Дом номер двадцать семь, деревянный, крашенный охрой и крытый красной жестью, стоял в конце, где улица загибом поднималась вверх, утыкаясь в асфальтовую дорогу, которая, кстати говоря, была пограничной. С одного бока к дому лепилась маленькая застекленная веранда с невысоким крыльцом, с другого была странность: грубо выпиленный в стене дверной проем на месте оконного. Его занавешивало висящее на веревочке старое линялое покрывало, какими у нас обычно застилают диваны, чтобы не пачкать обивку, из-за чего она выглядит как новая и через десять, и через двадцать лет, когда сам диван уже разваливается и просится на свалку, где в результате и оказывается. Странно бывает видеть поцарапанные подлокотники, обшарпанные ножки, засаленные до черноты выступающие части – и нарядную, нетронутую, будто вчера из магазина, обивку. Это сбережение какого-то отдельного качества вещи вплоть до момента, когда ее выкидывают, всегда наводит меня на тревожные мысли, я поневоле вспоминаю в себе и других то, что мы прикрываем и храним неприкосновенным до самой смерти, так ни разу и не воспользовавшись.
У дома стояла стремянка. На стремянке стояла молодая женщина в старом халате. Она водила кистью, густо замазывая охряные доски голубой краской. Но красила не весь дом, а провела вертикальную полосу возле самодельной двери и работала вправо от нее.
Она махала кистью, разбрызгивая краску с нарочитой энергичностью, словно что-то кому-то доказывала. И вдруг услышала голос. Голос сказал:
– Евгений увидел прекрасное и стройное тело женщины, которая могла бы стать его женой, но это невозможно, она, скорее всего, жена Аркадия.
Женщина испуганно повернулась, держась за перекладину, увидела Евгения и громко закричала:
– Аркадий! Аркадий, иди сюда, тут мужик какой-то!
Из проема, откинув покрывало, вышел мужчина лет тридцати в цветастых шортах и резиновых шлепанцах, с кружкой в руке. Он улыбался, радуясь испугу женщины.
– Ага, чуть что, сразу Аркадий! Какой Аркадий, где Аркадий? Сама же сказала: тебя для меня нет! Вот меня и нет. Кого вы зовете, Нина Андреевна, интересно?
– Ты посмотри на него, – показала женщина кистью на Евгения.
Аркадий посмотрел.
– Вижу. И что?
– Он тут мне про тело говорил.
– Чье?
– Мое, чье же еще? Типа прекрасное. Может, маньяк какой-то. Посмотри, как вырядился.
Евгений сказал:
– Я не маньяк. Я просто объективно отметил, что вы очень стройная.
После этого он откашлялся, переключаясь на другое действие, шагнул к мужчине в шортах и произнес:
– Евгений никогда не видел своего брата Аркадия, поэтому к его глазам невольно подступили слезы.
– Чего? – напрягся Аркадий, вглядываясь в Евгения и, кстати, не замечая в его глазах никаких слез.
– Я твой старший брат Евгений, – объяснил Евгений. – Сын нашего общего отца от другой женщины, от моей мамы. Она умерла, а я приехал сюда, чтобы с тобой жить.
– Поздравляю! – сказала женщина Аркадию. – Всегда подозревала, что папаша твой был на голову больной, вот тебе и доказательство. Ты придурок, а брат и вовсе дурак.
– Вы не правы, – возразил Евгений. – Меня считают сумасшедшим, это близко к правде, но я не дурак. Дураками бывают и нормальные люди, а я очень умный.
– А с чего ты взял, что будешь у меня жить? – спросил Аркадий. – И где? Я теперь почти в разводе, чтоб ты знал, я отделился, у меня одна комната всего. Это, Нин, между прочим, вопрос еще не решенный, – обратился он к женщине. – Дом моей мамы, с какой стати тебе три комнаты отошло, а мне одна?
– С такой, что у меня сын!
– Сын не у тебя, а у нас!
– Заведи себе другого от своей Светланочки! От Светика своего! От своей Светуёвины! От Светуёвки своей! – изощрялась Нина над именем неведомой женщины.
– Не моя она!
– А кто к ней бегает каждый день?
– Я ее поддерживаю! Как человека! Девушку без суда в тюрьму посадили, это как называется?
– Уж она девушка, конечно! А кого с работы выгнали из-за нее?
– Я сам ушел! И не из-за нее, а сама знаешь, из-за чего! По политическим мотивам! И с тобой разведусь по ним же!
Они продолжили ругаться, а Евгений смотрел на них и что-то говорил в диктофон.
Аркадий и Нина, заметив это, умолкли. И вот что услышали.
– Евгений обнаружил, что он попал в ситуацию семейного разрыва, – говорил в диктофон Евгений. – Это было неприятно. Аркадий дал понять, что не рад брату. Возник вариант пожить у его бывшей жены Нины. Это даже лучше, учитывая, что она с каждой минутой нравилась ему все больше. Представилась перспектива жениться на ней вместе с ее ребенком, и это удача, потому что Евгению нельзя было иметь детей из-за наследственности.
Нина так удивилась, что даже спустилась со стремянки на землю – для устойчивости.
– Ты чего там городишь? – спросила она.
Но Евгений был погружен в свои рассуждения и продолжил:
– С другой стороны, Евгений ясно видел в Нине влечение к Аркадию. Может быть, оно объяснялось ее нерастраченной женской энергией, которая струилась из ее красивых и голодных глаз, поэтому она видела в Аркадии не любимого человека, а просто мужчину.
– Чего-чего? – изумилась Нина, но Евгения невозможно было сбить, он гнул свое.
– Было видно, что Аркадий тоже любит Нину. Он нарочно показывал ей свое полуголое тело – и зря, учитывая астеническое сложение. Он вел себя агрессивно, но неравнодушно. Они были как брат и сестра, которые ссорятся, но остаются братом и сестрой.
– Я, Нинель, тебе то же самое говорил! – неожиданно поддержал Аркадий Евгения.
– Про брата и сестру?
– Нет! Про то, что если даже у меня и была к Светлане какая-то симпатия, то это все чистый виртуал, а в реальности и по факту я остаюсь твоим мужем! Как брат.
– Вы оба чокнутые! – заявила Нина. – И как тебя там, Евгений! Насчет жениться на мне – кончай бредить! Мы разъехались, но не в разводе пока. Я его не просила дом портить и дверь себе рубить.
– А как бы я ходил? Через окно? Сама мне комнату отгородила, сама сказала – ходи туда, как хочешь!
– Ну, и походил бы через окно пару дней.
– Ага, значит, собиралась все-таки меня вернуть? – уличил жену Аркадий.
– Ничего я не собиралась. У меня теперь своя жизнь. Новая.
– Я вижу! Краской идиотской весь дом испоганила!
– Не весь, а свою половину.
– Какая она половина, если там три комнаты, а у меня одна?
– Да у тебя одна больше моих трех!
– Неужели? А померить не хочешь?
Аркадий побежал в дом и тут же вернулся с рулеткой. И устремился к веранде, и скрылся там.
Нина пошла за ним.
Из дома слышались их громкие голоса.
На крыльцо вышел сонный мальчик лет восьми-девяти, в шортах, сел на ступеньку и сказал Евгению:
– Каждый день одно и то же.
– Ребенку было больно наблюдать склоки родителей, – ответил Евгений.
– Чего? – не понял ребенок.
– Тебя как звать?
– Владик.
– Евгений любил детей, – сказал Евгений, – за их непосредственность и чистоту души.
– Ты педофил, что ли? – огорошил Владик знанием жизни.
– Евгения потрясла такая ранняя осведомленность маленького человека, – ответил Евгений. – Нет, я не педофил. Откуда ты знаешь про педофилов?
– В школе объяснили.
– Учителя?
– Не, пацаны. У нас одного какой-то дядька увез, машинку ему пообещал. С радиоуправлением. А потом его нашли мертвого в посадках, с порванной жопой.
– Вот чего ты болтаешь, Владик? – выскочила на крыльцо Нина. – Врут твои пацаны! Не у нас это было, а в другом месте! И давно уже. И того скота уже поймали. И ты интеллигентный же мальчик у нас, что за жопа, другого слова нет?
– А есть?
– Ну, попа хотя бы. Ты заходи, чего ты? – обратилась Нина к Евгению.
Евгений зашел в дом, где Аркадий вполне благодушно сидел на диване, раскинув руки и положив ногу на ногу. Рулетка бездельно валялась рядом.
Он начал задавать вопросы, как хозяин и ответственный человек.
– Ну, Евгений, давай разбираться: кто ты, откуда?
