Ознакомительная версия.
Теперь комната пригодилась Вике. Не имело смысла гадать, почему Сергей поселил ее отдельно: боялся снова влюбиться или просто тяготился ее обществом. В Рыбачий Вику все равно бы не пустили, там был строгий пропускной режим.
Устроив Вику, Дайнега сразу отозвался из отпуска. Он служил в Рыбачьем, но проведывал ее почти каждый день, правда, ни разу не остался на ночь. Такое отношение к невесте – а Сергей представлял ее всем именно так – вызвало восхищение соседа, человека старой закалки.
Владимир Валентинович Нейман, пожилой подтянутый здоровяк, несмотря на богатырскую стать, стремительный в движениях и речи, жил в общежитии третий год. Он двадцать пять лет отслужил на флоте, окончив службу командиром подводного крейсера. С началом армейской реформы его сократили, забрали служебную квартиру, но уволить в запас не могли, так как ему полагалось жилье. Свободных апартаментов для Неймана все не находилось, и он пребывал в состоянии, которое называлось странным словом «распоряжение».
Владимир Валентинович в компании таких же бедолаг, как он сам, безуспешно пытался выбить у командования полагающиеся ему метры, и временами маленький блок напоминал штаб-квартиру общественной организации.
По отношению к Вике моряки проявляли удивительную деликатность, старались особенно не шуметь, и вопреки расхожему мнению она ни разу не видела, чтобы кто-то из них бывал пьян.
Они строго соблюдали дистанцию с ней, как с чужой невестой, но в то же время подчеркивали, что раз она девушка подводника, то среди них своя. Сергей зачем-то сказал, что она учительница русского языка, и теперь Вике приходилось проверять рапорты и исковые заявления на предмет ошибок. За эту маленькую услугу Нейман позволял ей пользоваться своим ноутбуком с Интернетом.
Скайп – вот самый удобный вид связи для беглецов! По нему невозможно вычислить местонахождение человека, и она свободно разговаривала с родителями и Балахоновым, который зарегистрировался в скайпе специально, чтобы сообщать Вике о ходе ее дела. В конспиративном порыве Алексей взял себе имя Перископ.
Вика была в бегах уже две недели, но пока ни Алексей, ни Викины родители не почувствовали на себе внимания правоохранительных органов. Администрация больницы уволила Вику за прогул, однако никто ее не разыскивал. Наверное, у следователя появились дела поважнее. Вика даже ощутила легкую досаду от того, что живет в стране, в которой так легко сбежать от правосудия.
Единственным человеком, кого интересовало, где она находится, был свекор. Он звонил Викиным родителям и с угрозами требовал выдать дочь. Родители, конечно, ее не выдали, но за учиненный в доме погром осудили. Отец считал, что Вике следует извиниться перед Николаем Петровичем.
Теперь она сидела перед ноутбуком и набиралась духу перед неприятным разговором. Просить прощения она не собиралась, но родителей надо было вывести из-под удара.
– Давай я сам с ним побеседую, – предложил Сергей.
– Ни в коем случае! Он сразу распустит слухи, что я, не успев развестись, уже нового мужика себе нашла.
Да и чего ей бояться, спрашивается? Свекор в десяти тысячах километрах от нее, и она может послать его еще подальше! Что он ей сделает?
Вика решительно набрала в скайпе номер его мобильного.
– Это Вика.
Она ждала криков, отборной ругани, но их не последовало.
– Ну что, довольна? Посмеялась? – ледяным тоном поинтересовался бывший свекор.
– Да, мне кажется, неплохо получилось.
– Молодец. Теперь я посмеюсь. Я даже в суд на тебя подавать не стану. Я просто приеду в дом, вызову милицию, и на тебя заведут второе уголовное дело. За хулиганство.
– Да мне уже все равно. Одним больше, одним меньше. Но разве забрать половину собственного имущества, причем с вашего личного разрешения, – это хулиганство?
Сергей одобрительно кивнул. Он сидел рядом и слышал весь разговор, включая реплики Викиного собеседника.
– Собственное имущество? Не смеши меня! Ты, как пиявка, присосалась к нашей семье, пила нашу кровь, а напоследок устроила погром в нашем доме! Теперь будешь в тюрьме сидеть, даже не мечтай условным сроком отделаться! Таких тварей, как ты, надо учить. Сколько с нас денег вытянула на свои прихоти, мерзавка! А сама жила как хотела! Я не удивлюсь, если узнаю, что ты держала любовников!
Сергей дернулся было к микрофону, но Вика приложила палец к губам. Не стоит давать Николаю Петровичу быстрое и убедительное подтверждение его последней догадки.
– Я не одобрял ваш брак, но терпел, – продолжал он. – Однако есть границы любому терпению. Ты в своей неуемной жадности наплевала на мою репутацию, на честь семьи! Ни ума, ни фантазии, а туда же! Взятки решила брать! Неужели мало было того, что мы тебе давали?
– Вы, Николай Петрович, мне ничего не давали! – решительно возразила Вика. – Дом от фундамента до крыши построен на мои собственные средства.
– Мне-то зачем врешь, мерзавка? Неужели я не знаю, на что ушли мои деньги?
– Видимо, не знаете. – Вика растерялась. По тону свекра она чувствовала, что тот говорит искренне. Но и она, черт возьми, помнит, откуда взялась каждая копейка, потраченная на дом! – Повторяю: дом я построила на свои деньги. Как вы могли этого не знать? Вы знали и то, откуда эти деньги у меня берутся. И вас все устраивало, пока я не попалась. По справедливости вы должны были оставить дом мне. Да, земля под ним ваша, но я ведь предлагала вам за нее машину, купленную, кстати, тоже на мои средства. И кредит я была готова выплатить.
Свекор молчал, и Вика решилась, раз уж пошел такой откровенный разговор, задать свой главный вопрос:
– Я вот думаю, может, вы сами инспирировали мое дело? Ведь все началось, как только Андрей сообщил вам, что переезжает ко мне. Неужели вы не нашли менее кровожадного способа удержать сына возле мамочкиной юбки?
– О каком переезде ты говоришь? – спросил Николай Петрович неожиданно человеческим тоном.
– Вы прекрасно знаете о каком. Мы с Андреем решили, что он будет жить не с вами, а со мной. Он вам об этом сказал. А вы с Эльвирой Семеновной хотели, чтобы сынок остался с вами, вот и приняли меры.
– Андрей никогда не говорил, что собирается куда-то переезжать, – сказал Николай Петрович.
И Вика сразу ему поверила.
Ну конечно! Андрей и не собирался к ней переезжать. Просто говорил ей то, что она хотела услышать…
Господи, а ведь свекор искренне верил, что дом строился на его средства! Поэтому он и замолчал, не стал продолжать эту тему… Получается, Андрей постоянно тянул из него деньги.
Какая тоска узнать, что твой муж – мошенник, обманывающий собственного отца! У Вики даже голова закружилась. Да, все сходится. Ведь Андрей настаивал, чтобы она никогда не заводила с Николаем Петровичем разговоров о деньгах. Он объяснял это тем, что в их семье не принято, чтобы денежные вопросы решали женщины. А на самом деле просто боялся, что вскроется его обман. Вика никогда не сомневалась, что родители мужа знают об ее вкладе в семейный бюджет. Но если они не знали, сколько денег ей приносит работа и что именно из-за этой работы она живет за городом… тогда, конечно, они могли строить самые дикие предположения по поводу ее проживания отдельно от мужа.
Но на что же Андрей тратил деньги, которые давал ему отец? Ведь это большие суммы, если свекор считает, что на них она построила дом. Вкладывал в свой бизнес? Да, наверное. Скорее всего его дела шли далеко не так успешно, как он рассказывал. Вика вспомнила унылый коридор его клиники. Но Андрею было стыдно признаться отцу в том, что он плохой бизнесмен. В том, что не унаследовал деловых качеств Николая Петровича. Хотя что в этом постыдного? Врачом-то Андрей был хорошим…
Пауза затягивалась. Пытаясь осмыслить то, что она только что услышала, Вика чуть не забыла, что разговаривает со свекром. Но тут он напомнил о себе:
– Ты хочешь сказать, что сама заработала столько, что смогла построить двухэтажный дом?
– Именно это я и говорю. Я работала по десять-двенадцать часов в сутки, но мне нравилось. Да и больные были мной довольны. Так что я свои гонорары честно отрабатывала…
Николай Петрович молчал. И вдруг Вике стало его жалко. Узнать такое о собственном сыне!
Она принужденно засмеялась:
– Поверили, Николай Петрович? Зря. На свои заработки я бы только собачью будку построила. Это я уж так… куражусь. Простите женщину, которую бросил муж. В моем положении чего только не сделаешь – и дом разломаешь, и соврешь.
Сергей молча положил руку поверх Викиной и пожал.
– Вот что я скажу тебе, Вика, – после очередной долгой паузы она снова услышала голос свекра, – бегать – это не выход. Закрыть дело я не могу, но об оправдательном приговоре похлопочу.
Дальше пошли короткие гудки.
– Добре, – сказал Дайнега. – О бывшем муже либо хорошо, либо ничего. Но ты же не послушаешь этого старого крокодила и не вернешься?
Ознакомительная версия.
