— Шур, скажи, ты тоже навсегда отвернулась от меня? И мне уже не на что надеяться?
— Покуда мы рядом…
— Рядом, еще ни вместе, — парировал Димка.
— Стоит ли вам выяснять кто больший дурак? Оглянитесь! Сыну уже сколько лет. Не припоздали ль с оценками? Кто прав, кто виноватее? Посмотрите на себя! У обоих виски седые, а вы все еще ковыряетесь в молодых грехах, какие давно пора забыть. А то достанете меня до печенок своими разборками, и проучу обоих. Приведу себе подругу, сюда, хватит мне холостым и необогретым маяться, смотреть на ваши постные рожи! Жизнь наша и без того коротка и сложна. Давайте, определяйтесь, нужны вы в ней друг другу или нет? Надоело из-за вас терпеть неудобства.
— Уж ни Татьяну ли вернуть вздумал? — не поверил Дима отцу.
— Я теперь живу без комплексов. Ну, не повезло с первой, и потом сложилось не так, как хотел. Не все гладко получается с бабами. Но не стреляться же из-за того! Лучше чаще менять подруг, чем переживать из-за них! Сколько той жизни, чтоб себя теплом обходить?
— Отец, а кто тебе запрещает иметь женщин?
— А куда приведу? Вы же обе спальни заняли. Не поставлю ж нашу постель в зале? Иль к кому-нибудь из вас в комнату. Во, будет цирк!
— Так что ты предлагаешь? Чего хочешь? — нахмурился Димка.
— Я хочу дышать в своей квартире человеком. Дошло иль нет? Мне нужна моя комната, чтоб привел бабу и жил бы с нею по-человечески, как мужик и хозяин. Я уже не впервой говорю тебе. Что мне надоело жить квартирантом в своем доме. Вы живете всюду, а я нигде. На диване в зале, весь на виду, как на ладони. Я устал прозябать. Отдайте мне любую из комнат, чтоб я почувствовал себя человеком! — говорил Леня, глядя на сына и невестку.
— Как же мы втроем поместимся в одной комнате? — растерялась Шурка.
— Отец, ты что? Выдавливаешь нас? Хочешь, чтобы мы разошлись? — побледнел Димка.
— А как семьи по три человека, а то и по пять, живут в однокомнатных и не разбегаются. Даже не брешутся меж собой. А вам, как погляжу, в трехкомнатной тесно. В двух не знаете, как определиться.
— Пап, у нас взрослый сын! Не поставим же его кровать рядом с нашей! — заводился Димка.
— В зал поставить его кровать даже неприлично. Если приведешь чужую женщину, как это будет воспринято? Какая-то баба станет ходить через зал, и все это на глазах сына? И ты с тем соглашаешься? — возмущалась Шурка.
— Как я стерпелся, что ты ходишь мимо меня уже сколько лет! Должен же я, в конце концов, пожить по-человечьи! Иль так и сдохну на диване как барбос? Мне надоело ночевать по чужим углам. Я тоже хочу спать с комфортом, как мне охота, а не прячась под одеялом от ваших глаз. Я устал от ваших побудок, когда ночью дергаете и просите не храпеть, повернуться на бок. В моей комнате мне никто не укажет. Хоть голиком буду спать.
— Пап, с чего завелся вдруг? Сколько лет так жили, все тебя устраивало. А теперь ни по тебе! Мы ведь тоже не дети.
— Димка! Я устал. Все! У меня будет семья! Завтра привожу свою женщину. А уж вы будьте добры, освободите нам комнату. Одну спальню! Я же не прогоняю вас совсем из квартиры, — усмехался Леня.
Димка с Шуркой долго не могли что-либо решить. Женщина растерялась от внезапного требования свекра.
— А почему внук в зале должен спать? Коль вы не делите одну постель, любой из вас может выспаться в зале. Какая разница? Стыдиться нечего! Ведь приведу нормальную молодуху. Немного потеснитесь, и все утрясется.
А вечером и впрямь привел. Ту самую соседку Ирину, с какой несколько лет подряд тусовался Димка.
— Вот! Знакомьтесь, моя подруга! Мы с нею вздумали объединить свои судьбы и жизни до самого конца, — ввел бабу Леня, сверкая гордой, победной улыбкой.
Димка стоял в дурацком изумлении. Он мог предположить что угодно, но ни это.
Человек смотрел на отца, на Ирину, не веря в услышанное.
— А разве вам негде жить? — спросил соседку.
— Дочь замуж вышла, привела мужа. Ну, и мама с ними. Куда уж мне в нашей однокомнатной? Мама на кухне спит, а мне хоть в прихожей раскладушку ставь. Не могу же я с молодыми в одной комнате спать, — ответила как давно знакомому.
— Ладно, я тоже буду на кухне жить! — согласился Димка. Леня, переловив его взгляд на Ирину, что-то заподозрил, догадался, и нахмурясь сказал глухо:
— Ты, прохвост, живи в спальне! Тебя из ней выпускать можно только на цепи.
Димка глянул на Ирину. Уж не проговорилась ли соседка? Но та и не слушала, о чем говорят мужчины, смотрела по сторонам:
— Люди, чего вам еще нужно? Живете, как у Бога за пазухой. Жилье — настоящие хоромы, все работаете, получаете кучеряво, не бедствуете. Все что душе угодно у вас есть. Чего не хватает? Почему ваш отец, за вас, уже взрослых людей, не знает покоя? Почему его терзаете и живете на грани разрыва? За что мучаете себя и его? Или не хватает на головы настоящих бед и испытаний? Вы хоть не кличьте их, не дразните судьбу. Ведь не выдержите даже мелочей! — говорила, повернувшись к Димке.
— Я живу через стенку и слушаю ваши концерты годами. Ваши ругачки всем поперек горла. Никому не даете жизни, ни старому, ни малому! Как только терпит Леня. Его все жильцы дома жалеют. И если он выставит вас вон, его никто не осудит.
— Не лезьте в нашу семью! Мы сами разберемся в своих проблемах. И с отцом без посторонних наладим отношения. Вы сами, зачем пришли? Жить здесь с отцом? — глянул в упор на Ирину. Та рассмеялась:
— А ты Димка — отморозок. Коль решилась бы выйти замуж, забрала бы к себе и Леню! Не потеснил и не помешал бы никому. Где четверо живут, там и пятому сыщется место. Не терзайте его душу. Живите семьей, не кусая и не обижая друг друга. Вы не только отца, весь подъезд извели воплями. Недавно орать перестали. Но живете как на бочке с порохом. А у вас сын и отец, хоть с ними посчитайтесь, если в душах человечье осталось! Вышла из зала спешно и, закрывая за собой двери, сказала:
— А ведь я почти любила этого отморозка!
— Пап! Зачем ты устроил это шоу? К чему нам чужие люди? Мы что, сами не в состоянии разобраться в своих проблемах? — сдавил кулаки Дмитрий и впервые двинулся на отца буром, багровея и раздражаясь с каждым шагом. Он начал терять контроль над собой, когда услышал резкий окрик Шурки:
— Остановись, придурок!
— Что ты сказала? — резко повернулся к жене.
— Ты вынудил отца пойти на это! Чего теперь дергаешься?
— Мы что? Кретины все? Почему соседи суют свой нос в нашу жизнь? Кому из них мы помешали? Зачем ты позвал эту соседку? К чему фарс и ложь? Кого хочешь опозорить? Или себя рекламируешь, какой ты несчастный среди нас, ублюдков! Чего хочешь добиться?
— Димка, заткнись! Или ты впрямь дебил? — не выдержала Шурка. Мужик сделал шаг и влепил бабе больную пощечину:
— Хватит меня унижать, лепить дегенерата. Ишь, осмелела уродка! Да кто ты есть, гнилое чмо! Все из-за тебя! Пока мы жили с отцом сами, не было никаких неприятностей. Как только пришла сюда ты, все словно перевернулось! — орал в лицо жене.
— Успокойся! Мы уходим от тебя навсегда! Ты никогда больше не увидишь нас! Ты не человек и не мужик, а половая тряпка, жалкий подонок! — повернулась к сыну и, взяв за плечо, попросила коротко:
— Пошли со мной!
— Я никуда не отпущу вас! — встал у них на пути Леонид.
— Отец, не держи! Я все поняла! Прости, что довели тебя до такого унижения. Я знаю, ты хотел хоть как-то удержать нашу семью от разрыва. Но держать уже нечего, потому что нет семьи!
— Дочка моя! Пощади! — взмолился человек:
— Не уходите! Не бросайте! Я люблю вас всех! — заплакал Леня горько, как ребенок.
— Пап, не надо! Мы очень любим тебя, все до единого! — обняла свекра Шурка, ткнулась мокрой щекой в его лицо, всхлипнула по-детски:
— Папка! Я сделаю все, как ты велишь, только не плачь, а то и я не выдержу, — попросила человека, тот пытался взять себя в руки, но, не выдержав, повернулся к Димке:
— Я всю свою жизнь на тебя положил. Старался, чтоб тебе хорошо было. Помогал, защищал, выгораживал засранца, в самом сердце носил. Про себя насовсем забыл. Думал, твоя душа сама повернется, поймет. Зря ждал. Нету у тебя души! И тепла ни к кому не имеешь, даже к сыну! А ить он единственный. Второго вам не родить, Шурка не захочет тебя порадовать и права будет. Я б на ее месте тоже отказался! Чего не достает козлу? Скажи, что плохо? Жена? Да таких нынче не сыщешь! Отменная хозяйка, прекрасная мать и жена, невестка, каких поискать. А вот ты придурок и отморозок! Никчемный отец и муж, говно, а не сын. Ты базаришь, что я устроил шоу? Козел! Соседи все уши прожужжали, жалуясь на вас. От первого до последнего этажа люди на нас обижаются, что нет им покоя ни днем, ни ночью. Старые и малые, здоровые и хворые горькими слезами заливаются. А все ты, паскудник, из-за тебя шум стоит, сам про то знаешь.
— Я не ору! Никто от меня слова не слышал. Только защищаюсь от наездов. Это она всему виной! Она вопит на весь дом. Вот ей и говори. Хватит на мне отрываться! — вскипел Димка.
