Ознакомительная версия.
– Значит, мы просто бросим их, обречем на смерть, так, что ли? - возмущается лейтенант; он-то знает, что эти ребята первыми начали бороться с врагом.
– Ас чего ты взял, что их обязательно убьют?
Перехватив презрительный взгляд молодого лейтенанта, майор французского Сопротивления со вздохом заключает:
– Слушай меня. Через какое-то время страна воспрянет, очнется от войны; так вот, необходимо, чтобы она встретила освобождение с высоко поднятой головой, чтобы население сплотилось вокруг единого вождя, и этим вождем станет де Голль. Победа просто обязана быть нашей. Как это ни прискорбно, но Франции понадобятся герои-французы, а герои-иностранцы ей не нужны!
Тем временем Шарль на своем луберском вокзальчике предавался горьким мыслям. В начале недели ему сообщили, что бригаде больше не будут выделять деньги. Не будет и посылок с оружием. Все связи, налаженные с сетями Сопротивления, действующими на их территории, разорваны. Предлогом послужил взрыв в кинотеатре "Варьете". Пресса остереглась писать о том, что жертвами взрыва стали подпольщики. Розина и Марьюс изображались в газетах гражданскими лицами, юной парочкой, пострадавшей в результате подлого террористического акта, и никому не было известно, что третий - сопровождавший их молодой герой - в данный момент корчится от боли в лазарете тюрьмы Сен-Мишель. Шарлю объявили, что подобные акции бросают тень на все Сопротивление, поэтому и было решено "сжечь мосты".
Это решение для Шарля равносильно предательству. И нынче вечером, сидя в компании Робера, взявшего на себя руководство бригадой с тех пор, как отозвали Яна, он выражал ему свое возмущение. Как можно бросать их на произвол судьбы, поворачиваться к ним спиной - ведь это они вступили в борьбу с самого начала войны! Робер не знал, что и ответить, он любил Шарля, как родного брата, и постарался утешить его хотя бы в одном - в том, что его больше всего угнетало и мучило.
– Слушай, Шарль, никто же не верит тому, что пишут в газетах. Все знают, что на самом деле произошло в "Варьете" и кто там погиб.
– И за что! - буркнул Шарль.
– За свободу, - ответил Робер, - и весь город это знает.
Позже к ним присоединился Марк. При виде его Шарль пожал плечами и вышел, сказав, что хочет пройтись по саду. Разбивая каблуком комок земли, Шарль думал: Жак ошибся, на дворе уже конец марта 1944 года, а весна все никак не наступает.
Комиссар Жильяр и его заместитель Сири-нелли собрали всю свою группу. На втором этаже комиссариата идут приготовления к арестам. Они намечены на сегодня. Получен строгий приказ: всем соблюдать молчание, нельзя допустить, чтобы кто-то предупредил тех, кто через несколько часов угодит в расставленные сети. Однако Эспарбье, молодой комиссар полиции, сидящий за перегородкой в соседней комнате, слышит каждое их слово. В его обязанности входит ведение чисто уголовных дел - война ведь не ликвидировала правонарушителей, ими тоже кто-то должен заниматься. Но комиссар никогда не сажал партизан, наоборот, - когда против них что-нибудь затевается, он всегда предупреждает - это его способ участвовать в Сопротивлении.
Сообщить им о грозящей опасности - дело довольно рискованное и трудное, очень уж близки сроки, но Эспарбье не одинок, среди коллег у него есть сообщник. Молодой комиссар встает со своего места и спешит к нему.
– Беги сейчас же в управление казначейства. В пенсионном отделе разыщешь некую Мадлен; скажи ей, что ее друг Стефан должен срочно отправиться в путешествие.
Эспарбье поручает это своему коллеге; ему самому предстоит другая встреча. Если он поедет на машине, то через полчаса уже будет в Лубере. Там ему нужно переговорить с другом - он видел карточку с его приметами в полицейском досье, и лучше бы ее в этой папке не было.
В полдень Мадлен выходит из здания казначейства и спешит к Стефану; она обходит все места, где он бывает, но тщетно, его нигде нет. Она идет домой к родителям, но там ее уже ждут полицейские. Они ничего не знают о Мадлен, кроме того, что Стефан заходит к ней почти каждый день. Полицейские проводят обыск; улучив минутку, когда они не смотрят на нее, Мадлен быстро пишет несколько слов на клочке бумаги и прячет его в спичечный коробок. Заявив полицейским, что ей плохо, она просит разрешения постоять у открытого окна…
На первом этаже живет ее друг, итальянец-бакалейщик, он знает ее чуть ли не с детства. Коробок падает к его ногам. Джованни подбирает его, поднимает голову и улыбается Мадлен. Пора закрывать лавочку! Удивленному покупателю Джованни объясняет, что ему все равно нечем торговать, никаких товаров давно уже нет. Опустив железный ставень, он садится на велосипед и едет предупредить того, кому адресована записка.
В это же время Шарль провожает Эспарбье. Едва тот уехал, Шарль собираетвещиис тяжелым сердцем в последний раз запирает дверь своего вокзальчика. Перед тем как повернуть ключ, он еще раз оглядывает комнату. Старая сковорода на печке напоминает ему знаменитый ужин, когда он готовил омлет, чуть не ставший причиной катастрофы. В тот вечер здесь сидели все его товарищи. Да, это был ужасный день, но времена были получше, чем сейчас.
Шарль садится на свой нелепый велосипед и мчится прочь с бешеной скоростью. Нужно еще успеть предупредить столько народу, а время идет быстро, и его друзьям грозит арест.
Стефан, получивший от бакалейщика записку, тоже уже в пути. Он не успел ни попрощаться с Марианной, ни даже заехать обнять Мадлен, которая с такой дерзкой находчивостью спасла его, рискуя собственной жизнью.
Шарль встречается с Марком в кафе. Он сообщает ему о готовящейся операции, приказывает сейчас же покинуть город и отправляться к макизарам в Монтобан.
– Уезжай туда вместе с Дамирой, они примут вас к себе.
Перед тем как уйти, Шарль дает Марку конверт.
– Береги его, это мой "бортовой журнал", - говорит он. - Я там записывал большинство наших вооруженных акций. Передай его от меня тем, к кому едешь.
– А это не опасно - хранить такие документы?
– Конечно опасно, но если мы все погибнем, нужно, чтобы хоть кто-то когда-нибудь узнал о наших операциях. Пускай меня убьют, с этим я смирюсь, но я не хочу исчезнуть бесследно.
Друзья расстаются. Марк должен как можно скорее разыскать Дамиру. Их поезд уходит около семи вечера.
Шарль припрятал часть оружия на Далматинской улице, а остальное - неподалеку оттуда, в одной церкви. Теперь нужно •пасти все, что еще возможно. Когда Шарль подъезжает к месту первого тайника, он видит на углу двоих мужчин, один из них читает газету.
"Ах, черт, пропало дело!" - думает он.
Остается еще церковь, но едва он приблизился к паперти, как рядом остановился черный "ситроен", из которого выскочили четверо мужчин. Они бросаются на Шарля, тот отбивается, как может, но силы слишком неравны. На Шарля градом сыплются удары; обливаясь кровью, он едва не падает, но тут его оглушают ударом по голове и запихивают в машину.
Уже темнеет, Софи возвращается домой. В конце улицы ее подстерегают двое мужчин. Заметив их, она поворачивает назад, но ей преграждают дорогу двое других. Один из них распахивает куртку, выхватывает револьвер и целится в нее. Софи некуда бежать, она улыбается, она ни за что не поднимет руки вверх.
Сегодня вечером Марианна ужинает у матери, на столе только жидкий суп из топи-намбуров. Ничего повкуснее не предвидится, но, слава богу, есть чем заглушить голод до завтра. Кто-то громко барабанит в дверь.
Девушка вздрагивает: ей знаком этот грубый стук, она прекрасно знает, какие посетители стоят на лестнице. Мать испуганно смотрит на нее.
– Сиди, сиди, это за мной, - говорит Марианна, отложив салфетку.
Обогнув стол, она крепко обнимает мать.
– Запомни, мама, что бы тебе ни говорили, я ни о чем не жалею. Я боролась за правое дело.
Мать пристально смотрит на Марианну, гладит дочь по щеке, словно это последнее проявление нежности помогает ей сдержать слезы.
– Что бы мне ни сказали, доченька, я тебя очень люблю, я горжусь тобой.
Дверь трещит от ударов снаружи. Марианна последний раз целует мать и идет открывать.
Вечер выдался теплый; Осна курит сигарету, облокотившись на подоконник. На улице появляется машина, она тормозит возле ее дома. Из нее выходят четверо мужчин в пальто. Пока они поднимаются по лестнице, Осна еще могла бы скрыться, но долгие месяцы подпольной жизни отняли у нее все силы. Да и где прятаться? Осна затворяет окно, подходит к раковине, споласкивает лицо.
– Вот и пришло время, - шепчет она своему отражению в зеркале.
Она уже слышит шаги на лестнице.
Перронные часы показывают семь часов тридцать две минуты. Дамира нервничает, то и дело подходит к краю платформы: не идет ли поезд, который увезет их подальше отсюда?
– Опаздывает он, что ли?
– Нет, - спокойно отвечает Марк, - он прибывает через пять минут.
Ознакомительная версия.
