местного княжества, где правитель не имел прямого наследника, – вопреки многовековой традиции, позволявшей бездетному мужчине усыновить преемника из числа своих родственников, – была, по утверждению Хилари, не более чем лицемерным термином для обозначения безобразного и непростительного деяния, а именно бесстыдного ограбления и обмана вдов и сирот. Упомянутые в докладе правители (а Хилари подчеркнул, что Нагпур, Джханси и Танджор являются лишь тремя из княжеств, которым суждено стать жертвами этой чудовищной политики) верно служили интересам Компании, что не помешало этой самой Компании отнять у их вдов и родственниц наследственные права вкупе с фамильными драгоценностями и прочими наследуемыми предметами собственности. В княжестве Нагпур, аннексированном вследствие прекращения права на власть после смерти раджи, у правителя имелась дочь, и президент мистер Форбс с похвальным мужеством (если учесть меры, примененные к злополучному мистеру Мэнселу) выступил в защиту интересов принцессы, утверждая, что по условиям договора, заключенного между Танджором и Компанией, власть должна переходить к любым наследникам, не обязательно мужского пола. Но его доводы остались без внимания. Во дворец внезапно вошел многочисленный отряд сипаев, и представители Компании наложили арест на все имущество, движимое и недвижимое, опечатали все драгоценности и ценные вещи, разоружили войско покойного раджи и конфисковали поместье его матери.
Но дальше стало еще хуже, писал Хилари, ибо последующие события пагубно повлияли на жизнь и благоденствие многих людей. По всему княжеству арендаторы всех участков земли, когда-либо принадлежавших любому из предыдущих раджей Танджора, выдворялись из своих владений с предписанием явиться к британскому комиссару для подтверждения права собственности, и все, кто жил за счет финансирования из доходных статей княжества, впали в панику от перспективы остаться без работы. В течение недели Танджор из самого благополучного района во владениях Компании превратился в очаг недовольства. Местные жители глубоко почитали свою правящую династию, и ее отстранение от власти привело всех в крайнее негодование – даже сипаи отказывались получать жалованье. В Джханси тоже имелся малолетний наследник престола – всего лишь дальний родственник покойного раджи, но официально усыновленный последним, и Лакшми-Баи, очаровательная вдова раджи, пыталась взывать к справедливости, ссылаясь на долгое служение своего мужа интересам Компании, но безрезультатно. Джханси объявили территорией, перешедшей к британскому правительству, и передали под юрисдикцию губернатора Северо-Западных провинций, упразднив действующие там ведомства, сместив правительство раджи и немедленно рассчитав и распустив все войска княжества.
«Ничто, – писал Хилари, – не могло бы успешнее возбудить ненависть, злобу и негодование местного населения, чем этот наглый и безжалостный грабеж, возведенный в систему». Но у британской общественности имелись другие предметы, требующие внимания. Война в Крыму оказалась делом дорогостоящим и разорительным, а Индия находилась далеко, вне поля зрения и сферы непосредственных интересов. Те немногие, кто неодобрительно цокал языком, читая доклады профессора, забывали о них уже через несколько дней, а старшие советники Ост-Индской компании объявили автора введенным в заблуждением чудаком и попытались установить его личность и помешать ему пользоваться почтой.
Они не преуспели ни в первом, ни во втором – Хилари отсылал доклады на родину окольными путями. И хотя иные чиновники относились к деятельности профессора (в частности, к его близкой дружбе с туземцем) с подозрением, никакими уликами они не располагали. Подозрения же не имеют доказательной силы. Хилари продолжал свободно путешествовать по Индии и всячески старался внушить своему сыну, что величайшим грехом, какой только может совершить человек, является несправедливость и что против нее нужно всегда бороться всеми силами, даже если надежды на победу нет.
– Запомни на всю жизнь, Аштон: какими бы еще качествами ты ни обладал, будь справедливым. Поступай с людьми так, как бы тебе хотелось, чтобы поступали с тобой. Это значит, что ты никогда не должен поступать бесчестно. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ни с кем. Ты меня понимаешь?
Конечно же, мальчик был еще слишком мал, чтобы понимать. Но это наставление повторялось изо дня в день, и в конце концов до него постепенно дошло, что имеет в виду бара-сахиб – большой господин (он никогда мысленно не называл отца иначе), ведь дядя Акбар тоже часто беседовал с ним на данную тему, рассказывая разные истории и приводя цитаты из священной книги в подтверждение мысли, что человек превыше царей, и говорил, что, когда Аш вырастет и станет мужчиной, он убедится, что это правда. А потому он должен стараться быть справедливым во всех своих поступках, поскольку в нынешние дни в стране творится много чудовищной несправедливости людьми, облеченными и опьяненными властью.
– Почему местные жители мирятся с таким положением вещей? – однажды спросил Хилари Акбар-хана. – Их же миллионы против горстки представителей Компании. Почему они ничего не предпринимают, не поднимаются на защиту своих прав?
– Они поднимутся. В свое время, – невозмутимо ответствовал Акбар-хан.
