Целиком занятый социальными проблемами, Эд-монд Уэллс стремится к самому многочисленному и самому маленькому и снова изобретает муравьев. На суше уже есть много насекомых, стрекозы, скарабеи, но его муравей крошечный, бесцветный, бескрылый, у него нет ни жала, ни яда. Его единственной особенностью является то, что он живет в сообществе, и очень большими группами. Если в стаях сардин Эд-монд собирал сотни рыб, то теперь он объединяет тысячи и даже миллионы насекомых. Однако, как и млекопитающие Фредди, его муравьи, возможно, опередившие свое время, вынуждены прятаться от многочисленных и более жестоких хищников. К тому же, у других учеников тоже есть глаза, и начинает появляться все больше и больше зверей с длинными языками, способными проникать в муравейники и поедать его обитателей.
Мэрилин Монро интересуется насекомыми, и ее медуза превращается в осу, в то время как другая ученица, Натали Карузо, делает пчелу.
И снова столкновения идей, дуэли пробных экземпляров.
Внезапно, так что никто не успевает опомниться, Арес направляет на нашу планету мощный метеоритный дождь.
Начинаются землетрясения, извержения вулканов, обвалы. Это похоже на конец света «Земли 17». Мы ничего не понимаем. Что это, конец игры?
— Давайте, приспосабливайтесь! — требует бог войны.
Метеориты, врезаясь в оболочку «Земли 18», вызывают природные катаклизмы. От массы извергаемой вулканами пыли все небо потемнело и не пропускает солнечных лучей. Наступила непрерывная ночь. Единственный источник света — лава, которая течет потоками, накрывая зажатых в скалистых отрогах динозавров. Мы спешим как можно скорее заставить наших животных мутировать. Беатрис Шаффану еще больше утолщает панцирь черепах. Трудно отказаться от системы, которая функционирует. Многие ученики начинают копировать землероек Фредди Мейе-ра. Наличие шерсти и живорождение оказываются очень полезными в такой трудной метеорологической обстановке. Насекомые Эдмонда тоже многим нравятся, ведь небольшой размер и крепкая оболочка являются хорошим ответом на капризы погоды.
Я вижу кардинальные изменения курса. Гюстав Эйфель работает над термитами, которые могут закапываться в землю еще глубже, чем муравьи. Бруно Баллард ищет спасения в небе, он отказывается от своего крокодила, берет пример с археоптерикса Рауля и создает небольшую птицу, летающую над всем этим кошмаром. Что касается меня, то я отказываюсь от ходящих на двух ногах тварей и принимаю решение, которое может показаться отступлением: возвращение в море. В конце концов, под водой дельфины были защищены от землетрясений и извержений вулканов. Мои динозавры уже стали млекопитающими, и такими они возвращаются в воду. Они вдыхают воздух на поверхности, но способны задерживать дыхание и долго оставаться под водой. Компромисс кажется мне стоящим того. Когда они сталкиваются с проблемами на поверхности, дельфины ныряют. После всех передряг на земле я с облегчением обретаю успокаивающее морское пространство, в котором можно перемещаться как в ширину, так и в глубину. К тому же, поскольку многие ученики отказались от водного соперничества, я могу там развернуться в полную силу, развивая игры и средства общения.
На земле все кипит. Континенты перемещаются, сталкиваются, объединяются. Растения тоже мутируют. Огромные папоротники уступают место цветам и деревьям.
После тщетных попыток укрепить и увеличить свое млекопитающее, чтобы обеспечить его выживание, Фредди Мейер сделал тот же выбор, что и я. Он отправил его в воду, где существо стало похожим на кита.
Когда на земной коре устанавливается спокойствие, динозавров больше нет. Единственными свидетелями прошедшей эпохи остались несколько крокодилов, черепах, ящериц и варанов. Напротив, в небе летает множество птиц, в море все больше различных рыб, увеличивается число насекомых, так же как и небольших млекопитающих, похожих на землероек и мышей. На «Земле 18» в моде теперь не большие тяжелые холоднокровные, но легкие, изворотливые, быстрые теплокровные. Мы изнурены усилиями по приспособлению своих творений к метеоритным дождям Ареса, но бог войны тем не менее продолжает подталкивать нас к продолжению борьбы за выживание.
— Еще не конец. Я не сказал, что это конец. Продолжайте сражаться. Приспосабливайтесь! — грохочет он.
И снова все бегут, преследуют друг друга, прячутся, убивают. Жорж Мельес изобретает лицевое зрение, что позволяет одной из его землероек трансформироваться в маленького лемура, способного точно измерять расстояние до находящегося перед ним объекта, совместив оба глаза. Так же изобретается рельефное видение. Много нововведений с передними конечностями. Сара Бернар придумала лемура с пятью пальцами. Она снабжает их не когтями, а ногтями, защищающами кончики пальцев.
Все ученики заставляют зверей эволюционировать. Появляются львы, пантеры, орлы, змеи, белки… Естественно, наши зоологические воспоминания о родной планете «Земле 1» сильно на это влияют. Однако наши создания не абсолютно идентичны. Есть даже совершенно невиданные. Тигры с флюоресцентной шкурой, слоны с несколькими хоботами, водяные скарабеи, зебры с пятнистой шкурой встречаются, бросают друг другу вызов, дерутся. Создаются союзы между различными видами. Некоторые животные исчезают, другие мутируют, чтобы легче ускользать от противника или лучше привлекать добычу.
Самые агрессивные не обязательно лучше всех приспособлены для выживания. Как и говорил бог войны, способам нападения противостоят все более совершенные способы защиты. Когтям и зубам противостоят толстые панцири и проворные лапы. Быстрота слабого берет верх над силой тяжелого. Стратегии камуфляжа или пахучей ловушки побеждают даже самых сильных хищников.
Фауна «Земли 18» все более насыщенна и разнообразна. К одним прототипам добавляются другие, черновые виды продолжают размножаться, в то время как боги уже не обращают на них внимания. Некоторые даже скрещиваются и образуют гибриды, никем не задуманные.
Жизнь распространяется. Существа в перьях, шерсти, чешуе, с клювами, клыками, когтями, самых разных цветов распространяются по всем континентам. Отовсюду раздается рычание, шипение, уханье, вздохи, стоны, крики агонии. Все рождается, бегает, совокупляется, гоняется друг за другом, дерется, убивает, переваривает, прячется. Арес наблюдает за этим, поглаживая усы и хмуря брови. Время от времени он наклоняется и проверяет что-то с помощью креста, перед тем как сделать пометку в записной книжке.
Потом он смотрит на часы, указывающие время «Земли 18», и бьет в гонг.
— Время кончилось. Сдавайте ваши задания.
Переведя дыхание, мы рассматриваем работы друг друга и, не отрывая взгляда от Ареса, ждем приговора. Он не заставляет себя долго ждать.
Рауль Разорбак удостаивается лаврового венка и наших аплодисментов за своего «орла». Он хозяин неба, и никто не может его побеспокоить. Он все видит. Загнутым клювом он легко разрывает потроха и копается в них. У него мощные и острые как мечи когти. Гнездо на вершине горы защищает птенцов от опасностей, грозящих им на земле. Арес хвалит моего друга за логичность его создания.
На втором месте Эдмонд и его муравьи. Ему удалось представить силу, которой обладает масса индивидуумов, направить ее в правильное русло и подтолкнуть к созданию городов из песка.
Третье место у Беатрис Шаффану с ее черепахой — прочным животным, хорошо защищенным крепкими щитами.
Прудона хвалят за крысу, хорошо приспосабливающуюся, очень агрессивную, с острыми резцами, одновременно с этим быструю и умеющую прятаться. Мэрилин получает поздравления за осу с ядовитым жалом, также строющую надежные гнезда. Затем идет Фредди и его кит, снабженный ртом, фильтрующим криль, Клеман Адер и его летающий скарабей с бронированными надкрыльями, некий Ришар Силь-бер, создавший антилопу, которую невозможно догнать, Бруно Баллард и его коршун, и потом я с дельфином. Затем следуют Тулуз-Лотрек, создавший козу, и несколько знаменитостей, сделавших, соответственно: Жан де Лафонтен — чайку, Эдит Пиаф — петуха, Жан-Жак Руссо — индюка, Вольтер — сурка, Огюст Роден — быка, Надар — летучую мышь, Сара Бернар — лошадь, Эрик Сати — соловья, Мата Хари — волка, Мария Кюри — игуану, Симона Синьоре — цаплю, Виктор Гюго — медведя, Камилла Кло-дель — морского ежа, Гюстав Флобер — бизона. Из неизвестных называют создателей сельди, лягушки, лемминга, крота, жирафа.
Каждое создание говорит о личности своего творца. У каждого свое тотемное животное.
Наступает очередь неудачников, которые будут исключены. Арес указывает на Марион Мюллер, сделавшую мадагаскарского додо, неудачную птицу, слишком тяжелую, чтобы летать, и со слишком изогнутым клювом, неудобным для охоты. Арес объясняет, что для каждой птицы есть соотношение между весом и размахом крыльев, которое необходимо учитывать. Пингвины тоже не идеальны, но, поскольку они хорошо плавают, их бога не исключат.
