Ознакомительная версия.
Кассандра провела большим пальцем по мягкому потрепанному краю тетради и вновь мысленно повторила слова, в надежде, что на этот раз они окончательно улягутся в голове. Отец Нелл — Натаниэль Уокер. Натаниэль Уокер, рисовавший особ королевской крови, хозяин зала в Тейт, был отцом Нелл. Прадедушкой Кассандры.
Нет, истина по-прежнему сидела, как чужая перчатка, точно также, как сегодня днем, когда Кассандра впервые открыла ее. Она отдыхала на скамейке у Темзы, разбирая каракули Нелл о том, как та навестила дом в Баттерси, в котором родилась Элиза Мейкпис, и художественную галлерею, где были выставлены портреты Натаниэля Уокера. Поднялся ветерок, скользнул по поверхности реки, набрал силу на берегах. Кассандра совсем было собралась уходить, когда ее взгляд выхватил особо неразборчивый абзац на раскрытой странице и подчеркнутое высказывание, которое гласило: «Роза Мунтраше была моей матерью. Я узнала ее портрет, и я помню ее». Затем стрелочка перевела внимание Кассандры на заголовок книги: «Кто есть кто», под которым громоздились поспешно нацарапанные пункты.
«Роза Мунтраше вышла замуж за Натаниэля Уокера, художника, в 1907 году.
Одна дочь! Айвори Уокер (родилась, видимо, после 1907-го? 1909-го?) (проверить скарлатину?)
Роза и Натаниэль погибли в 1913-м, железнодорожная катастрофа, Эйсджилл, Шотландия (в том же году я исчезла. Связь?)».
В тетрадь был вложен отдельный листок бумаги, фотокопия страницы из книги «Великие железнодорожные катастрофы эпохи пара». Кассандра еще раз вытащила его. Бумага была тонкой, буквы поблекли, но, слава богу, листок был лишен пятен плесени, которые плотно усеяли остальную тетрадь. Заголовок вверху гласил: «Железнодорожная трагедия на Эйсджилл». Звуки кафе уютно гудели вокруг и Кассандра вновь изучила короткое, но энергичное описание.
«В темные и ранние часы 1 сентября 1913 года два поезда „Мидленд рейлвей“ выехали со станции Карлайл по направлению к станции Сент-Панкрас, но никто не знал, что пар несет их к месту ужасной гибели. Железная дорога на этом участке была отнюдь не пологой, пересекая многочисленные пики и впадины шотландского пейзажа, а поездам безнадежно не хватало мощности. Два факта соединились той ночью, чтобы привести поезда к крушению: их двигатели были меньше, чем рекомендовалось для крутых подъемов и спусков, и оба поезда были нагружены некачественным углем, полным угольной пыли, отчего тот не мог достаточно хорошо гореть.
Первый поезд вышел из Карлайла в 1.38 ночи, но, когда он достиг вершины Эйсджилл, давление пара начало падать и поезд остановился. Легко представить, что пассажиры были удивлены внезапной остановкой поезда почти сразу после отбытия со станции, однако не чрезмерно встревожены. В конце концов, они в надежных руках, проводник уверил их, что состав постоит всего несколько минут и скоро снова тронется в путь.
Разумеется, уверенность проводника в том, что ожидание будет недолгим, стала одной из роковых ошибок, сделанных в ту ночь. Общепринятый железнодорожный протокол предполагает, что, если бы проводник знал, как много времени в действительности понадобится машинисту и кочегару, чтобы прочистить топочную решетку и восстановить давление пара, то заложил бы петарды[18] или отнес фонарь назад по путям, чтобы просигналить следующим поездам. Но, увы, он ничего не сделал в ту ночь и тем самым подписал приговор невинным пассажирам поезда.
Ведь позади уже пыхтел второй паровоз. Он тащил меньший груз, но маленького двигателя и недоброкачественного угля тем не менее хватило, чтобы доставить машинисту массу неприятностей. За несколько миль до Маллерстанга машинист принял роковое решение оставить кабину и смазать кое-какие рабочие детали двигателя. Хотя подобная практика кажется небезопасной по современным стандартам, в Эдвардианскую эпоху она встречалась повсеместно. К несчастью, пока машиниста не было в кабине, у кочегара также возникли проблемы: заглохла форсунка и уровень котла начал падать. Когда машинист вернулся в кабину, данная задача так поглотила внимание обоих, что они не заметили красный фонарь, которым махали им из сигнальной будки в Маллерстанге.
Когда машинист и кочегар справились с проблемой и вновь обратили внимание на рельсы, первый, заглохший, состав находился уже в нескольких ярдах. Второй поезд не имел шанса остановиться вовремя. Как нетрудно представить, нанесенный ущерб был велик, и трагедия повлекла за собой неожиданно большое число жертв. В дополнение к удару от столкновения крыша почтового вагона соскользнула со второго поезда и рассекла спальный вагон первого класса. Газ из системы освещения воспламенился, и огонь пронесся по разрушенным вагонам, унося жизни тех несчастных, что стояли у него на пути».
Кассандра поежилась, когда образы темной ночи тысяча девятьсот тринадцатого атаковали ее: крутой подъем на вершину, окутанная мраком земля за окном, неожиданная остановка поезда. Она задумалась о том, что Роза и Натаниэль делали в момент столкновения. Они спали или вели беседу? Возможно, даже говорили о своей дочери Айвори, ожидавшей их дома. Кассандру пронзила острая жалость. Она сложила отчет и аккуратно засунула обратно в тетрадь. Как странно, что ее так тронула судьба предков, о существовании которых она только что узнала. Наверное, Нелл было очень тяжело наконец найти своих родителей, для того лишь чтобы утратить их вновь столь страшным образом.
Дверь «Карлуччос» распахнулась, впустив порыв холодного воздуха, пропитанного выхлопными газами. Кассандра подняла взгляд и увидела, что к ней спешит Руби, за которой идет худой мужчина с блестящей лысой головой.
— Ну и денек! — Руби рухнула на стул напротив Кассандры. — Автобусная экскурсия под самый конец. Больше в жизни не буду ничего объяснять! — Она указала на опрятного мужчину, который чинно стоял за ней. — Это Грей, он куда веселее, чем кажется.
— Руби, дорогая, что за очаровательное представление! — Мужчина протянул через стол гладкую руку. — Грейам Уэстерман. Руби мне все о вас рассказала.
Кассандра улыбнулась. Интересное заявление, учитывая, что Руби знакома с ней всего два часа бодрствования. И все же Кассандра подозревала, что если кто и способен на подобное чудо, так это Руби.
Грей скользнул на сиденье.
— Вам чертовски повезло унаследовать дом.
— Не говоря уже об изысканной семейной тайне.
Руби махнула официанту и принялась заказывать всем хлеб.
При упоминании о тайне губы Кассандры защипало от желания рассказать, кем были родители Нелл. Но секрет комом застрял у нее в горле.
— Руби сказала, вам понравилась ее выставка, — произнес Грей с огоньком в глазах.
— Конечно понравилась, а кому не понравилась бы? — подтвердила Руби. — К тому же она сама художница.
Кассандра покраснела.
— Всего лишь историк искусств.
— Папа сказал, ты чудесно рисуешь. Ты ведь проиллюстрировала детскую книгу?
Девушка покачала головой.
— Когда-то я рисовала, но это было всего лишь хобби.
— Немного больше, чем хобби, насколько мне известно. Папа сказал…
— Я только таскала повсюду альбом для набросков в юности. Сейчас — нет. Все давно прошло.
— Хобби часто остаются на обочине времени, — дипломатично заметил Грей. — Например, увлечение Руби бальными танцами, к счастью недолговечное.
— Знаешь, Грей, все потому, что у тебя обе ноги левые…
Пока ее соседи обсуждали спорное мнение Руби по вопросам сальсы, Кассандра позволила своим мыслям улететь на много лет назад, в тот день, когда Нелл кинула альбом для набросков и пачку мягких карандашей на стол, за которым Кассандра безнадежно утопала в домашнем задании по алгебре.
Тогда она жила с бабушкой чуть больше года. Кассандра поступила в среднюю школу, но завести там друзей оказалось не проще, чем составить уравнения.
— Я не знаю, как рисовать, — удивленно и неуверенно сказала Кассандра.
Она всегда остерегалась неожиданных подарков.
— Научишься, — пообещала Нелл. — У тебя есть глаза и руки. Рисуй то, что видишь.
Девочка терпеливо вздохнула. У Нелл хватало необычных идей. Она совсем не походила на чужих мам и уж точно не походила на Лесли, но она желала добра внучке, и Кассандра не хотела ранить ее чувства.
— Мне кажется, этого мало, Нелл.
— Чепуха. Надо только убедиться, что ты видишь то, что есть на самом деле, а не то, что тебе кажется.
Кассандра с сомнением подняла брови.
— Все состоит из линий и форм. Это как код, надо только научиться его читать и разбирать. Вон стоит лампа, — указала Нелл. — Скажи мне, что ты видишь.
— Мм… лампу?
— Вот в чем твоя проблема, — сказала Нелл. — Если ты видишь только лампу, у тебя нет шансов нарисовать ее. Но если ты видишь, что на самом деле это треугольник наверху прямоугольника, а соединяет их тонкая трубка, — что ж, ты на верном пути.
Ознакомительная версия.
