Дедушку Ксиа с его деревянной кровати в день моего рождения подняли неприятные новости об очередном восстании. Тысячи бунтовщиков, монахов Миао, были задержаны за то, что они бросали ножи и камни в солдат национальной армии. Генерал, известный как безжалостный тиран, на этот раз смягчил свое сердце и приказал освободить их. Потом он отправился в госпиталь на своем вертолете. Когда разведка проинформировала генерала о том, что его родственник-банкир был уже на парковочной стоянке, он дал указание всем, от медицинского персонала до заместителя главного врача госпиталя, чтобы парковку закрыли и никого туда не впускали. Дедушке Лону оставалось только скрежетать зубами от взвивающейся пыли, когда вертолет военно-воздушных сил шумно приземлялся на площадку, с которой его попросили удалиться по несуществующим военным причинам.
— Напомните мне завтра урезать денежные средства на военный бюджет, — сказал он одному из своих помощников.
Но когда в конце концов оба дедушки увидели меня и подержали на руках, то единственное, что они могли делать в ту минуту, — это смеяться и улыбаться, как два глупых старика, и сравнивать, на кого из них я больше написал.
Как и предполагалось, дедушки начали бороться за мою любовь к ним, и каждый намеревался сформировать мое будущее, вложив в это как можно больше личного влияния.
Дедушка Ксиа начал учить меня ползать военным стилем, когда мне было шесть месяцев. Каждый день мы корчились на ковре в особняке, передвигаясь на локтях. В десять месяцев я должен был ходить, как маршируют солдаты, высоко поднимая ноги, не мешкая и не сбиваясь. Дважды в неделю он похищал меня и мою няню и катал нас по городу в своем джипе, следуя привычке осматривать правильность военной подготовки города. Я никогда не говорил дедушке «привет» или «пока», а лишь торжественно отдавал ему честь.
Дедушка Лон, осознав, что в магазинах очень много игрушечных солдатиков и ни одного банкира, выделил большую сумму денег государственной игрушечной фабрике в Пекине, чтобы она сделала таковых, а некоторых даже в костюмах самого Мао. Он составил диаграммы умножения и разноцветными карандашами нарисовал рейтинг колебаний диаграмм интереса моей рукой. По субботам, когда все рынки ценных бумаг были закрыты, дедушка Лон сажал меня в свое кожаное кресло цвета красного дерева, а сам мерил шагами комнату, выслушивая еженедельные мировые экономические сводки от своих помощников.
Он был доволен, когда заметил, что я был особенно тихим во время еженедельных отчетов о рейтингах интересов США, которые сообщались сладким успокаивающим голосом его экономиста, выпускницей Гарварда, доктором философии, единственной женщиной в составе его рабочего кабинета.
В итоге моя комната представляла собой скучное доказательство противоборства желаний моих дедушек. У одной стены стояли игрушки генерала: винтовки, танки, джипы и солдатики. На другой — висели яркие рисунки рейтингов интересов мира и колебания курсов международных валют.
Но настоящие соревнования начались в мой первый день рождения. Как и положено по традиции, я, вымытый и одетый с иголочки в безупречный темно-синий костюм, стоял на полу, окруженный разными предметами, и тот, который я должен был сам выбрать, будет символизировать мою будущую профессию. Ко всеобщему удивлению, я не взял базуку или танк, специально поставленные прямо передо мной, чтобы легче было достать. Вместо этого я схватил миниатюрный глобус и вцепился в него зубами, раскусив его на несколько кусочков. Потом правой рукой поднял базуку, практически сразу же отбросив ее, и взял танк. Банкир провозгласил себя победителем, но генерал утверждал, что последнее слово осталось за ним. В конце концов сошлись на том, что разгром глобуса означал, что я стану мировым лидером, но мне предстоит подумать, каким способом этого достичь.
ГЛАВА 3
1967
БАЛАН
Год моего рождения совпал с перестрелками на границе между Вьетнамом и Китаем. Моя деревня Балан, располагающаяся вдоль скалистой границы, стала шумной ночной заставой с тысячами мужчин и женщин из Освободительной армии, готовых к бою. Основной состав армии базировался в центре деревни, и мы, местные жители, впервые увидели грузовик и узнали об электричестве. Шумный генератор, который вырабатывал достаточно энергии для армии, только усиливал доисторическую темноту деревни после заката.
Пока армия ждала указаний свыше, военные мужчины и женщины каждый день устраивали праздники с изобилием хорошей еды — говядиной, свининой, яйцами, салом. Сигарет тоже было в достатке, кроме того, продавали модные ткани, а каждый субботний вечер в центре деревни крутили фильмы. Посмотреть на двигающиеся картинки приглашали лишь нескольких главных людей деревни. Остальные карабкалась на верхушки деревьев, чтобы хоть одним глазком посмотреть на современное чудо. Так же организовывались танцы, на которые удавалось попасть не многим деревенским красавицам.
Молодой генерал, Дин Лон, основал школу для детей военных и для деревенских ребятишек. Местные жители боялись его и одновременно поклонялись как живому богу за его добродетели.
В первый школьный день я встал до рассвета и надел новую белую рубашку, ткань для которой Мама соткала на ткацком станке, а потом вручную сшила рубашку. Я прошелся вокруг хижины в новых сандалиях, на которые Папа копил целый месяц, чтобы купить их в очень дорогом военном магазине. Оказавшись вне поля зрения родителей, я снял дорогие сандалии, чтобы не испачкать их в грязи, и положил в школьный ранец.
В свои семь лет, хотя я и был самым младшим в толпе самоуверенных и хорошо одетых детей военных, я не собирался отставать от других. Благодаря Папе я хорошо знал произведения китайских классиков, поэтому сочинял великолепные эссе. Но моим любимым предметом была математика. Я понимал, как важно уметь считать деньги, еще с тех пор, как работал кассиром Папы. Мне не нужны были счеты. Мой мозг работал быстрее, чем древний инструмент.
Учительница занималась со мной по программе старших классов; я с легкостью усваивал материал и требовал еще. Вскоре она рассказала обо мне на военном складе.
В обеденное время, пока заходящее солнце грело нас своими теплыми лучами, Папа и Мама слушали, как я пересказываю тексты, которые мы проходили в школе. Я с Папой обсуждал высшую математику, и он потом долго не мог заснуть, размышляя над проблемами, которые мы затрагивали, заново все пересчитывая.
В конце года я удивил всех, когда выиграл главный приз школы — пакет сладостей и красный шелковый флаг с пятью звездами. К тому же я получил неожиданное приглашение отобедать с генералом и посмотреть военный фильм в его походной палатке. Это очень взволновало меня. Событие должно было произойти в канун Нового года, и ожидание казалось бесконечным.
Наконец, в канун Нового года, Мама повесила красный флаг на стену, где вывешивались наши достижения и святыни, и я на всех поделил свои драгоценные сладости. Конфеты были добротные, а обертки такими яркими и красивыми, что я решил сохранить их и сложил в бамбуковую коробочку. На обед Мама приготовила свиные хрящи, которые Папа взял в долг у местного мясника, а в качестве платы пообещал лечебные травы от ревматизма. Я был счастлив, но мои родители молчали и, казалось, не разделяли моей радости.
Я не мог понять их настроения.
— Может быть, я сделал что-то не так?
— Нет, сынок. Мы очень гордимся тобой, — тихо сказала Мама.
— Но мне так не кажется. — Я схватил руку Папы и потряс ее.
— Сын, ты сделал меня самым гордым человеком на земле. Мы только опасаемся, что этот всемогущий генерал проявляет к тебе слишком большой интерес. Мы не знаем о его намерениях, — сказал Папа.
— Это честь. Он самый молодой генерал в истории китайской армии, и он командир оборонительного отряда. Вы же не собираетесь меня не пустить?
