— Заткнись! — пнул я кроссовки и ушел в гостиную, на ходу расстегивая рубашку.
Сьюзен шла следом.
— Том, пойми, Мария взрослая женщина. Это естественно, что рано или поздно у нее появится мужчина. Я уверена, ей очень тяжело одной. Прежде всего, ей тяжело морально. Думаешь, это так просто ложиться каждый вечер в холодную постель, тащить все на себе? Многие женщины после расставания с любимым мужчиной пускаются во все тяжкие. Это тоже естественно. Билл так опустил ее самооценку, что теперь Мари нужен штат любовников, чтобы хотя бы немного восстановиться.
— Не говори о ней так! У нее никого не было, кроме моего брата.
Она рассмеялась и погладила меня по спине:
— Да ты откуда знаешь? Она тебе докладывает что ли?
— Знаю, — резко обернулся я, скидывая ее руки. — Это ты ничего не знаешь! Это ты ничего не видишь дальше собственного носа! Это тебе ничего не надо!
Сью повела плечом и подняла с пола какой-то журнал, усмехнулась:
— Ты действительно веришь, что она уже год сидит без мужика?
— Она сейчас столько работает, что ее сил хватает только на то, чтобы доползти до кровати! Ей некогда тратить свое время на любовников!
— Прекрати орать, — поморщилась Сью. — Чего ты завелся? Тебе жалко что ли? И потом, это она тебе рассказала? Ты такой глупый и наивный, Том. Ты ей веришь?
— Я не верю, я знаю.
Глаза Сью сузились, а губы сжались в нитку. Она посмотрела на меня исподлобья:
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Ничего!
— Том?
— Я же сказал — ничего!
— Ты ревнуешь ее, да? Ревнуешь?
— Не твое дело!
— Мое! Или ты думал, что я проглочу, что ее дети называют тебя отцом?
— Ты несешь бред!
— И Билл постоянно говорил, что ты спишь с ней!
— Точно!
— Это ведь твои дети, да?! Твои?!
Я поднял на нее совершенно черный взгляд. Внутри было холодно и пусто. Сьюзен отшатнулась.
— Увы. Но я бы очень хотел, чтобы эти дети были моими детьми, — произнес спокойно и устало.
— Вот и убирайся к ней! Вали к женщине, которую даже ее мужик считает шлюхой!
Мгновение, и я оказался рядом. Глянул на нее сверху вниз, сжимая кулаки. Сью шарахнулась в сторону.
— Не смей так говорить о женщине, которую я уважаю наравне с матерью, — прошипел сквозь зубы. Ногти впились в ладони.
Спать хочу. И никуда не хочу ехать. Пусть все идут к черту. Я хочу спать.
Две недели ничегонеделанья благотворно сказались на моей расшатанной психике. В отеле на берегу Индийского океана, с волшебным пляжем и вкуснейшей кухней, я выспался, отъелся и по-настоящему отдохнул. Сью светилась от счастья, и ничто не напоминало о ссоре, которая у нас случилась в ночь перед отъездом. Имя Мари превратилось в табу. Сьюзен тщательно избегала любых тем о Мари и детях, я тоже старался не говорить о ней. Каждый день при ней звонил матери и брату, решал какие-то проблемы по работе. А ночью, когда Сью засыпала, я запускал ноут и звонил Мари на скайп. Мы смотрели друг на друга и болтали иногда по несколько часов. Периодически на экране мелькали дети, они махали мне ручками, трогали монитор пальчиками и капризничали. Я хотел спросить про того мужика, с которым она поссорилась в кафе, но все не решался. Мари смотрела на меня, смеялась и шутила, а я все пытался понять — что она чувствовала, когда возвращалась домой после него, зная, что дома ее жду я? Как она сейчас встречается с ним, когда меня нет рядом? Знают ли о нем дети? Почему она скрывает его от меня? А если он заберет ее и детей? Если запретит мне приходить к ней в гости каждый день и желать спокойной ночи перед сном? А что будет, когда я уеду в тур? Ревность (а то, что я ревновал, было очевидно уже даже для меня самого) прожигала дыры в моем сознании. Я представлял, как она занимается любовью с другим мужчиной, как выгибается в его руках, как стонет, как капля бежит по ее шее, как опускается в ложбинку на ключице, а он слизывает ее языком. Я ненавидел ее в такие моменты. Внутри пылал пожар. Я готов был сокрушить все вокруг. И я из последних сил держался, чтобы не начать срываться на Сьюзен. Уж она-то тут точно не причем.
— Слушай, а что ты всё одна да одна? Может тебе мужчину завести? — Я пристально наблюдал за ее реакцией.
Мари рассмеялась:
— Третьего ребенка я уже не потяну.
— Ну почему же третьего? Может он будет хорошим?
— Спасибо. Ты добрый.
— А то…
Я продолжал выпытывать у нее про личную жизнь. Мари вроде бы и отвечала, но про мужика молчала как рыба.
— А почему ты не рассказываешь мне о своих мужчинах? — спросил я в лоб.
Она пожала плечами:
— Вот когда заведу, тогда и расскажу.
— Просто, я думаю, что мужчина мог бы тебе помочь отвлечься, — изо всех сил показывал я ей свою доброжелательность в плане посторонних кобелей. Я очень негуманный человек. Узнаю кто и уничтожу.
Мари вздохнула и отвернулась, закрыла лицо рукой. Я коснулся пальцами экрана, «провел» по распущенным волосам, как бы убирая их с глаз.
— Знаешь, мне пока очень больно смотреть вверх. Мое небо изранено звёздами, — сказала так тихо, что я едва расслышал. Неожиданно она снова повернулась к камере. На лице сияла счастливая улыбка: — Ты меня сватаешь что ли? Кто-то есть на примете? Познакомишь? Ты прав, надо завести зверушку под названием мужчина. Давно в моей жизни не было нервных потрясений.
Я облегченно выдохнул. Густав слепой, вот и перепутал. Нет у нее никого. Она бы рассказала. Не готова она пока к отношениям.
Обычно, возвращаясь из-за границы, я не привожу подарков, но в этот раз Сьюзен набрала всем каких-то мелочей и мечтала вручить каждому в руки. Если бы я знал, какую подставу она мне устроит, я бы утопил ее в океане заранее. На следующий день, после возвращения в Германию, мы поехали к матери. Сьюзен не терпелось отдать побрякушки лично в руки моим родителям. Как назло, у них дома была Мари с детьми.
— Ах, — всплеснула руками Сью. — Как хорошо, что ты тут! Мы тоже привезли вам подарки с отдыха.
И она суетливо достала из сумки магнит для Мари и две футболки для Алекса и Дэнни. Сердце рухнуло вниз, я покрепче сжал лодыжку, сидящего у меня на шее Дэнни. Алекс расположился на моих коленях и мусолил пальцы на ноге брата, отчего тот то и дело дергался и смеялся, так и норовя соскользнуть по спинке дивана вниз. Я даже не знаю, когда Сью успела купить это и почему ничего не сказала мне. А самое главное — зачем она взяла подарки для Мари, если мы ехали к моей матери, а не к ней? Мари вежливо улыбнулась:
— Очень неожиданно.
— Почему? — удивленно распахнула глаза Сью. — Том разве не сказал, что мы на две недели летали на Бали?
— Сказал… конечно. — Она еще сильнее растянула губы.
— Там такой шикарный отдых! Дорогая, тебе обязательно надо побывать на Бали.
— Надеюсь, что я там еще побываю. — Она не смотрела на меня. Совсем. Я пытался поймать ее взгляд, но Мари не смотрела. На кого угодно — на детей, на маму, на Сьюзен, но не на меня! Они общались, как дорогие, любимые и старые подружки, которые давно не виделись. А мне хотелось выть. Интересно, Сью специально это сделала или одно из двух? Как теперь объяснить Мари, почему я соврал? Зачем я ее обманул?
Мари, сославшись на какие-то неотложные дела в субботу, подхватив детей, сбежала от матери меньше, чем через полчаса после нашего прихода. Я даже не пошел ее провожать. Как теперь смотреть ей в глаза?
— Ты уже слышал? Билл решил развестись, — не скрывая довольной улыбки, сообщила мама.
— Да ладно! — удивленно вытаращил я глаза.
— Сама в шоке. Он мне на днях сказал. Правда, подробностей я не знаю. Он не стал говорить. Обронил, что ты засранец, и всё.
— Засранец? С чего бы это? — возмутился я.
— Без понятия. Но он так по-доброму это сказал.
— Очень хорошо, — обрадовалась Сьюзен. — Надеюсь, у него хватит ума вспомнить о своих детях и вернуть себе свою женщину? Согласитесь, Симона, они с Мари были такой хорошей парой.
— Ой, девочка, я буду уже очень рада тому факту, что эта кошмарная женщина — его жена — навсегда уйдет из нашей жизни. Ты не представляешь, как мы все этого хотим…
«Вспомнит о детях и вернет себе свою женщину», — колоколом стучало в голове.
В моем мире земля ходила ходуном.
«Они с Мари были такой хорошей парой», — ядом неслось по венам.
Все планы, все мечты, всё летело в тартарары.
«Том разве не сказал? — Сказал, конечно», — отравляло сознание.
А сверху меня накрывало чернотой.
«Вспомнит и вернет…»
Кажется, теперь я знаю, что чувствовали жители Помпеи в момент извержения Везувия.
«Были хорошей парой…»
— Том, с тобой все хорошо? — мама наклонилась ко мне, заботливо всматриваясь в застывший взгляд.
