- Да, я такая. А ты преступник. Хорошая парочка.
Влад оторвал лицо от мягких Лидиных волос.
- Хочешь фокус? - сказал быстро.
- Так может ты преступник из идейных соображений? — усмехнулась Лида. — Робин Гуд наоборот?
Влад взмахнул руками, в ладонях появился персик, влажный, розовый.
- Бери. Мытый. Свой. Даже без гербицидов.
- Ого! Сам родил? - Лида взяла фрукт, покатала в ладонях. Надкусила. - Сладкий.
- Я не понимаю, как жить? Что у нас происходит? - мрачно сказал Влад. - Вчера по телеку, помнишь? Толпы озверелых подростков с железяками в руках носятся по столице, все сметая на пути, убийства, насилие, бессмысленная жестокость, милиция бездействует, все напуганы...
- Но ведь сейчас начала создаваться спецслужба милиции, хорошо подготовленные добровольцы. Они-то порядок в стране наведут, будь уверен. Приберут к рукам власть...
- Если так будет, сам туда пойду.
Сквозь дымчатый узор веток виднелись главные ворота. Они были открыты. Снаружи, за каменным забором, грузно утонул колесами в пыли самосвал с панелями и трубами в кузове.
- Накроетесь вы все, - сказала Лида, разглядывая машину вдали. — Переловят как миленьких.
- Я Евгений Петрович, прораб, - протянул сухую ладонь маленький, похожий на воробья, пожилой человек в беретике. - А это наш бригадир, активист, Николай Холодков. Передаю его в ваше ведение. Он вам все покажет и расскажет, познакомит со своей молодежной бригадой, - усаживаясь в "Газик", кивнул прораб на рослого молодого мужчину в мохнатой собачьей шапке, под которую уходили темные изогнутые брови. Активист учтиво качнул головой, взглянул на Аню коротко и пристально. В черных ободках ресниц глаза казались слишком светлыми и холодными. "Трудновато будет с ним работать", подумала Аня. "Похоже, письмо писал не он. Да и знает ли он о письме? А может, его проинструктировали закомпостировать мне мозги? Ну, там видно будет, кто кому что закомпостирует".
"Газик" двинулся вперед, набирая скорость и мягко потряхиваясь на ухабах.
- Ссадишь меня на шестом участке, - сказал шоферу прораб. - А дальше Коля скажет, что и как.
Бригадир надвинул на лоб шапку, только глаза мерцали из-под густого меха, и, вглядываясь в окно, спросил:
- Сколько вам лет?
Голос прозвучал недовольно.
- Вот здесь тормозни, - замахал руками Евгений Петрович. - Вот-вот, левее. Ну, бывайте! - вылез из машины и засеменил к трансформаторной будке, возле которой сидели на корточках двое рабочих.
Помолчав, Аня ответила:
- Мне двадцать шесть. А вот вы сейчас подумали: "Присылают всяких молодых, неопытных, что они смогут... " Верно ведь?
Николай усмехнулся.
- Выглядите гораздо моложе. Я вас старше на пару лет, а старших надо слушаться. Это к слову.
- А старших надо уважать, - поправила Аня. - И иногда слушаться. Не всегда тех, которые на пару лет, а чаще таких, как Евгений Петрович или Басовский. Вы, например, всегда слушаетесь Евгения Петровича и Басовского? — она пытливо заглянула Холодкову в лицо. - Ну-ка, какие наставления они давали перед встречей со мной? Инструкции ведь были, верно?
- Не берите меня на пушку, девушка, - фыркнул Николай. - Мы не в дешевом детективе.
Повернулся к ней и, уже с любопытством ее разглядывая, заметил:
- Ловко вы сразу перешли в атаку. Но я ваш друг. Я в курсе. А инструкции были. - И, постучав в спину шоферу, сказал:
- Вить, подрули к третьему.
"Газик" остановился у нелепо торчащего серого дома. Вслед за бригадиром она вышла из машины и вошла в подъезд. Там было полно молодежи в спецодежде.
- Народ шуми-ит, - певуче проговорила девушка в надетой поверх платка стальной каске.
- Народ безмолвствует только у Пушкина, - широко улыбнулся Николай. - Вот Аня, корреспондент московской газеты.
И, подняв руку, крикнул:
- Внимание! Тихо! Совещание продолжается. Аня, пройдемте со мной на трибуну, - он взял ее за руку и повел на возвышение из ящиков и досок.
Аня достала из сумочки кассетник.
- О-о, современная техника, - присвистнул рабочий в вязанной шапочке "Адидас", поглядывая на Анин магнитофон.
- Для начала я хочу ознакомить вас с записью моей беседы с администрацией, - сказала она.
... И сильный запах растений во флигеле, где они не спят... И потрясающий запах его тела... или жгучего ада... Нет, просто здесь ночи так пахнут, цветы и травы... Все перевернулось и в стране, и в Лидиной жизни. Вместе с Владом частенько она смотрит теперь программу Ночного Телевидения по международному каналу, и вместе со всем миром ахает на события, трясущие родину - ведь каждый час все круто меняется...
Влад прижался лицом к ее спине... чмокнул меж лопаток... его ладони ласково скользили по ее животу... На экране телевизора замелькали поезда, диктор объявил, что железнодорожное сообщение восстановлено, надолго ли?.. Или она спит уже, или засыпает, расслаблено покачиваясь, и в такт мягким подталкиваниям сознание выдает обрывки минувшего... А может, это сон... Самолет взлетает над лесом, оставляя внизу ее куртку и "Жигули"... Заросший щетиной угонщик и она, сжатая руками Влада, пролетают над поселком с флагом на крыше сельпо... Поселок объявил себя независимым государством — передано по рации... Их самолет обстреливают из обрезов, и вот они резко уходят ввысь, у смущенного угонщика дрожат руки, он плохо владеет техникой полета, он - дилетант... Цветущий сад хозяина - Реджепа, под тополем - стол с импортными винами, балыком, салатами, виноградом, вокруг шустрят с подносами гейши, все как на подбор и похожи на Лиду, а сама она, Лидия, свободная и своевольная как королева Наваррская, швыряет наземь кувшин со щербетом и рывком переворачивает стол с яствами - вот вам, нате вам! Я такая!..
Темнота и страх... там под раскладушкой прячется ведьма... холодно... сильно хочется в уборную и болит живот, надо тихонько прокрасться по коридору, только страшно... а вдруг ведьма выскочит и схватит за ногу, но еще ужаснее если папка с мамкой заметят, опять бить будут, скажут: "чего шляешься по ночам... " Лида опять стала школьницей... У-у, как ненавидит отца, да и мать недолюбливает, за все они ругают и лупят, за двойку, за разбитую банку, за то что с куклой возится, а посуду не вымыла, что не успела уйти гулять до прихода гостей... Гости вечно по выходным приходят, хоть бы один раз не пришли, повадились... Зато... Зато днем рабочим, когда родители на службе, а уроки кончились, вот тогда - воля, хошь в школе торчи, хошь гуляй или к кому в гости напросись, но лучше всего - слоняться по магазинам, там если пошаришь по полу, между кассой и ящиками сбоку, столько гривенников насобираешь, что хватит на финики. У-у, финики, ничего нет вкуснее... Кабы жить в магазине, ведь живут же там кошки...
- Скотина, по полу ползаешь, копейки собираешь, ты нас опозорила, опозорила все поколение свое, поколение детей героев войны, победителей, твоего отца контузили, на фронте, скотина....
Хорошо, что детство кончилось... А еще у победителей есть внуки...
Домостроительный комбинат, поставляющий панели для стройки, находился довольно далеко от Зоиного дома, и ей, классной руководительнице 9-го класса школы рабочей молодежи, пришлось добираться на попутках. Класс ей попался шебутной. Слабого пола было немного, да и те семейные, с малышами, какая уж тут учеба, а вот мужчины - их большинство оказалось, в основном рабочие домостроительного комбината - прогуливали, учиться не желали. Как тут обеспечишь стопроцентную, требуемую от нее директрисой, посещаемость, а об успеваемости уж и говорить не приходится. Дома не застанешь, вот и топаешь к ним на работу. Если гора не идет к Магомету...
Цех гудел, все были заняты делом, и на нее не сразу обратили внимание. На вопрос, где Волгин и Митяев, рабочие, недоуменно переглядываясь, сказали:
- А только что здесь были. Вышли, вроде бы.
- Ничего, подожду. - Зоя размотала платок, расстегнула пальто. - Где мастер?
- М-да, долгонько ждать придется, — ухмыльнулся подошедший мастер;
Зоя забеспокоилась:
- Это почему же? Да скажите, наконец, в чем дело?
- А они, увидев вас, вон в ту дырку ускользнули, - мастер махнул рукой в сторону стены, внизу которой зияло отверстие вроде довольно большой крысиной норы.
Зоя ахнула:
- Да как же они туда просочились-то? Ведь длинные такие оба, верзилы такие! Цирк у вас тут, что ли?
- Ага. Кио и компания. Магия, - радостно осклабился коренастый круглоголовый крепыш. - Молчат, притаились.
- А я подожду. Возьму измором. - В тон ему, так же шутовски скалясь, сказала Зоя и, отойдя к окну, присела на батарею.
Но было ей вовсе не весело. Даже наоборот. Приятно отходило докрасна надраенное ветром лицо, отдыхали уставшие ноги. Последние два километра шла пехом. И было до слез обидно, жалко себя. Еще бы: тут такие Гераковы подвиги совершаешь, и на тебе - ноль внимания, фунт презрения. Попрятались как тараканы в щели. Наплевательство какое-то. И чего ради мучиться? Поставить им всем единицы... Ну да, и снизить процент успеваемости из-за этих вот? Самой же на неприятности нарваться? Нет уж, фигушки. Ну к чему таким учеба, да она им как корове пятая нога - Зоя с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Моргая, перевела взгляд на длинное цеховое окно и увидела, как через двор к комбинату стремительно шагает группа строителей в спецовках. В центре группы - ярким пятном - девушка в клетчатом пальто с капюшоном. Рядом с ней, слегка поддерживая ее за локоть - рослый молодой рабочий в стеганом ватнике и собачьей шапке. Лица разгоряченные. Возбужденно жестикулируют, переговариваются громко, слов не разобрать. Зоя встала, вглядываясь в окно. Оживленная гурьба ввалилась в цех, громогласно требуя начальство. Рабочие обернулись. Из дыры в стене высунулся локоть, плечо, блеснул любопытный глаз. Зоя вихрем подскочила, вцепилась в неосторожное плечо. Зазевавшийся парень спохватился, пытаясь улепетнуть назад, но не тут-то было: поди вырвись из цепких Зоиных рук. Учительница сноровисто извлекла его из норы, следом выполз второй нерадивый ученик. А вокруг ввалившейся в цех делегации уже настоящий водоворот: рабочие, побросав дела, сгрудились вокруг, мастер побежал за начальником цеха, гвалт, шум. Аня надрывалась, стараясь перекричать рокот голосов и невыключенной аппаратуры:
