-Бабка говорит, что я похож на деда, но не так хорош. Она не про рожу мою, конечно. Уходит, когда я пою. Мать сильно обижается. Ей нравится.
Степан старался, парил от души, после спину потер, плечи.
-Шкуру спустишь с меня!
-Да я легонько.
Снова окатил, как положено, тремя ведрами ледяной - только только из колодезя! - водички. Вместе одевались в прохладном предбаннике.
-Баню дед сам строил. Как-то сказал мне, жаль, что друг его, чужеземец, не увидит, сколь здорово вышло.
-Он часто вспоминал своего друга?
-Ага.
Степан потянулся, подобрал с полки и надел на мизинец... У Даниила дрогнуло сердце, тот самый бледного золота, с синим сапфиром перстень. Хорошо, что юноша был занят собой, не обратил внимание на странное выражение лица гостя, весело поинтересовался.
-Это ж вроде, как твой дед, господин? С моим дружил?
Даниил промолчал.
-Чудно вышло, правда?
-Очень.
-Пойдем, батя зовет на ужин.
Злющие сторожевые псы ластились к Степану, гостя деликатно обнюхивали. Бесшумными тенями стелились следом.
-А ты не боишься собак. Со мной они не тронут, но обычно приходится долго убеждать, уговаривать. Просят, чтобы я их куда-нито загнал, закрыл.
-Хорошие охранники у твоего отца. Серьезные и умные. А кто воспитывал?
-Я.
Парень зарделся от удовольствия. Стал объяснять.
-У нас на низах, случается, пошаливают. Никак нельзя иначе.
Даниил вспомнил встречу с бандой, пошаливают это слабо сказано.
-Дед говорил, при Владимире было больше порядка. Даже двери не всегда запирали.
Поднялись по светлому, широкому крыльцу. Степан распахнул дверь.
-Входи.
Дом наполнял аромат горячей выпечки. Даниил узнал запах. Горло сжалось.
-Знатно пахнет пирогами. Кто пек? Твоя мама?
-Не. Бабушка. Она старая совсем, но бойкая, спасу нет. А хлеб делает - лучше всех на нашей и соседних улицах. Вкуснотища. Я не хвастаю. Так все говорят. Батя! Мы пришли. Проходи в горницу господин.
Дом был другим, совершенно. Чистым, просторным, но совсем не похожим на старый, тот, что помнил Даниил. От двери разбегались полосатые пестротканые коврики. Из-за занавеса быстро скрываясь обратно, выглядывали молодые миловидные женские лица. Наконец, появился хозяин. Поздравил с легким паром, предложил выпить чая с пирогами.
-Щи задержались немного.
-Прямо уж и задержались. Чуток не обождут! Сразу фыркают. Сейчас подам.
К ним вышла старуха горделивого вида, сухая и опрятная. В красном платке, покрывающем голову, руки выпачканы мукой.
-Познакомься, мама. Это Данила Ветров. Внук того самого.
Она подслеповато прищурилась, вдруг вскрикнула, взялась за сердце, покачнулась. Матвей Степаныч едва успел ее поддержать за локоть. Старуха справилась с собой, выпрямилась, подошла вплотную.
-Быть не может. Ты!
Даниил молчал.
-Как похож... Жаль, Степан не дождался. То-то была б ему радость. Жаль.
Прижала к глазам уголок платка, покачала головой. Ничего не осталось в ней от прежней яркой Катерины, подвигнувшей боярина на глупое злодейство. Даниил низко поклонился.
-Дед говорил, вы были первой красавицей в Моске. Коса до земли. И ходили плавно, как лебедушка.
Старуха осталась, как почти каждая женщина, падкой на лесть. Заулыбалась смущенно и гордо одновременно, махнула на гостя рукой.
-Такой же баловник, как дед. Наговорит разного. Проходи, не стой столбом, не чужой.
Даниил вопросительно приподнял брови.
-Дед твой спас всех нас. Бежать ему пришлось. Сила Куприяныч говорил про это. Ну да не моего бабского ума дело. Мы люди благодарные, и память у нас не отшибло. Ты - родной. Понял? То-то. Знай. Расскажешь про деда. Жив?
-Его нет и уже давно.
-Царствие небесное. Первосортный мужик был. Таких сейчас нет. Измельчали людишки.
Матвей Степаныч и сын переглянулись. Судя по всему, бабка села на привычного конька.
-Проводите человека. Чаю налейте.
Она ушла. И мужчины вздохнули свободнее.
* * *
Ночью Даниил вышел в сад. Псы не бросались, недовольно ворчали и бродили по пятам. Вздумай гость тайком полезть в амбар, поднимут лай, а может, и налетят оскаленным вихрем. Но чужак не безобразничал, от НЕГО не пахло страхом, ОН не размахивал руками, не нервничал. Сел себе на лавочку под яблоней, вытянул ноги, задумался. Черно-белый мохнатый кобель, подошел поближе. Долго и внимательно смотрел на человека. Даниил приглашающим жестом хлопнул по бедру. Пес понял, отчего то доверился. Приблизился, влажным носом ткнулся в ладонь. Потом пристроился вплотную к Даниилу, прижался сильным телом к ноге. Вдвоем они встретили удивительный апельсиново-изумрудный росский рассвет. Гость росского дома ласково чесал монатый загривок четырехлапого охранника, гладил сильную широкую спину умного кобеля. Разговаривал сам с собой, вслух. Спрашивал совета у нечаянного товарища.
-Что мне делать теперь, пес? Кто бы подсказал...
* * *
Ответ пришел сам собой, через две ночи на третью. ЕМУ приснилась Ли.
-Здравствуй.
-Девочка моя!
ОН вскинулся навстречу, обнял ее прежнюю. Некрасивую худенькую малышку. Притянул к себе.
-Девочка моя. Я чуть не сошел с ума. Это в самом деле ты?
Она не ответила. Вздохнула, положила голову на плечо Даниила.
-Где ты? Где ты, Ли? Как мне найти тебя?
-Достаточно глупостей. Я пришла попрощаться.
-Что?
-Я снюсь тебе не так как раньше. Я теперь не я. Днем ничего не помню. Не хочу жить.
-Ли.
-Мы больше не увидимся. Жаль, правда.
Положила тонкий пальчик ему на губы.
-Не знаю, что будет со мной. Просто какой то бред. Хранители. Вторичный временной поток. Дуэль. Мной пожертвовали. Ты знал?
-Что?
-Семья отдала меня в обмен за право переписать историю. Династические игры. Отец, дядя, мой старший брат - они все вместе и каждый в отдельности считали, что я ломаю их планы. Миром правят мужчины. Только корона Вечного Города осеняет женскую голову. Уже много веков. Удел всегда стоять лишь рядом с троном не устраивал моего отца, дядю, брата. Они много путешествовали, видели строгих королей и их запуганных жен. Возжелали того же для себя. Ан нет. Аэль не уступала. Потом родилась я. Меня назначили официальной наследницей. Вот чаша мужского терпения переполнилась. А я? Что я? Меня не должно было быть.
-Ничего не понимаю.
-Просто лишняя карта в колоде. Прости.
-За что?
-За то, что одного тебя я могла бы любить. За то, что ничего уже нельзя исправить.
-Ли. Пожалуйста. Где ты? Я хочу найти тебя.
-Ты не отразишься в мире, которого нет.
-Ли, я что-нибудь придумаю. Верь мне!
В ее улыбке была сводящая с ума безнадежная жалость.
-Глупый.
Потянулась, поцеловала в лоб, пальцы теребили тугой хвост на затылке мужчины. Тинэль на плече Даниила горела.
-Твоя основа цела. Я ее чувствую. Она здесь.
Постучала ладонью по груди Даниила.
-Не знаю как такое могло случиться... Я не профессор астрономии. Ты можешь уйти к себе. Вернуться. Правда.
-Ли, я хочу найти тебя!
-Невозможно.
-Ли. Девочка моя.
-Прощай...
ОН проснулся, взлетел с постели. В воздухе гасли лимонные искры. В комнате царил предутренний полумрак. За окном танцевал теплый дождь. Даниил улыбнулся яростно. ОН понял, что ЕМУ делать.
* * *
Третий расклад.
Колода ТА.
МУДРЕЦ-ПРОСТАК,
НАСТАВНИК и ЛЕСТНИЦА.
Колода РО.
ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ-ЗАКРЫТАЯ ДВЕРЬ в перевернутом положении,
ЛОВЕЦ и ЗАПАДНЯ.
* * *
Она бесцельно слонялась по комнате. Аккуратно, но бездумно подобрала и сложила в косметичку разбросанные по столику тюбики губной помады. Заправила постель, которую с непонятно какой целью, вероятнее всего в силу привычки, разобрала пол часа назад. Лечь и выключить свет? Что она самоубийца?!
Женщина существо забавное, очень постоянное в непостоянстве. Доходчиво, не без помощи страшилища с щупальцами объяснили, что по чем. Пригрозили смертью. И жить немедленно захотелось. Дела.
Чего ж ты ныла много лет подряд? Проклинала свое бессмысленное существование. Призывала костлявую гостью в саване, с косой наперевес. Зачем? Стоило оказаться одной ногой на дороге в никуда, чтобы понять всю прелесть бытия. И твердо решить: жить хорошо! Раньше, все же культурная девушка, начитанная, кой-какие умные книги в руки попадали, она не вникала в смысл понятия - перерождение. Знала, что многие исцелившиеся смертельно больные, люди чудом выжившие в катастрофах, словом сбежавшие с виселицы приговоренные всякого сорта - кардинально меняли все абсолютно в судьбе: семью, работу, увлечения. Но сведения такого порядка оставались некой абстракцией. Никоим образом не имеющей прикладного смысла. И вот - сподобилась. Прониклась. На ум пришли мысли о воинской традиции в средневековой Японии и до христианской Руси. Классический завет - здесь и сейчас. Каждый миг, как последний. Ценность настоящего момента. И то, что превыше всего: долг, честь.
