В доме Михась предложил родителям отдохнуть на диване, пока они с Татьяной посмотрят, как приготовлен к их приезду стол. Наталья Петровна с наслаждением уселась на мягкий диван, вытянув ноги, Иван Сергеевич тоже устал, но держался молодцом.
Когда они остались одни, Наталья Петровна заговорила:
— Вот, Ванечка, и выдали мы дочку замуж. Не ожидала я, что получится все так быстро, за один день. Скрытная она стала, хотя и не замечала я, чтобы она дружила или встречалась с ним, всегда все рассказывала, а здесь вон как вышло, — она смахнула набежавшую слезинку.
— Ничего, мать, она его любит, хоть и в возрасте он, но мужик крепкий. Да и богатый смотри какой, новый русский, наверное, так о них сейчас говорят. Шишка — охрана вооруженная, домина, машины… сам за рулем и не ездит. Стеснялась Таня, наверное, а может, и говорить нельзя — секрет, потом все расскажет, что можно. Ты, мать, вопросы не задавай. Чую я — тот мужик, по которому она все подушки тайком слезами мочила, прямо и спросил ее об этом. За другого бы не отдал, и богатство его нам не нужно. Счастья дочери — большего не надо.
— Да, Ванечка, смотрит она на него — и глаза светятся, сияет вся, и мне хорошо. Честно сказать, не надеялась уже — под тридцать лет, а она еще с парнем ни разу не дружила. Однолюбка, где-то встретила его и ждала, слава Богу, дождалась.
— Постой, мать, фамилия у нашей девочки теперь Михась, и профессор ее тоже Михась, по телевизору слышал. Николай-то — сын, наверное, его.
— Ох, ты боже мой, и то правда, — всплеснула руками Крапилина-старшая. — Чую, фамилия знакомая, а и подумать не могла, понятно теперь — откуда такой домина и охрана.
Вошли Николай с Таней.
— Иван Сергеевич, Наталья Петровна, хочу вас попросить, чтобы вы чувствовали себя, как дома. Это наш с Танечкой дом, и вы здесь не гости, вы родители. Никаких вопросов — можно туда, можно сюда: вы дома, и этим все сказано.
Михась показал им их комнату, санузел, и через несколько минут они сели за стол вчетвером. После первых родительских поздравлений Николай предложил:
— Сегодня самый чудесный и радостный день в моей жизни. Еще утром мы с Танечкой не знали, что зарегистрируемся и обвенчаемся в церкви, посмотрели друг на друга — и решили. Конечно, без подготовки много хлопот, и каждый из нас устал. Вы можете еще посидеть, можете идти в свою комнату и отдыхать, можете посмотреть телевизор и делать все, что угодно. А мы с Танечкой пойдем…
Крапилины тоже устали и за столом долго не задержались. Иван Сергеевич, может, и посидел бы еще полчасика, но Наталья Петровна захотела прилечь. Развалившись на большой удобной кровати, они делились впечатлениями и рассуждали.
Татьяна беспокоила их в последние годы — то, что она не дружила с парнями в студенческое время, их полностью устраивало и даже радовало. Потом, после вуза, они ждали, когда она начнет встречаться, дружить и приведет для знакомства своего избранника. Но Татьяна, устроившись на работу в неизвестную фирму «МИР», занималась одной лишь физикой. После работы и в выходные дни, когда ее подруги ходили в кино и театры, гуляли на вечеринках, она изучала какие-то схемы, делала расчеты, обзывала себя дурой и пересчитывала все заново. Мать не раз заводила разговор, что так нельзя, пора заводить семью, а для этого нужно выходить из дома, не прилетит принц на сказочном коне к запертой красавице. Татьяна просто отмахивалась и снова вся отдавалась физике.
Родители серьезно забеспокоились, — они уже точно поняли, что она влюблена безответно и никто ей не нужен, кроме своего избранника, что полюбила она давно и поэтому не гуляет с подругами и друзьями и не имеет их, чтобы не было лишних расспросов.
Сейчас по ее поведению и глазам они догадывались, что Михась и есть тот принц, которого ждала Татьяна многие годы, вся она светилась счастьем и любовью, с губ не сходила радостная улыбка, которую они уже не надеялись видеть.
«Староват, конечно, муженек, — рассуждал отец. — Но, видно, порядочный человек и тоже неравнодушен к Татьяне, да это и понятно — молода и красива дочка. Кто на такую не клюнет? Я вначале хотел его турнуть, но увидел счастливые глаза Танечки, ее выражение лица, и опустились у меня руки, отнялся язык, не мог произнести ни единого слова против. Нашел в себе силы только на то, чтобы спросить — по нему ли она сохла все эти годы, и когда получил утвердительный ответ, не стал перечить. Может, даже обрадовался в глубине души: пусть хоть немного поживет счастливо. Конечно, хотелось бы видеть рядом с дочерью молодого парня, близкого по возрасту, но не судьба, значит, Татьяна его любит, и я мешать ей не стану».
Наталья Петровна соглашалась, вздыхая и заглядывая вперед: «Под пятьдесят ему, эх, лет на десять бы помоложе, после шестидесяти мужики вянут, а Танечке будет сорок, самый расцвет… Но ничего, он мужик крепкий, от него так и веет силой, и фигура — многим молодым на зависть. Детей успеет поднять — что еще бабе надо»?
Долго они еще лежали молча, думая о судьбе, которая резко повернула их жизнь — еще вчера Татьяна вроде бы ни с кем не дружила, а сегодня она уже замужняя женщина.
Утром Татьяна долго не хотела отпускать Николая с кровати, все разглядывала его и не могла насмотреться.
— Коленька, полежи еще немножко со мной, — просила она, гладя его волосы. — Столько лет я ждала этого радостного дня, по ночам плакала иногда в подушку, не надеялась на твою любовь. А сегодня я лежу с тобой рядышком и все еще не могу поверить в свое счастье. Милый, наверное, я никогда не смогу насмотреться и налюбоваться тобой. Ты еще лучше, чем я думала. Какое же это счастье — быть рядом с тобою, обнимать и целовать тебя. Когда ты пришел к нам в университет прочитать несколько лекций, сердце мое екнуло и я поняла, что влюбилась, влюбилась сразу, с первого взгляда, но как подобраться к профессору молодой девчонке? Я не знала. Потом устроилась к тебе на работу и ждала, сама не зная чего. Я бы никогда не стала разбивать семью, видела тебя мельком, издалека и не надеялась на свое счастье.
Она крепко обняла его, прижалась к нему грудью, поцеловала и встала первой — не пролежишь же вот так всю жизнь, итак провалялись в постели до обеда.
Завтракали все вместе. Николай предложил Ивану Сергеевичу и Наталье Петровне уволиться с работы. «Денег нам хватит, мы с Танечкой неплохо зарабатываем, — говорил Николай. — Да и занятие я вам уже подобрал — переедете в соседний коттедж, плохо, когда дом пустует, приведете его в порядок. Родятся дети, станете нянчиться, да и вообще лучше, когда родители живут рядышком. Позавтракаем, и я покажу вам новый дом. Забот в нем хватит. Согласны»?
Крапилины растерялись от предложения — жили всегда в клетушках, а тут такие хоромы… Но заботу оценили высоко. Иван Сергеевич спросил о родителях Михася, где они живут, и с изумлением услышал, что родители умерли.
— Как же так, профессор Михась, о котором Танечка нам рассказывала, ваш отец, разве он умер? — с удивлением спросил Крапилин.
Татьяна прыснула от смеха, не смогла сдержаться.
— Папа, Коленька и есть профессор, о нем я вам и рассказывала, он и руководит объединением «МИР», — пояснила она.
Разговор прервал телефонный звонок, звонили с работы, беспокоились. Николай Владимирович объяснил секретарше, что все нормально, и чтобы Татьяну Ивановну тоже не теряли, попросил передать его слова Бурцеву, директору приборостроительного завода, пообещал завтра подъехать к обеду. Больше он ничего объяснять не стал, — завтра все узнают, когда Татьяна попросит сменить фамилию в кадрах и бухгалтерии на Михась.
Хорошо, когда не надо ни у кого отпрашиваться. Николай не был в отпуске три года, как, впрочем, и Татьяна, медовый месяц можно провести за границей или просто побыть дома. Татьяна не захотела никуда ехать, — в таком коттедже можно прекрасно отдыхать, гулять по собственной сосновой роще. Середина мая, скоро появится листва на деревьях, зацветет черемуха и яблоня. Замечательное время года, когда все лето еще впереди. Да и диссертацию необходимо закончить, как раз месяца хватит. Николай предложил ей стать заместителем Бурцева, освоить эту должность и потом возглавить завод — старенький уже стал директор, пора и на пенсию, давно просится — заменить некем.
Николай вернулся к разговору с Крапилиными, получил их согласие на переезд и отправил машину с людьми к ним домой — собрать и привезти личные вещи. Иван Сергеевич и Наталья Петровна управились за три часа, взяли только, в основном, одежду, больше ничего и не требовалось. Они осваивали новый дом, привыкали к широте и размаху жизни.
Крапилины, жившие теперь рядом, видели, как с каждым днем расцветает их дочь, грустные когда-то глаза светятся счастьем и вся она находится на подъеме. Радостное настроение не покидает ни на минуту, даже изменился цвет кожи, стал сочнее и краше. Родители с умилением смотрели на Татьяну: наконец-то она нашла свою отраду в жизни, и им казалось, что если бы могла, то носила бы Николая на руках и нянчила как маленького ребенка.
