— Я вспомнила тот день, когда мы обедали здесь в первый раз и все только начиналось, — сказала она тихо.
Робби посмотрел на нее озадаченно.
— Когда мы начинали свое дело, — пояснила она. — Ты ведь помнишь Джима Харриса? — Робби кивнул, приоткрыв рот. — Мы надеялись заработать кучу денег, потому что Джим обещал направить к нам всех своих литературных знакомых, а потом ты поцапался с Джимом, и с тех пор мы его не видели, и никто из его знакомых не пришел в наше агентство. Вместо этого мы имеем твоего приятеля-святошу в качестве клиента и фото Джима «с благодарностью». А ведь мы по сей день могли бы наживаться на этой «благодарности».
— Элизабет, — сказал Робби, одновременно пытаясь состроить обиженную мину и проследить, не услышал ли кто-нибудь посторонний ее слова.
— Даже слюнявый бармен в закусочной у моего дома… — начала она и замолкла.
— Дафни Хилл… — сказала она после минутной паузы. — Боже правый!
— Очень тебя понимаю, — сказал Робби, многозначительно улыбаясь. — Дафни Хилл.
Он махнул рукой официантке и снова повернулся к Элизабет.
— Думаю, тебе не помешает еще один мартини для бодрости, а я компенсирую аперитивом пропущенный завтрак… Два мартини, мисс.
Все с той же улыбкой он потянулся через стол и взял Элизабет за руку.
— Послушай, Лиз, все не так плохо, как тебе кажется. Согласен, я сглупил с этим священником, ты была права. А что касается Дафни — я просто подумал, что она сможет немного оживить атмосферу в офисе.
— Лучше бы покрасил стены, — пробормотала Элизабет.
Робби изобразил недоумение.
— Ничего, продолжай, — сказала Элизабет.
— Если тебе не по душе эта Дафни, пусть катится ко всем чертям, — сказал он. — Не вижу тут никаких проблем. Это наш с тобой бизнес. — Его улыбка стала задумчивой. — Я прекрасно помню те дни. Мы собирались творить чудеса. И мы все еще способны их творить, — добавил он, понизив голос и нежно глядя на Элизабет.
Та, не выдержав, рассмеялась.
— Тебе следует спускаться по лестнице еще тише, — сказала она. — Жена привратника подстерегла тебя, спутав с человеком, который оставляет на площадке свои лыжи. Она из-за них чуть не сломала ногу.
— Хватит уже надо мной смеяться, — сказал Робби. — Элизабет, мне в самом деле больно видеть, как ты расстраиваешься из-за какой-то там Дафни Хилл.
— Я не могу не расстраиваться, — сказала она, невольно позавидовав его способности легко смотреть на вещи. «Мне бы так», — подумала она, хотя только что над ним насмехалась.
— Вот и твоя компенсация завтрака, — сказала она, когда официантка поставила перед ними бокалы.
— Подождите, мы сделаем заказ, — сказал Робби официантке. — Мне куриные тефтели с жареным картофелем.
И церемонно вручил меню Элизабет, которая, не раскрывая его, сказала:
— Мне то же самое.
Когда официантка удалилась, Робби протянул Элизабет один из бокалов.
— Тебе это нужно, старушка, — сказал он, поднимая второй бокал, и снова нежно понизил голос. — За тебя и за наши будущие успехи.
Элизабет улыбнулась ему и пригубила мартини. Она заметила, что Робби мучается выбором: опрокинуть бокал залпом или потягивать по чуть-чуть, как бы нехотя.
— Если ты выпьешь все сразу, тебе станет плохо, дорогой, — сказала она. — На пустой-то желудок.
Он сделал глоток, поставил бокал на стол и сказал:
— Теперь можно серьезно поговорить о Дафни.
— А я-то думала, что она уже катится ко всем чертям.
Робби напрягся.
— Конечно, если ты будешь на этом настаивать, — сказал он холодно. — Хотя было бы некрасиво нанять девчонку и уволить ее в тот же день только из-за твоей ревности.
— Я вовсе не ревную.
— Но если я не могу держать у себя в офисе симпатичную девушку…
— Лично я не против, если бы она еще умела печатать на машинке.
— Дафни вполне справится с работой, я уверен.
— Робби… — сказала Элизабет и запнулась. У нее пропало желание над ним насмехаться. «Хотела бы я всегда чувствовать себя так, как минуту назад, но увы», — подумала она и внимательно посмотрела на Робби, на его красное лицо, редкие седеющие волосы и массивные плечи. Ощутив на себе ее взгляд, он вскинул голову и выпятил подбородок. Он мужчина, он начальник, и он принял решение.
— Ладно, пусть остается, — сказала Элизабет.
— В конце концов… — Робби отклонился назад и подождал, пока официантка поставит перед ним тарелку и отойдет от стола. — В конце концов, я имею право брать кого хочу в свою собственную фирму.
— Разумеется, — устало согласилась Элизабет.
— И не надо поднимать шум из-за любого пустяка, — продолжал Робби. Уголки его рта были опущены, и он избегал смотреть ей в глаза. — Я пока еще в состоянии вести дела.
— Ты до смерти боишься, что я когда-нибудь тебя брошу, — сказала Элизабет. — Ешь свой обед.
Робби взял вилку.
— Было бы глупо разорвать столь славное сотрудничество из-за дурацких приступов ревности.
— Успокойся, я никуда не уйду.
— Надеюсь, — сказал Робби и налег на еду, но через минуту-другую положил вилку. — А знаешь что, дадим ей недельный испытательный срок, и если она будет справляться хуже мисс Уилсон, уволим.
— Но я не… — хотела возразить Элизабет, но передумала. — Хорошо. За неделю мы уж точно выясним, на что она годится.
— Прекрасная мысль. Теперь мне полегчало. — Он потянулся через стол и погладил ее руку. — Славная старушка Лиз.
— Странное дело, — сказала Элизабет, глядя мимо него, — я, кажется, сейчас увидела одного давнего знакомого.
Робби обернулся и посмотрел на вход в ресторан.
— Кого?
— Ты его не знаешь. Парень из моего родного городка. Впрочем, это не мог быть он.
— В Нью-Йорке то и дело натыкаешься на людей, которые кажутся знакомыми, — заметил Робби, снова берясь за вилку.
«Должно быть, это мне померещилось после двух мартини и разговоров о прошлом», — подумала Элизабет и громко засмеялась.
Робби оторвался от еды.
— Да что с тобой такое? Люди подумают, у тебя истерика.
— Просто вспомнилось кое-что. — Ей вдруг захотелось поговорить с Робби по душам, как с близким человеком, только что не супругом. — Уже много лет я о нем не думала, а тут вдруг заметила случайное сходство, и сразу масса воспоминаний.
— Твой бывший бойфренд? — спросил Робби без особого интереса.
Элизабет поспешила отвергнуть это предположение с тем же испугом, с каким она сделала бы это пятнадцать лет назад.
— Нет-нет, просто он один раз ходил со мной на танцы. Моя мама позвонила его маме и попросила, чтобы он меня сопровождал.
— Шоколадный пломбир, — сказал Робби подошедшей официантке.
— Мне только кофе, — сказала Элизабет и повернулась к Робби. — Хороший был парень.
«И чего это меня понесло? — удивлялась она самой себе. — Казалось бы, давным-давно забыла о тех днях».
— Послушай, а ты сказала Дафни, что она может в это время оставить офис и где-нибудь пообедать? — спросил Робби.
— Я не говорила с ней про обед.
— Тогда нам придется поторопиться. Бедняжка, наверно, голодна.
«Фрэнк, вот как его звали», — думала о своем Элизабет.
— Так о чем конкретно вы договорились со святошей? — спросила она.
— Расскажу тебе попозже, когда приведу мысли в порядок. Сейчас я и сам толком не пойму, о чем мы с ним договорились.
«Ну да, а потом он выложит мне это в самый последний момент, когда у меня уже не будет времени все обдумать. Небось пообещал опубликовать стихи старика за свой счет, или уедет из города и оставит меня разгребать это дело, или нам вчинят иск… Нет, Фрэнк не появился бы в таком месте, как это. Если он вообще ходит в рестораны, то это должны быть респектабельные заведения с вышколенной обслугой и множеством красивых женщин».
— Впрочем, это не так уж важно, — сказала она, обращаясь к Робби.
— Конечно, неважно, — согласился он и поспешил сделать еще один примирительный жест, прежде чем они вернутся к Дафни Хилл. — Пока мы с тобой действуем заодно, мы справимся с любыми проблемами. Мы отличная команда, Лиз.
Он встал и потянулся за пальто и шляпой. Его костюм измялся, и Робби чувствовал себя в нем неуютно, судя по тому, как он поводил плечами.
Элизабет допила кофе.
— Ты толстеешь с каждым днем, — сказала она.
Он взглянул на нее с испугом.
— По-твоему, мне стоит снова сесть на диету?
В лифт они вошли вместе, но встали в разных углах, сосредоточенно глядя прямо перед собой на дверную решетку. Со времени открытия офиса в этом здании они пользовались лифтом иногда четыре, иногда шесть, иногда восемь, а иногда и десять раз на дню, то перешучиваясь, то злясь друг на друга, то весело смеясь, а то и обмениваясь короткими уничижительными фразами. Не исключено, что лифтер знал о них больше, чем домовладелица Элизабет или чем молодая пара, жившая с Робби в соседней квартире. Каждый будний день они входили в лифт, и лифтер вежливо их приветствовал, а затем стоял к ним спиной, пока лифт поднимался или опускался, порой вставляя реплики в их разговор и, возможно, ухмыляясь, когда они не видели его лицо. В этот раз он спросил:
