Дуг привел его на Вилльерс-стрит, в подвальный сводчатый винный бар «У Гордона». Бар был узким и смахивал на туннель; пробираясь к столику, оба не могли выпрямиться во весь рост. Дуг объяснил, что когда-то это был речной пакгауз и под своды, где они сейчас сидят, заплывали баржи на разгрузку.
— Однако здесь очень интимная атмосфера, — с довольным видом оглядывался Пол. Раньше он не знал об этом баре, но уже мысленно взял его на заметку: сюда можно спокойно приводить Мальвину.
— Ну, я не хотел, чтобы нас кто-нибудь подслушал, — сказал Дуг. — Потому что намереваюсь побеседовать с тобой на личные темы. Точнее, о близкой тебе личности.
Пол бесстрастно взглянул на него:
— Продолжай.
— Думаю, ты догадываешься, кого я имею в виду.
— Возможно. И что с ней не так?
— Гм… — Дуг взбалтывал апельсиновый сок в стакане. Ради этого разговора он решил оставаться абсолютно трезвым. — А не задуматься ли тебе… очень глубоко… куда это может тебя завести как в плане работы… так и семейных отношений.
— Ладно. — Обмозговав услышанное, Пол осторожно произнес: — Я сам не понимаю сложившейся ситуации. А на что ты, собственно, намекаешь?
Положа руку на сердце, Дуг толком и не знал, на что он намекает. Он долго размышлял, стоит ли вообще встречаться с Полом, и пришел к такому выводу: ради Мальвины и ради Сьюзан необходимо подтолкнуть Пола к действиям, которые, в свою очередь, спровоцируют активность прочих вершин треугольника. Но как достичь этой цели? Дуг видел лишь один способ — взять Пола на испуг.
— Послушай, — начал он, — у меня есть хорошая новость и плохая. Я выпивал с Мальвиной на прошлой неделе, и после пары-тройки рюмок виски она заговорила о тебе и объявила… ох-ох-ох… что любит тебя.
— Ё… — Пол глотнул вина, и бокал опустел наполовину. — Хорошо. Отлично. — Он побледнел. — Это плохо… то есть реально плохо… но спасибо, что сказал. Я тебе очень… признателен.
— На самом деле, — продолжал Дуг, — это была хорошая новость.
Глаза Пола забегали в панике и гневе:
— Издеваешься? Как это может быть хорошей новостью?
— Она — весьма привлекательная девушка. Красавица даже. Очень умная. И характер у нее славный, насколько я могу судить. Любой мужчина гордился бы, влюбись в него такая женщина.
— Но я женат, черт подери. У меня дочь.
— Что же ты не вспомнил об этом раньше, до того как пригласил ее переночевать в твоем семейном гнездышке?
Дуг говорил тихо, почти шепотом, и тем не менее Пол инстинктивно оглянулся проверить, не слышат ли их соседи.
— Откуда ты, блин, знаешь?
— Вот мы и добрались до плохой новости. На последнем редакционном совете всплыло твое имя, и, похоже, кое-кто в нашей газете — а может, и в других изданиях тоже — заинтересовался вашим с Мальвиной тандемом.
— Суки. — Пол побледнел еще сильнее. — Долбаные суки. Что им известно?
Но Дуг внезапно резко сменил тему:
— Какие у тебя сейчас отношения с Тони? Тесные? Вежливые, но сердечные? Формальные?
— Не уходи от вопроса, Андертон. Говори, что у них на уме.
— Я лишь подумал, что политические партии, включая премьер-министров, реагируют на подобные ситуации очень по-разному. К примеру, некоторые люди считаются незаменимыми, и, во что бы они ни вляпались, партийный лидер никогда их не сдаст. Других же — давай будем называть вещи своими именами — вполне можно заменить. Поэтому я и пытаюсь выяснить, к какой категории принадлежишь ты.
— Я ни во что не вляпывался.
— Об этом не тебе судить. Все зависит от того, как СМИ подадут информацию, согласен? В наше время все зависит от СМИ.
Пол решил пока не обижаться на незаслуженные поддразнивания со стороны Дуга, он принялся рассуждать вслух:
— Тони ко мне благоволит. В этом я практически уверен. Всегда улыбается, когда столкнемся в коридоре или в чайной. А с месяц назад, когда я сделал запрос в парламенте, он прислал мне очень милую записку.
— Какой запрос? О британском шоколаде и Евросоюзе?
— Да.
— Что ж, это радует, Пол, но, боюсь, ты еще не успел проникнуть в когорту «незаменимых». Ведь хорошо известно, что с некоторых пор ты не в ладах со своим начальником-министром (Пол попытался возразить, но Дуг его не слушал), а лишь одно, но совершенно незабываемое выступление на телеигре плюс приказавшая долго жить колонка о поездках на велосипеде за бесплатной газетой и беспардонное вылизывание задницы электорату, замаскированное под запрос насчет какао-бобов, очков тебе не принесут, увы. Если что-нибудь просочится в прессу, тебя спишут в утиль.
— Я — восходящая звезда, — огрызнулся Пол. — Так меня назвали в «Индепендент» на прошлой неделе.
— Слова, слова, слова, — усмехнулся Дуг. — И в данном случае они ни фига не значат. Людей судят по их делам, и, кстати, при ином раскладе я бы уже давно потерял всякую надежду. Ладно… — Ему стало жалко Пола, который уже выглядел конченым человеком. — Есть у меня кое-что на уме — и уверен, что, будучи твердым сторонником традиционных ценностей, ты одобришь ход моей мысли. Старый добрый шантаж. Что скажешь?
Пол искоса глядел на Дуга, но на его лице медленно проступало облегчение:
— Сколько ты хочешь?
— Видишь ли, у меня нет ни малейшего желания и впредь вкалывать в литературном отделе, огромное спасибо, но с меня хватит. Поэтому через пару дней я начну предлагать свои услуги другим изданиям в качестве редактора политического отдела. И если я представлю им эту историю в комплекте с резюме, сдается мне, они не устоят.
— И ты на это способен, да? — Голос Пола презрительно подрагивал. — Опустишься до такого уровня? Простая… порядочность для тебя пустой звук?
— А-а… Приятно, что ты наконец заговорил о порядочности. Не поверишь, но это скромное, не раз оболганное словцо значит для меня очень и очень много. Вот почему я готов держать рот на замке. При том условии, что ты, Пол, поведешь себя как порядочный человек.
— То есть?
— То есть избавишь Мальвину от страданий. А заодно и Сьюзан. Не знаю наверняка, мучается ли Сьюзан, но думаю, тут к гадалке ходить не надо.
Это было совсем не то, что ожидал услышать Пол.
— И что я, по-твоему, должен делать?
— Придумай.
— Полагаешь, надо порвать с ней?
— Это один из вариантов. Возможно, наилучший. А чего ты сам хочешь, Пол? Что ты сам чувствуешь?
Пол допил вино, положил локти на стол и задумчиво уставился в пространство. Смешно, но раньше он даже не пытался ответить на вопрос, который задал ему Дуг. Он был доволен тем, как развиваются отношения с Мальвиной, — в неопределенном русле, без договоренностей и четких установок. Немногим более чем пикантная добавка к его браку, эти отношения не сказывались на его работе и не грозили разрушить его карьеру. Даже отсутствие секса, как он теперь сообразил, усиливало их комфортабельность, не допуская излишней интенсивности, излишней реалистичности. Откуда ему было знать, что Мальвина начала воспринимать все чересчур всерьез?
— Сложный вопрос, — глухо ответил он. — Мне нужно время, чтобы подумать.
— Ты меня слышал, Пол? Она тебя любит. Сделай что-нибудь. Разрули ситуацию. Из разговора с ней я вынес, что жизнь у нее была довольно дерьмовая. Она надеется, что с тобой она совершит прорыв — прорыв к чему-то лучшему. Не становись для нее еще одним горестным разочарованием.
Пол встал. Его внезапно одолел приступ клаустрофобии.
— О'кей. Я тебя понял. Что-нибудь предприму. — Он потянулся к пальто. — А сейчас давай уйдем отсюда. Мне нужно на свежий воздух.
— Даю тебе две недели. А затем обращаюсь в газеты.
Склонив голову набок, Пол взвесил свои возможности.
— Это по-честному, — заключил он и направился к лестнице.
Вместе они дошли до Стрэнда. Дуг терялся в догадках: о чем Пол сейчас думает? Его поставили перед выбором, грозившим повлиять на всю его дальнейшую жизнь, а значит, либо он погружен в тягостные размышления, либо не осознал до конца, чем чревато его положение. Или на том месте, где должно быть сердце, у него эмоциональный вакуум. Как можно быть таким бесчувственным?
Пока они сидели в баре «У Гордона», демонстрация рассеялась. Все проходы к Трафальгарской площади заблокировала полиция, отрезав пути к отступлению нескольким тысячам протестующих, скопившимся вокруг памятника Нельсону. Другие протестующие, сбившись в шайки, бегали по улицам, размахивая резиновыми дубинками и задирая любого, кто попадался им на пути. Мелкие стычки и потасовки вспыхивали по всему городу. Защитники окружающей среды подверглись крикливым нападкам своих более воинственных товарищей. «Идите, сажайте свои долбаные овощи, козлы зеленые, и посмотрим, что из этого вырастет», — донеслось до Дуга.
