Когда она вышла из ванной, он предложил:
— Давай поужинаем в Чайнатауне.
Там были дешевые рестораны и вкусная еда.
— Ты бы чаю попила.
Он был уверен, что она захочет есть.
— У меня голова болит, — сказала Патриция. — Пожалуйста, Арт, давай не сегодня. Хорошо? Я хочу просто лечь спать.
Она ушла в спальню и прикрыла дверь. Он услышал, как шуршит ткань. Там, в темноте — шторы были опущены — она одевалась.
— Я хочу сходить с тобой куда-нибудь, — сказал он.
— Нет, — сказала она. — Пожалел бы меня. Я весь день работала.
— Тебе понравится, — сказал он. — С-с-слушай, а давай я тебя с ребятами познакомлю.
Он подумал про чердак.
Пэт вышла в трико и свитере. Голова так и оставалась в тюрбане. Вид у нее был сердитый, раздосадованный.
— Арт, оставь меня сегодня в покое. Прошу тебя. Будь другом.
Он обнял ее за талию. Это было совсем нетрудно — она была такая маленькая и легкая. Поцеловав ее в сжатые непослушные губы, он сказал:
— Ну, давай. Пошли.
— Я не хочу никуда идти.
— Хочешь дома посидеть? — спросил он, не выпуская ее.
В ее глазах мелькнул ужас. Она бросила на него взгляд, тело ее оцепенело. Если он сейчас отпустит ее, она разговорами и разными ухищрениями сможет заставить его отстать и, в конце концов, выкурит из квартиры. Она уже почти готова была улизнуть. Но пока он держал ее, ей было страшно. Он был слишком близко, и она не могла ничего предпринять.
— Если ты собрался сводить меня куда-нибудь, — процедила Пэт, — тебе нужно одеться как следует.
— Я нормально одет, — сказал он.
— Выглядишь, как деревенский щеголь.
— Беда со мной просто, — стерпел он.
— Завтра вечером схожу с тобой куда-нибудь. Обещаю.
— Нет, — возразил он. — Завтра мне, может, не удастся вырваться.
Продолжая обнимать ее одной рукой, он протянул другую, чтобы опустить шторы в гостиной.
— Хочешь потанцевать? — предложил он и, включив приемник, нашел танцевальную музыку.
Все еще сопротивляясь, она сказала:
— Я не умею танцевать. Терпеть не могу танцы. Тебе самому не захочется танцевать со мной.
И тут она неожиданно высвободилась. Но прежде чем успела сделать хоть шаг, он схватил ее. Она стала изо всех сил вырываться, но, в конце концов, сдалась.
— Мне… некого винить, — прошептала она, — кроме самой себя.
Он подождал у двери в коридор, пока она возьмет пальто и сумочку.
Поужинав, они продолжали сидеть в задернутой занавесками кабинке. Официант-китаец убрал со стола посуду и принес свежий расписной чайник. Из-за занавесок слышно было, как беседуют и звякают посудой посетители и снуют официанты. Арт с удовольствием вслушивался в звуки.
Здесь, за столом, напротив него, Патриция казалась чуть более покладистой. Она задумчиво прикурила от своей зажигалки и сказала:
— Люблю Чайнатаун. Но не надо было меня сюда приводить.
— Почему? — спросил он.
— Арт, не надо со мной вообще никуда ходить. — Она улыбнулась. — Ты ведь в меня втрескался? Но я старая. На днях мы поженимся с Бобом.
— Я думал, ты с Джимом Брискином встречалась, — сказал он, не понимая.
— Я его бывшая жена, — объяснила она.
— Но ты же с ним ходила.
— Вы, ребята, живете в каком-то своем мире. Свидания, ухаживания… Ты считаешь, что у нас с тобой сейчас свидание? Ведешь меня поужинать, открываешь мне дверь. Когда ты проводишь меня домой, ты пожелаешь мне спокойной ночи? Или мы уже прошли эту стадию? Немного неуместно, мне кажется…
— По-моему, ты такая шикарная, — признался он, — понимаешь? Ну, то, как ты одеваешься, как выглядишь.
— Да, я знаю, Арт, — сказала она и, помолчав, продолжила: — Вы ребята какие-то… Как бы это сказать? От жизни отставшие. Держитесь так… церемонничаете, высокопарничаете. Старомодные какие-то. А еще говорят, что вы как звери дикие. Это неправда. Вы стараетесь соблюдать манеры. Ты понимаешь? Мне так, пожалуй, нравится. Вчера ночью все было для меня таким свежим благодаря твоей обходительности. Ты должен был сказать это, сделать то. Не пропустить ни одного шага. Так долго, чуть с ума меня не свел. Но оно того стоило. Это много значит. С чистого листа. Как будто ни у тебя, ни у меня никогда раньше этого не было…
Она стряхнула пепел сигареты о край пустой чашки.
— Если бы ты была девчонкой, ну, в школе, то считалась бы самой красивой, — сказал он. — У тебя такие волосы — ух.
На самом деле он хотел сказать, что она прекрасно сложена. Он считал, что у нее изумительное тело, но произнести это вслух не смел.
— Наверное, это меня и зацепило, — сказала она. — Ты обращал внимание на всякие мелочи. Ты замечаешь во мне не что-то одно, а много разного. Но и поучиться тебе есть еще чему. Во-первых, — она подняла на него взгляд, — никогда не говори женщине, что у нее что-то большое — руки, ноги или грудь. И ради бога, помни, если ты будешь торопиться, то можешь сделать женщине больно. Особенно, — она подняла бровь, — маленькой женщине. Я хочу сказать, что в этот момент нужно действовать медленно. Пусть она сама решает. Иногда ей бывает трудно сразу взять и расслабиться, она остается зажатой.
Рассматривая собственные руки, он сказал:
— Вот и с Рейчел так было в начале. Целая неделя понадобилась. Много-много раз.
— Если бы я была мужчиной, меня от нее было бы не оттащить, — сказала Пэт. — Что ты нашел во мне? Я не могу дать тебе ничего такого, чего не могла бы дать она. Ты, похоже, не видишь ее по-настоящему. Я просто не понимаю. Может быть, это оттого, что она у тебя есть — и ты принимаешь это как должное. Я хотела бы подарить ей кое-что из одежды. Думаю, ей подошло бы. Ей нужна одежда, но вы сейчас не можете себе этого позволить. При вашем заработке.
Он кивнул.
— Тебе здесь ничего не светит. Выброси меня из головы. Я этого не заслуживаю. В любом случае, это больше не повторится.
— Джим Брискин то же самое говорит, — проворчал он, не принимая ее слов.
— Что он говорит?
— Что все случилось из-за того, что ты пьяная была.
— Он прав, — сказала она. — Когда ты с ним виделся?
— Он сегодня заезжал.
— И что?
— Хотел с Рейчел поговорить, — сказал Арт.
— Ну да. Этого следовало ожидать. Арт, он очень ответственный. Он переживает и за тебя с ней, и за меня.
— Сказал, чтоб я не бегал за тобой. Что я потом буду очень страдать.
— Это правда, Арт, так и будет.
— Он просто ревнует.
— Нет, — возразила она, — он знает, что говорит. Он меня знает. В чем-то он как ребенок… Есть в нем такая жилка безрассудства. Его может что-нибудь взволновать, он идет на непродуманные поступки, увлекается, особенно если думает, что это его долг. Но он правильно оценивает происходящее. Не думаю, что тут только ревность…
Она потушила сигарету.
Вставая, Арт предложил:
— Пойдем, я хочу познакомить тебя с одним парнем. У него в логове куча карт, планов всяких. У нас Организация. А еще у нас есть «Хорьх», нацистская машина.
— Ты хочешь, чтобы я с тобой туда пошла? — сидя и пристально глядя на него, спросила она.
— Н-н-ну да.
— Ладно, Арт. Раз ты так хочешь.
Она поднялась. Он неуклюже придержал стул.
— И чем же занимается ваша Организация?
— Ну, она, в общем, революционная, — сказал он, вынимая деньги, чтобы расплатиться.
— Правда? — Она снова погрузилась в раздумья. — А я в детстве была социалисткой, последовательницей Бернарда Шоу. Ты читал «Человека и сверхчеловека»? Что-нибудь Шоу читал?
— Нет, — признался он, отдергивая занавеску и выходя из кабинета.
Она медленно направилась к выходу, накинув на плечи пальто. Трое мужчин за одним из столиков внимательно разглядывали ее, один отпустил какое-то замечание и присвистнул.
Суетясь от неловкости, Арт заплатил по счету у кассы и двинулся к выходу. Пэт вышла за ним, и бровью не поведя — мужчин она как будто и не заметила.
«В отличие от меня», — подумал Арт.
Дорожка, шедшая к лестнице, была забросана мусором. Раскидывая бутылки и макулатуру ногами, он сказал:
— Ну, тут и разруха. Пройдешь?
Солнце уже зашло, темнело.
Она не ответила, и он решил, что пройдет. И стал подниматься по лестнице к металлической двери. Последовав за ним, она остановилась, нагнулась, чтобы поправить туфлю, и снова двинулась наверх.
— Он наверху живет, — сказал Арт.
Дверь приоткрылась.
— Кто там? — спросил Гриммельман своим резким голосом.
— Это я, — сказал Арт. — Слушай, я тут не один.
В глаза ему ударил слепящий свет — Гриммельман зажег карбидную лампу и держал теперь ее на весу над лестницей.
— Эмманьюэл? Поднимайся. Кто тебя сопровождает?
— Открывай давай, — проворчал Арт.
Гриммельман неохотно впустил его.
— Это Рейчел? На каком основании ты ее привел? Тебе ведь сообщалось…
