Ознакомительная версия.
– Видишь, Петя, наши идут. Пойдем! – позвала Эльмира.
– Катись, Электрификация! – зло сказал Петя. – А то сейчас ваксой нос измажу!
Не успела протрясенная Эльмира отойти, как над Петей раздался другой возмущенный голос, на этот раз голос Малахитова:
– Ты что это, Петр?! Чем ты занимаешься? Тоже мне Вандербильт!
– А вам-то что? – хмуро огрызнулся мальчик.
– Слушай, брат, я Марине скажу…
– Попробуйте только!
– И пробовать не стану, скажу, и все.
– Ну и будете предателем!
Малахитов, оглядываясь, удалился. Вид у него в измятом одеяльном пальто и с брезентовым портфельчиком был совсем непрезентабельный. Петя презрительно фыркнул ему вслед.
…Подошел полдень. Мимо Пети мелькали сотни ног, а вакса у него все еще была не тронута. Мальчик сидел, опустив голову, как вдруг перед ним возник отменный сапог гармошкой из тех, что называли «прохарями». Петя схватил щетки, неумело, но с большим энтузиазмом начал работу.
…Вслед за первым сапогом появился второй, за ним третий…
Петя поднял голову. Перед ним в начищенных сапогах стояла компания Пилюли. Хулиганы посмеивались, цыкали слюной.
– Плати, Пилюля, – глухо сказал Петя.
– Чем? – вежливо осведомился вожак. – Мылом? Спичками? Может, «Беломором»?
– Деньгами плати…
– Ах, деньгами! А ты вот мне языком отполируй, тогда и заплатим!
Пилюля приблизил к Петиному лицу свою подошву. Петя схватил обломок кирпича.
– Ой, боюсь! – кривляясь, закричал под смех своих «шестерок» Пилюля. – Дяденька милиционер, спасите, пожалуйста!
Вдруг он был пойман за шиворот мощной рукой и тут же затих, обвис. Над ним высился гигантский Борис Мамочко.
– Это что за Азия, что за безобразия? – спрашивал молодой инвалид, подтягивая Пилюлю.
– Кончай, кончай, Слон… – плаксиво канючил Пилюля.
– Чистил? Плати! – рявкнул Мамочко.
К ногам Пети полетели пятерки, червонцы.
– А теперь, пацаны, познакомьтесь и будьте взаимно вежливы, – распорядился Мамочко.
– Вадик, – приподнял кепчонку Пилюля.
– Петя, – буркнул наш герой.
– Очень приятно.
– А мне не очень…
Мамочко вдруг здоровой ногой изо всех силы отфутболил Петины чистильные принадлежности, хлопнул мальчика по плечу и пробасил:
– Ты чего это у айсоров хлеб отбиваешь?
– Мне нужны деньги, – сузив глаза, ответил Петя.
– Айда в цирк, Петяй. Там чего-нибудь придумаем.
Петя и Мамочко идут по улице.
– А правда, Мамочко, что вас в пятку ранили? – спрашивает мальчик.
– Древнего героя Ахиллеса тоже в пятку ранили, – отвечает гигант.
– Но он от этого погиб.
– Ахиллес и я – это две большие разницы, – загадочно усмехается гигант.
…Петя все еще поглядывает на молодого инвалида с остатками сомнения.
– А вы были в Аджимушкайских каменоломнях?
– Я лично участвовал в девяносто восьми боевых операциях, – говорит Мамочко, – но трепаться об этом не люблю. Не то что эта канцелярская крыса, – он показывает через плечо в какое-то окно.
– Какая крыса? – смотрит в окно Петя и застывает, пораженный.
Перед ним за стеклом развенчанный его кумир – Малахитов. Он работает дыроколом, подшивает какие-то бумаги, складывает их в папки. Кончик его носа вымазан чернилами. Такой глубины падения Петя, признаться, не ожидал.
Гремит бравурная музыка – «Марш Труксы». Петя потрясен внутренней жизнью цирка. Рычат львы, бьют копытами кони, проезжают клоуны на огромных велосипедах; проходят гигантские толстопузые старики в борцовках с медалями, все «чемпионы Средней Волги и мира», последние профессионалы греко-римской борьбы; крутя сальто, выкатываются с манежа акробаты…
Следует сказать, что весь цирк окрашен для Пети в этот день в какие-то мрачноватые таинственные тона, и люди цирка кажутся ему участниками торжественного, но несколько зловещего ритуала.
Все циркачи с ослепительными улыбками или с солидным почтением приветствуют Бориса Мамочко.
– Привет, моряк!
– Бонжур, пилот!
– А, танкист, здорово!
Огромные тигры с грозным ревом мечутся за решеткой. Петя останавливается. Туда, в клетку, с корзиной мяса и вилами запросто входит невзрачный жеваный типус. Бросает вилами мясо, покрикивает на тигров. Заметив Мамочко, почтительно приподнимает кепку.
– Вот это смелость, черт возьми, – шепчет Петя.
– Настоящий герой, – говорит Мамочко. – В прошлом черноморец, а сейчас хищников питает. Мастер своего дела.
Они проходят дальше. Типус, оглядевшись, заворачивает лучшие куски мяса в газетку и прячет в портфель. Тигры ворчат.
Мамочко останавливается перед внушительной штангой с шарами на концах, небрежно одной рукой выжимает ее. Последние сомнения Пети рассеялись, когда он потрогал штангу – не дутая ли? Штанга не тронулась с места.
– Мог бы сам выступать, да некогда, – небрежно поясняет гигант Пете. – Пошли ко мне в кабинет.
В кабинете у Мамочко на столе стоят артиллерийские снаряды разных калибров, на стенах висят коллективные снимки: Мамочко среди танкистов на фоне грозной брони, Мамочко на палубе линкора, опершись на башню главного калибра, Мамочко среди летчиков Водопьянова, Чкалова, Громова, Гризодубовой… Все это грубейший фотомонтаж, но на Петю, разумеется, снимки действуют безотказно. Он сидит, раскрыв рот.
– Товарищи по оружию, – небрежно поясняет Борис. – Узнаешь кое-кого?
– Узнаю… А ордена у вас есть, товарищ Мамочко?
– Вагон. Вагон и маленькая тележка. Я их просто не ношу, в ящике держу для скромности… – огромной ладонью он похлопывает по письменному столу.
– …Вообрази себе мое удивление, герцог Гиз, когда я увидел в ящике его стола настоящую золотую россыпь орденов и медалей, – «книжным языком» повествует Петя.
– Не нравится мне этот Мамочко, – морщится Ильгиз. – Ханыга он…
– Мне он тоже раньше не нравился, но теперь я убедился, что это настоящий герой. Знаешь, бывают такие незаметные герои…
Разговор этот происходит в мрачном подземелье при слабом свете огарка свечи. Ребята уже сделали ломиками в кирпичной кладке значительное углубление и продолжают энергично работать.
– Нам надо под бывший жеребцовский кабинет пробраться, – говорит Ильгиз. – Наверняка он золото под кабинетом спрятал. Поставь себя на место миллионера. Красные у города, где ты прячешь золото?
– Ясно, под кабинетом, – отвечает Петя.
Петя вытаскивает очередной кирпич, и перед мальчиками открывается темная дыра в соседнее помещение.
– Пробили, – возбужденно шепчет Петя и заглядывает в дыру.
– Видишь что-нибудь, мастер Пит? – спрашивает Ильгиз.
– Темно, как в преисподней, герцог Гиз… – бормочет Петя.
Вдруг в соседнем подвале что-то скрипнуло, появился какой-то мутный свет, забухали шаги, кто-то грузный прошел мимо… Петя как наяву отчетливо увидел контуры треуголки с плюмажем, из-под парика свисала косая и черная, как воронье крыло, челка, мелькнул острый луч фонарика, прозвучал гулкий голос:
– Цум тойфель брадибадастр Холеоного!
Петя быстро задвинул кирпич и, дрожа, повернулся к товарищу.
– Что там видел? – спросил Ильгиз.
– Не знаю, герцог, но чувствую, клад близко. Будет у нас танковая колонна «Верность». Теперь главное – осторожность…
Эльмира и Марина прогуливались в саду. Девочка говорила солидным взрослым тоном:
– Вообразите себе, Марина, мой ужас, когда я увидела Песни Труда в роли чистильщика сапог!
– Какие еще песни? – удивилась Марина.
– Вашего брата. Ведь его полное имя Песни Труда? Он сам так сказал…
– О, Господи, – вздохнула Марина.
– Боюсь, что мальчик катится по наклонной плоскости, – продолжала Эльмира. – Нужно увлечь его общественно-полезным делом. Может быть, самодеятельность? Он ловок и гибок, он может хорошо танцевать…
– Как слон в посудной лавке, – улыбнулась Марина.
– Он может хорошо петь с его приятным голосом… – сказала Эльмира. – Вот скоро наши тимуровцы будут давать концерт у вас, в госпитале…
– Но слуха у него нет. – Марина искоса взглянула на нее.
– Вы ошибаетесь, слух у него прекрасный, – у Эльмиры задрожали губы.
– Чистильщиком! – всплеснула руками Марина. – Ну просто сладу с ним нет!
– Я помогу вам, – решительно сказала девочка. – Будем бороться вместе!
– Спасибо, Элечка, – сказала Марина. – Ну, я побежала.
Команда «Верность» дает концерт в палате выздоравливающих военного госпиталя. Петя ужасающим скрипучим голосом фальшиво поет соло:
Девушку из маленькой таверны
Полюбил суровый капитан…
– Во дает пацан, – добродушно посмеиваются раненые. – Маринкин братишка. Голос для балета, ничего не скажешь…
Марина в белом халате медсестры с ужасом закрывает лицо руками. Одна лишь Эльмира сияет, явно любуется певцом. Закончив выступление, Петя с достоинством отходит в сторону и застывает, скрестив руки на груди.
Ознакомительная версия.
