— Очередной сэйв Суперрук! Парень зажигает!
Никогда бы не подумал, что Дин так хорошо лазает по крышам, он ведь рыжий. А Дин просто скалолаз-профи. Карабкается не хуже Патрика Кюффура (Патрик забирался на крышу управы за три секунды. Мы прозвали его Обезьянья Кровь).
Дин:
— Не волнуйся, я его живо достану. Вмиг заберусь.
Мы пинали мячик между мусорными баками, и он улетел по дуге на крышу гаража. Сам не понимаю, как мне удалось запулить новый мяч так далеко. Есть чем гордиться. Дин вспрыгнул на контейнер на колесиках, подтянулся на руках и — раз! — оказался на крыше гаража и скинул мне мяч. Будто нет ничего проще. Я на него только посмотрел, и у меня голова закружилась. Правда, солнце в глаза светило. Шум крыльев-то я слышал, но не видел, с какой стороны.
Дин:
— Забирайся, не дрейфь. Я тебя втащу.
Я:
— Кто-нибудь мяч стырит.
Дин:
— Не стремайся!
Я:
— Я не стремаюсь. Слезай. Счет девять-девять. Кто забьет следующий гол, выигрывает.
Но Дин не хотел спускаться. Ему и наверху было неплохо. Он прохаживался взад-вперед, будто король. Он насмехался над опасностью.
Дин:
— Ну-ка, ну-ка, а это что за штуковина такая?
Он нагнулся и поднял какой-то сверток. Мокрый, промасленный. На скомканную шмотку похож.
Дин:
— Развернуть?
Я:
— Валяй!
Дин:
— Нет, серьезно? А вдруг там бациллы сибирской язвы?
Я:
— Не зли меня! Разворачивай!
Дин послушался. Внутри оказался кошелек. Хоть солнце и резало мне глаза, я хорошо его рассмотрел. Синий и с черной застежкой-липучкой.
Я:
— Деньги внутри есть?
Дин:
— Погоди, он весь слипся. Спускаюсь.
Он спрыгнул вниз и показал мне кошелек, весь в темных пятнах. От кошелька пахло дождем. Дин раскрыл его и осмотрел. Ни гроша. В одном из карманчиков что-то было. Дин осторожно вытянул раскисшую бумажку наружу. Фотка. Я как увидел, у меня в животе похолодело.
Я:
— Так это же мертвый пацан!
Дин:
— Ты уверен?
— Богом клянусь! На нем даже футболка «Челси»!
Фотка была маленькая, насквозь мокрая. Мертвый пацан снялся с белой девчонкой, в кадр поместились только головы и плечи. Парочка улыбалась. А я и не знал, что у него была подружка. Почти такая же хорошенькая, как Поппи, только немного косая. Хотя, может, она это нарочно один глаз вытаращила, для хохмы. Мне сделалось грустно. Я представил, что мертвый пацан угодил в фотку типа как в ловушку, и его уже не вытащишь обратно. Жалко, меня не было рядом, когда его зарезали. Я бы не дал убийце совершить преступление, позвал бы полицию, бросил камень или заморозил злодея своим дыханием. Не понимаю, почему никто ничего не сделал.
Дин:
— Я бы ему показал, что такое кун-фу. Мигом бы в морг отправил.
Я:
— Я тоже.
Дин передал мне кошелек. Он был липкий-прелипкий. Я помолился про себя — выразил сожаление. Это все, что я помнил из молитвы.
Я:
— А что это он так липнет? Думаешь, это кровь?
Дин:
— Похоже на то. А может, масло. Где-нибудь должен остаться отпечаток. Надо провести экспертизу.
Дин обошелся без пароля, пароль только для гражданских. Для большей безопасности мы приперли дверь моей кроватью. Дин крепко держал кошелек, а я лепил на склизкий кошелек клейкую ленту. Аккуратно накладывал, чтобы ни морщинки, осторожно снимал. Поднес кошелек к свету. Никаких пальцев, никаких улик, одно здоровенное бурое пятно. Почти черное.
Дин:
— Не бери в голову, сразу было понятно, что шансов немного. Надо провести анализ ДНК, если это кровь.
Я:
— Попробуй на вкус, тогда узнаешь.
Дин:
— Не буду я пробовать. Вдруг в крови СПИД? Спрячь это пока, ладно? У меня при виде крови мороз по коже.
Следы крови остались у меня на пальце. Липкая какая. Надо бы облизать, чтобы в меня перешел дух покойного. Я бы так и сделал, если бы не страх перед СПИДом. А так подождал до вечера и вымыл руки. Я бы и дольше прождал, только начало чесаться.
Яма на том месте, где росло дерево, исчезла, будто не было. Там теперь трава и какие-то ростки. Эшафотка сделала большую кучу на новую траву. Это ее любимое место, чтобы гадить. Увидит меня, так хвостом завиляет, что, кажется, вот-вот задница отвалится. Она меня любит, потому что я говорю с ней ласково. Так животные определяют, кто им друг.
Терри Шушера:
— Хочешь подержать пса? Подойди сюда.
И Терри передал мне поводок, а с ним и собаку. Эшафотка очень сильная. Она не стала смирно дожидаться, взяла и сразу потянула меня за собой, да так, что того гляди свалишься.
Терри Шушера:
— Скажи ей «рядом», она перестанет.
Я:
— Рядом.
Терри Шушера:
— Громче. Рядом!
Подействовало. Эшафотка перестала тянуть и пошла рядом.
Я:
— Ай, браво.
Всегда говори собаке «Ай, браво!», если она хорошо себя ведет. Ей понравится, и она будет послушной. Только повторяй каждый раз, чтобы собака не забыла. Терри Шушера показал мне, как правильно держать поводок. Если сделать его коротким, собака будет идти вплотную к тебе, больше ей деваться некуда. Если сделать его слишком длинным, пес забудет про поводок и попробует убежать. В конце концов я приспособился, собака стала меня слушаться и прекратила тянуть в сторону. Иду — Эшафотка рядом со мной. Останавливаюсь — она тоже. Зверски круто. Будто я — ее хозяин.
Я:
— Эшафотка, ищи зло! Нюхай как следует! Почуй его мерзкую вонь!
Эшафотка заозиралась, словно взаправду вышла на задание. Мимо проходил какой-то мужчина, она понюхала ему ногу. Я следил за выражением ее морды: уши не натопорщились, глаза не расширились. Мы спустили Эшафотку с поводка. Она было отбежала в сторону, но сразу же вернулась. И стала описывать круги. Бегать она любит даже больше, чем я. И штуки умеет делать.
Терри Шушера:
— Сидеть.
Эшафотка села, не сводя с нас глаз. Ждала, какие еще команды мы подадим.
Терри Шушера:
— Лежать.
Эшафотка улеглась на траву и перевернулась на спину. Все соски выставила. Собака была в восторге. Игра ей нравилась.
Терри Шушера:
— Дай лапу.
Самая классная команда. Эшафотка протянула мне лапу. Мы обменялись с ней рукопожатием. Так прикольно. Она даже выполняла мои команды. Скажу «Сидеть!» — сидит. Скажу «Дай лапу!» — дает. Чума! Мне так захотелось, чтобы она была моей собакой. Ничего забавнее в жизни не видел.
Узоры на пальцах нужны для осязания и для того, чтобы удерживать скользкие предметы. Никакой другой роли они не играют. Без отпечатков пальцев ты бы мог стать кем только захочешь.
Брови не дают поту попасть в глаза. Мне-то всегда казалось, что у бровей нет особого назначения. Оказалось, есть, они отводят в стороны струйки пота и дождя. Иначе вся эта влага попала бы тебе в глаза и ослепила.
Ресницы защищают глаза от пыли и мошек.
И вообще те части тела, в которых, по-твоему, нет проку, на самом деле приносят пользу или защищают от чего-то. Волосы на голове защищают мозг от перегрева и от холода, они куда умнее, чем ты думаешь. И эти средства защиты есть у каждого: брови, ногти, ресницы. Волосы у всех растут в одних и тех же местах. Так что всем даны равные шансы для выживания. Это справедливо. А по-другому вышло бы несправедливо.
Коннор Грин:
— А зачем тогда мужчинам соски?
Мистер Томлин:
— Без них у мужчин вид был бы дурацкий. Еще вопросы есть?
Мистер Томлин переиграл Коннора Грина по части юмора. Коннор такого терпеть не может. Вот опять хотел схохмить, но куда ему до мистера Томлина.
Коннор Грин:
— Как получается, что когда купаешься, то вода не проникает в организм через дырку в заднице и не заливает тебя изнутри?
Мистер Томлин:
— Потому что внутренний сфинктер автоматически перекрывает анальный канал. Еще вопросы?
Коннор Грин:
— Вы сказали «анальный». В нашем присутствии нельзя употреблять такие слова, это сексуальное оскорбление.
Мистер Томлин:
— Замолкни, Коннор. У кого еще есть вопросы?
Дин:
— А после смерти волосы растут? Мой дядя говорит, что растут. И ногти тоже. Это правда, сэр?
Мистер Томлин:
— Нет, это заблуждение.
Коннор Грин:
— Сэр, а у вас есть карандаш?
Мистер Томлин:
— Так. Коннор, выйди вон из класса, будь любезен.
Коннор Грин:
— Но, сэр, я только спросил про карандаш.
Мистер Томлин:
— ВОН!
Пришлось Коннору подчиниться. Покраснел весь. Я был даже рад, что мистер Томлин на него прикрикнул. А то иногда как разойдется, реально мозг выносит. Сам бы ему рот заткнул.
На естествознании столько всего любопытного узнаешь. Мистер Томлин говорит, что космическая станция сейчас на орбите. На первый взгляд она кажется еще одной яркой звездой, но если присмотреться, то видно, что звезда движется. Сам я наблюдал ее только один раз, небо недостаточно темное, мешают уличные фонари и свет из окон. Астронавты на станции гадят в особую трубу, которая выбрасывает дерьмо в открытый космос. Вот почему у шаттла на лобовом стекле есть дворники. Все вокруг так думают.
