Почему-то он заходит за мальчиком в дом. Дом бедный, одноэтажный, не дом — полдома. В нос ударяет страшная смесь тухлятины, перегара, мочи. В полутьме на кровати сидит укрытый рваниной мужчина — отец? Голые ступни чудовищной толщины, искореженные ногти, одутловатое, небритое лицо. Он думает: лет через десять таким будет Евгений Львович, если не перестанет пить.
Мужчина, хрипло:
— Кто, Костя, врач?
Нет, не врач. Если нужен врач… Он сейчас позвонит. Скорее на воздух! Мужчину заберут, отвезут-привезут, сделают все, что в силах. Довольно много времени уходит на переговоры. Почему он вообще этим занят? Потому что у него есть деньги. Не только деньги — ответственность. Если ты обеспечен, то сотням, тысячам вокруг тебя становится лучше жить.
Как справится мальчик один, когда увезут этого? К как он с этим справляется? Чем питается Костя, кто стирает, кто гладит ему? Возвращается в дом: будет врач. А они покатаются на снегоходе. Когда-то Косте еще доведется… Мужчина делает неопределенный жест. Отцовское благословение, видимо.
Пустой дом Роберта, помнящий лучшие времена. Но ничего, благодаря бабе Саше негрязно. Завтра, кстати, ее день.
Они ходят по дому: видишь, Костя, такой вот дом. Дом его друга. Вот фотография, черно-белая, с бородой и в очках, здесь Роберт похож на Фрейда, но в свитере. Досмотрим потом, идем.
— Снег вовсе не мягкий, — объясняет он мальчику. — Попробуй, потрогай.
Костя с умным лицом садится на корточки, трогает снег, словно впервые.
— Об снег можно расшибиться не хуже, чем об асфальт. Имей в виду: опрокидывание на снегоходе особенное. Не то что на мотоцикле. Мотоцикл падает внутрь поворота…
Костя, он видит, хочет понять.
— Смотри, — чертит ботинком линии на снегу. — Снегоход, теряя устойчивость, падает вслед за тобой. Ты падаешь, снегоход кувыркается — и на тебя. Особенно на горе. Ладно, пошли.
Вспоминает свои одиннадцать лет. Странно, что мальчики доживают до взрослого состояния. Большинство.
— Костя, запомни главное: при опасности — прыгай.
Приятно, что Костя слушает. Иначе, чем Лора: не тембр, не интонации слушает, а слова.
— В прошлом году двое дачников провалились под лед, — говорит Костя и делает огромные глаза. — Утопли.
Но, видно, нисколечко Косте не страшно. Все больше узнает он в мальчике себя-подростка.
Костя ложится на снег, раскидывает руки в стороны, поводит ими вверх-вниз. Встает, показывает отпечаток: похоже на ангела?
— Чрезвычайно. Едем?
Он сажает Костю вперед, придерживает руль, но и Костя руль держит крепко! Ужас, какая нищенская у мальчика шапочка. Под ней полоска волос и тощая-тощая шейка. Как бы он хотел сейчас видеть его лицо! Выставляет зеркало так, чтобы видеть.
— Правь сам. Вот тормоз, вот газ.
Костя сосредоточен. И вроде бы счастлив. Из-за какой мелочи могут быть счастливы дети!
Доехали до речки — не речка, так, ручеек, — как ухитрились тут дачники потонуть? — повернули налево, вдоль поля. Возвратились при свете фары. Изумительная прогулка.
Костины вещи — сушить. Какую-то одежду нашли — все огромное, взрослое. Рукава, как у смирительной рубашки болтаются.
— Давай засучу, помогу. Костя, ты любишь пиццу?
Глупый вопрос, Костя все любит. Все и всех. Найдем телефон, закажем. По экрану ползет полоска — подожди, надо дать компьютеру загрузиться. Пока что звонит Кирпичу: одежду для мальчика — полный комплект, от носков до шапки. Купит, доставит, и всё — свободен.
— Сегодня не выйдет. — Кирпич пыхтит. — Простите, никак.
Завтра утром, Кирпич постарается. Да уж, пусть.
Мальчик лежит на перилах и медленно-медленно съезжает со второго этажа на первый.
— Ты что делаешь, Костя? — Дом-то чужой.
— Я загружаюсь, — отвечает мальчик. Загружается, как компьютер.
Потрясающе, думает он, талантливо. Просто феноменально. Если дать Косте образование…
Доставка еды. Толстая белая баба на маленьком автомобильчике. Пицца, мясо в горшочках, суп.
— Кушайте, мальчики.
Порадовало это «мальчики».
Костя ест аккуратно, старается.
— Смотри, кирпич весит полкилограмма плюс полкирпича…
С этим классом задач мальчик, по-видимому, не знаком.
— Кирпичи — они разные…
— Нет, здесь один и тот же кирпич. Две половинки: одна — полкилограмма, другая, следовательно, тоже. А вместе получается — килограмм. Ты понял?
Вроде бы, да. Тут же Костя произносит что-то милое и настолько некстати, что ясно — не понял. Запущенность. Надо наверстывать.
Задачу про кирпич он перенял у Роберта, тот задавал ее всем, кто устраивался к ним работать. Отвечавших неправильно, а их было много и с годами становилось все больше, Роберт называл инопланетянами. Их не брали.
Что дальше делать будем? — размышляет он, ставя тарелки в посудомоечную машину. Через пять минут и вообще. И каков статус их отношений с Костей? Просто так отвезти мальчика в пустой уже дом невозможно. Кто они с ним друг другу?
Ближайшие планы определяются сами собой. Когда он возвращается в гостиную, Костя спит. Он переносит мальчика на кровать, укрывает его, даже позволяет себе чувствительный жест — гладит Костю по голове, у ребят удивительно крепкий сон. Как хорош Костя! Юный джентльмен.
За окнами полная уже темень. Сейчас он снова позвонит Лоре, а лучше — напишет ей: «Я нашел нам чудного рыжего мальчика, юного джентльмена». Или подумать еще, подождать?
Он звонит Виктору. Тот извиняется: связь плохая. Они с Олегом Хрисанфовичем охотятся на кабанов. Вечером поговорим. — Уже вроде вечер. С кем Виктор охотится? Он недослышал. — С губером, губернатором. — Ладно, с губером — это важно.
Сам он в губернаторских охотах с недавних пор не участвует. Может быть, Виктор прав — это вредно для дела, может быть. Но, во-первых, опротивело их вытье: перед началом охоты — молебен хором. И на него смотрят: чего лоб не крестишь? И потом — он всегда был против глумления над убиваемыми животными. В последний раз они долго гонялись с Виктором за лисой, та устала и уже не могла бежать. Виктор схватил ее за хвост смеха ради, и лиса укусила Виктора в руку, пришлось уколы делать от бешенства. Он помнит, как посмотрела на них лиса. Не очень-то ему было жалко Виктора. Подумал: пора им, наверное, расставаться.
Мальчик все спит. Он перезванивает Виктору совсем ночью.
— Ну, — спрашивает, — как поживает любимец богов и губера? — И рассказывает о том, что надо сделать. Быстро. Лишить алкаша одного родительских прав. Первым этапом. Старается говорить как о бытовом пустяке. Перед Виктором нельзя заискивать, тот очень чувствует его слабости.
— А давай грохнем твоего алкаша, — вдруг предлагает Виктор. — Дешевле, и польза обществу.
Пьяный он, что ли, этот Виктор?
— Ладно, шучу. Алкаш — первым этапом, а что вторым?
А вторым этапом, вздыхает, он хочет усыновить ребенка. Он и одна его приятельница. Про нее пока еще не решено окончательно, будем считать, что насчет приятельницы — предварительный разговор.
А насчет него, спрашивает Виктор, разговор окончательный?
— Да, — он опять вздыхает. — Да, окончательный.
— Имя ребенка? Возраст?
Он говорит.
— Отличная идея! — восклицает Виктор. — Я делаю всю черновую работу. — Не так сказал — черную. — А теперь Костик, Костян…
Неплохо бы все обсудить, полагает Виктор. Все аспекты. Конечно, каждый решает сам, в том, что касается личной жизни, но необходимо учитывать интересы партнеров, в данном случае — Виктора. Они ведь — большая семья, не так ли? Как ему кажется? Костик уже не маленький, может считаться участником дела. Потенциально. Так он должен рассматриваться. Если что. Не будем о плохом, но помнит ли он — если нет, то Виктор готов напомнить, — сколько проблем было с семейством Роберта?
Похоже, Виктор не пьяный.
— Ты, конечно, патрон, все дела…
Надо подумать. Не оформить ли — как это называется? — опекунство? — Виктор изучит законодательство. Опекунство — уже теплее. Но тоже не отыграешь, не возьмешь назад. А что если — такое предложение, — дать Костику бабок? — Он с ума сошел, этот Виктор? Мальчик маленький, одиннадцать лет, как он ими распорядится?
— Легко, — отвечает Виктор. — Я в одиннадцать отлично знал, что с бабками делать. У меня уже сумма приличная скопилась по тем деньгам. Я себе в тринадцать лет купил женщину, если хочешь знать.
Утро. Дом уже на ногах. Костя оделся в свою одежду, снова лежит на перилах. Шутка, повторенная два раза… Перила крепкие, выдержат.
В комнате, где спал мальчик, орудует баба Саша. Выволокла матрас на снег, груда белья на полу.
— Александра Григорьевна, здравствуйте. Что случилось?
— Малый проссал все, у меня вон Галка, старшая, — бормочет баба Саша, — мужа себе нашла, в первую ночь обоссался, как же ты, говорю, жить будешь с таким зассанцем?..
