Ознакомительная версия.
– Да, да, конечно, – испугалась Лариса.
Она давно сама себе призналась – сын растет проблемный. Георгий мог впасть в истерику – рыдать, жадно глотая воздух. Остановиться не мог. Сам с собой не справлялся. Лариса и умывала его холодной водой, и валерьянкой подпаивала, все без толку. Потом появилась другая привычка – еще одно проявление невроза, как объяснил Ларисе врач. Георгий мог стоять и по полчаса нажимать клавишу выключателя. Туда-сюда. Включил свет, выключил свет. Лариса бесилась, говорила: «Прекрати», – давала подзатыльник. Проходило полчаса, и Жорик стоял рядом с другим выключателем. Выключателем переболели, заболели облизыванием нижней губы. Без конца. Лариса и рот ему вытирала, и по губам шлепала, и кремом мазала. Красный ободок под губой не проходил. По яркости раздражения Лариса уже определяла состояние сына. Сейчас у него на подбородке образовалась мокнущая, незаживающая корочка.
А чего она ждала? У нее вон рука до сих пор трясется…
Ларису с Гошей развели. Нелли Сергеевна обещание сдержала – Георгия забрали из интерната, вернули в старую школу, записали в хоккейную секцию. Лариса вернулась к Екатерине Андреевне. Временно.
Кстати, свекра Лариса все же послушалась. Она вспомнила про свою специальность художника-оформителя и пошла на курсы дизайнеров. Благо деньги были. Нелли Сергеевна, уже после развода, вызвала ее к себе. Лариса могла приходить проведать сына в любой момент. Но специально Нелли Сергеевна ее никогда не приглашала. Лариса прошла на кухню. На столе лежал конверт.
– Это тебе. Я была против. Но это решение Гоши и Павла Георгиевича, – сказала свекровь.
На кухню вбежал Жорик: «Мамочка!» Лариса заметила, что у сына прошла синева под глазами, он даже немного поправился и ободок на подбородке стал бледно-розовым.
В конверте оказалась приличная сумма денег. Очень приличная.
Лариса купила однокомнатную квартиру в Чертаново – поближе к Екатерине Андреевне. Заплатила за курсы. Все остальное отправила матери во Владикавказ.
По вечерам в маленькой, но своей квартирке Лариса клеила игрушечные домики. Они становились все меньше и меньше. Неизменной оставалась идея несущих конструкций – задняя стенка, два этажа, лестница, перегородки между комнатами, крыша в поперечном разрезе.
Первый серьезный заказ Лариса получила благодаря такому домику. Она его сделала для дипломной работы – обклеила внутренности обоями, расставила мебель, разбросала по диванам расшитые подушечки размером с фалангу большого пальца. На защиту дипломов по какому-то срочному делу забежала подруга преподавательницы истории искусств, увидела Ларисину работу и забыла, зачем забегала.
– Сколько? – подошла она к Ларисе.
– Не знаю, – сказала Лариса. – Он не продается.
Она стояла и думала, отдавать ли свой дом этой молодой ухоженной женщине. Где будет он стоять, кто в нем будет жить? Не будет ли об него точить когти кошка, не изгрызет ли его собака? Вдруг у этой женщины есть собака?
– Пожалуйста, мне для дочки. Ей четыре года, – упрашивала женщина.
– Я его не на продажу делала. – Лариса начинала колебаться.
– А давайте мы с вами так договоримся, – встрепенулась женщина. – Я нанимаю вас в качестве дизайнера. У меня новая квартира. Большая. А этот домик вы сделаете элементом декора детской комнаты. Как вам такая идея?
Лариса согласилась. Заказ она выполнила, деньги получила. «Сарафанное радио» заработало. Лариса не была завалена предложениями, но и без работы не сидела.
Деньги во Владикавказ посылала регулярно.
Алла шла домой с работы.
В ее жизни за эти годы так ничего и не случилось. Окончила институт, работала в издательстве – корректором. Дом, работа. Никакой личной жизни. Не считая случайных связей.
Алла уже подходила к подъезду, когда из арки вышли две знакомые фигуры – Ирка и Лешка. Ирка курила на ходу, Лешка тянул из бутылки пиво. Алла замерла. Они шли к Иркиному подъезду, не замечая ее.
– Ира, Лешка! – окликнула их Алла.
– О, Алка, – первой среагировала Ирка. Они подошли. Лешка моментально покраснел. – Давно не виделись.
– Да, давно. А вы как? Куда пропали?
– Переехали. Квартиру снимаем, – сказала Ирка.
– Молодцы. Я слышала, вы поженились…
– Да, поженились. – Ирка растоптала окурок и пыталась прикурить новую сигарету, закрываясь ладонью от ветра. Лешка хлебал пиво.
– Чем занимаетесь? – спросила Алла.
– Я работаю, – ответила Ирка. – В Сбербанке. А этот, – она кивнула на Лешку, – ни хрена не делает. На гитаре бренчит целыми днями.
– У нас группа, – сказал Лешка.
– Ага, группа, четыре придурка, – пояснила Ирка. – Собираются в квартире, типа репетируют, а соседи ментов вызывают.
– У тебя деньги есть? – перебил Ирку Лешка.
– Есть немного, а что?
– Купи билеты на наш концерт, – попросил он и полез в карман.
– Давай, с удовольствием.
– А купи десять, – попросил Лешка.
Ирка посмотрела на него зло и наконец прикурила сигарету.
– Зачем мне десять?
Лешка начал путано объяснять про трудности с клубом, с распространением билетов. Алла ничего не поняла.
– Не давай ему денег, лучше скажи, чтоб делом наконец занялся. Не могу я больше… Ладно, пока. – Ирка пошла к своему подъезду.
Алла с Лешкой стояли у машины.
– Ну а ты как? – спросил Лешка.
– Нормально. Без изменений.
– Ты приходи к нам на концерт.
– Приду, если получится.
Лешка вскинул голову и пошел в Иркин подъезд.
Алла пошла к себе.
На кухне сидели тетя Лиля и Виктор Ильич. Рука Виктора Ильича лежала на коленке у тети Лили. Лиля руку не сбрасывала. Екатерина Андреевна ставила на стол бокалы для вина. У Аллы было одно желание – развернуться и уйти. Эта семейная сага никогда не закончится… Алла, как всегда, уронила палку Виктора Ильича, которая стояла в прихожей.
– Здрасьте, – поздоровалась Алла, – что отмечаете?
– Виктор Ильич и тетя Лиля решили пожениться, – ответила Екатерина Андреевна.
– Поздравляю, – сказала Алла и ушла к себе в комнату.
А потом была свадьба. Гуляли в ресторане. Виктор Ильич надел тот же костюм, в котором ходил женихаться к Екатерине Андреевне. Лиля – в выходном платье Екатерины Андреевны. Из приглашенных – друзья Виктора Ильича. Те две семейные пары, которых Алла помнила по незадавшейся помолвке своей матери. Алла не хотела идти на свадьбу, но Екатерина Андреевна сказала, что это будет неприлично.
Была и Машка. Алла ее сначала даже не узнала. Машка стала девушкой. Вся черная, с ног до головы. Черная помада на губах, черный лак на ногтях, черная куртка, черная мини-юбка.
Алла села рядом с Машкой.
– Привет, ты меня помнишь? – сказала она.
– Помню.
– А ты говорила, что мы больше не увидимся. Вот увиделись.
– И чё ты так радуешься?
– А ты не рада?
– Старый козел трахнул мою мамашу, потому что со мной обломался. Тоже мне праздничек… Достает меня все время. Я из дома убегу, если он к нам переедет. Ненавижу его.
– Что ты имеешь в виду? – Алла уже поняла, что Машка имела в виду, но не хотела в это верить.
– А к тебе он чё, не приставал? Когда к твоей мамаше ходил?
– Нет. Только просил уйти куда-нибудь, погулять. Я ему мешала. Маш, а он что-нибудь сделал? – Алла испугалась. Задним числом. За себя, за Екатерину Андреевну…
– Щас. Как будто я не понимала, что ему надо. Типа поговорить ко мне в комнату заходил. То руку мне на коленку положит и гладит. То за плечи обнимет. Еще просил меня на коленях у него посидеть – извращенец старый. И нотации все читал – про учебу… А потом мне надоели его зажимания, я и дала ему по яйцам. Вот этим самым ботинком. – Машка вытянула ногу и продемонстрировала обувь – высокий тяжелый ботинок на рифленой подошве.
– Ты молодец. Правильно. Я бы не смогла так…
– Я вот удивляюсь, как он смог после этого с моей мамашей трахаться? Я ему так заехала…
– Маш, но ты же еще маленькая… И Виктор Ильич не похож на человека, который будет к дочери своей невесты лезть. – У Аллы вдруг мелькнула догадка, что Машка все придумала. Или ей показалось. В силу возраста.
– И ты туда же. Не веришь. Мне и мамаша моя не поверила. Сказала, что она сама просила Виктора Ильича со мной поговорить по поводу учебы. А я типа специально на него наговариваю, чтобы их свадьбу расстроить и матери всю жизнь сломать. Больно мне надо.
– Может, тебе правда показалось?
– Ага. Показалось. Тебе бы так показалось…
– А Виктор Ильич?
– А что он? Конечно, все на меня свалил. Сказал моей мамаше, что я сама к нему на колени садилась. Меня мать после этих разборок из дома выгнала. Сказала, чтобы я ей на глаза не попадалась.
– А ты?
– Я у подружки жила. Потом вернулась. Пусть мать уходит, если ей так хочется. И живет с этим хромым маразматиком. У него же квартира какая-то офигенная. Он все уши ей прожужжал про эту квартиру. Вот пусть и валят туда.
Ознакомительная версия.
