– Ну хоть что-то можешь… А сценарий-то написал?
– Во! – показал из портфеля толстую пачку.
– Прочитать, боюсь, не успею, – умиротворенным взором взвесил листы. – Не о каждом, небось, сценарий-то пишут! – хвастливо сказал.
– А то!
Хотя, конечно, надо бы о каждом!.. «Не хватает памяти для создания новых sms»!
– Ну хоть кратенько-то… что?
– Вот! – Я запястье обнажил, показал шрам, полученный на защите его… не будем уточнять чего… – Лучшее, что есть у меня. Горжусь этим!
Слезы – не грех!
– Аморфно, – так оценил. Комплимента не дождешься от него, даже тут. – Делай так! – Командир из реанимации. – Сейчас прилетят за мной… эти ангелы. Подальше проводи их!
– Нарисуем! Какие еще будут указания?
– Надень для авторитету! – сопя носом, он кивнул на шкаф, из щели пряди его знаменитой шубы и шапки торчали… Наконец-то я его корону и мантию надел!
– Ну как ты? – не удержался я. – Не боишься? Нет?
– А хули нам, красивым парням?! – Последнее слово с ударением на «а». -Хреново выглядишь.
Это мне он говорит, на своем смертном одре! Свой склочный характер сохранил до самой кончины.
– Сип ты белоголовый! – только сказал ему я.
Затарахтел вертолет. Оперативно у них: человек еще дышит. Пека, хрипя уже, глазами показал: делай!
Я выскочил наружу. Ветер от винта крутил долгий искусственный мех шапки и шубы, словно натуральный… как у Пеки когда-то. Я выбежал в центр площадки, где большая буква «Н», по нашему «Х», «хелихоптер» по-нашему, и послал этому «хелихоптеру» увесистый привет от локтя! «Хелихоптер» завис: «Ни фига себе тут покойники бегают!» Потом улетел.
А я, уже не останавливаясь, развеваясь на ветру, как грязное знамя (ветер, пожалуй, единственное тут, что не уничтожили), мчался к стеклянной «Шайбе» на горе… Ее тоже почему-то не уничтожили. Стеклянный кругляк как раз вписался – безумный ссыльный гений-архитектор как бы вовсе несуществующую архитектуру будущего точно уловил.
Маршрут кратчайший! Чрезмерно собой информационное поле не буду загружать.
Я ворвался в тепло. И гвалт сразу стих.
– Пека! – восторженно пронеслось.
Оцифровке не поддается…
– Как тело исчезло? – произнесла Инна. – У вас будут крупные неприятности!
Смотритель морга насмешливо посмотрел на нее. Потом заткнул пальцем дырку в горле и выговорил:
– Мне кажется, они у меня уже есть.
Сопки были заполнены народом. Правда, были тут и турецкие рабочие, строившие коттеджи… но ничего. Поймут.
Тряханул взрыв.
– Работает Пека! – пошла молва.
Потом поехали вагонетки – и на последней лежал Пека на грядке руды, в рабочем прикиде.
– О-ох! – пронеслось. И слетали каски. В основном уже, как правило, с седых голов.
– Сбили Чкалова!
Похороны грустно прошли – как оно и положено. Простая могила. А какая еще? Правда, когда надо было опускать гроб, вдруг на дне обнаружилась мышка. Спокойно умывалась. Все, оживившись, туда заглядывали: Пека и тут учудил! Инна тихо материлась, как по живому. Пришлось могильщику спрыгнуть туда.
На несанкционированные поминки Инна все же пришла. И привела Митю. Взял-таки Пека свое!
Сказала речь.
– Он был хороший человек. Одно время все тут легко били нерпу и шили шубы. Я ему сказала: «Я тоже шубу хочу». Он сдался, хоть и не хотел. Взяли лодку, поплыли в развилках льда. Тогда это было просто: включался магнитофон, звучала классическая музыка – и нерпы приплывали слушать. Так было и тут: подплыли они, положили свои усатые морды на борт и стали плакать. Пека отложил карабин: «Не могу!» Но музыку доиграли. Тут нас стало оттирать от берега льдами, но нерпы поплыли и показали нам путь… Все.
Даже Митя, выпив, разговорился:
– Не могу пока действовать лишь по инструкции – все время заносит. Мне все говорят в офисе: «Послушай, Ланской…»
В ушах моих зазвенело.
– Как, как?
– Ланской. Я довольно давно взял отцовскую фамилию… Пека, конечно, переживал.
Ну и гвалт тут!.. А уйгуры расщедрились. Правда, лишь на «гав-гав».
– Ты еще библиотеку нашу не видел.
Инна!
– Поехали. Хватит бедлама этого!
– Давай.
Сели в шикарное авто.
– Это?
Мраморный дворец! Все-таки Пека дождался. Обещал ведь Дворец книг.
Стали подниматься по лестнице.
– И его сбережения тоже тут?
– Если бы!
Вошли в большой компьютерный зал, сели в кресло с колесиками. Покатили по зеркальному полу. На ноги ее поглядывал. В чем своеобразие нынешних успешных женщин – с каждым новым десятилетием становятся моложе на десять лет! И единственный недостаток этих красавиц, особенно провинциальных, – слишком буквальное следование парижской моде… Подъехали. Целая компьютерная стена.
– Ну? – улыбнулась по-царски. – Какую книгу ты хочешь увидеть?
– Мне бы какую мою…
По лицу ее промелькнула досада.
– Верочка! Посмотри, пожалуйста, книги Валерия Георгиевича. Попов!
Шустрая Верочка забарабанила, по экранам что-то неслось, как в звездолете.
– У нас нет книг Валерия Георгиевича, – испуганно пролепетала.
– Как? Я же Пеке четыре дарил. Потом… Митьке. Разве не здесь?
– У нас сейчас модернизация идет, – Инна была недовольна. Явился тут! – Наверно, еще не оцифровали.
– Может, в простом каталоге лучше посмотреть?
Чувствую, что сказал бестактность. Кто же смотрит сейчас простые каталоги, в век прогресса-то? Отрицаю прогресс? За тем и явился?
– Верочка, где теперь каталоги у нас?
– В подвале.
– Схожу.
Спустился по осклизлым ступеням в подвал. Вот и каталоги. Да и книги, кстати, тут. И мои, и Пекины. Не оцифровали… уже!
Винный запах гниющих книг. Помню, Пека в трудный момент припадал к ним, слово к иконам. Спасу!
Когда тебя побеждает отчаяние или хуже того – опустошение, выход только один: начинай работать! Хотя бы – нагружать книгами клеенчатый баул. Сперва тяжело, потом еще тяжелее, но потом почувствуешь вдруг: ты перевалил гору и дальше все катится само! И наступает счастье.
– Ты все же хламиду эту его напялил? – глянула на мой (Пекин) прикид.
– И горжусь!
Выволок свой баул на перекресток. Вдруг автобус с якорьком на стенке резко тормознул.
– О! – выглянул румяный мореман. – А мы подумали – Пека. Ох…ли все!
– Шуба его. И книги.
– Садись!
– Мне бы в аэропорт.
– Довезем.
– Вам, наверно, не по дороге?
– А, сухая мандеж! Залезай! Пека у нас бог! Все лодки наши кормил! Правда, зато «прибор» его всегда полвосемнадцатого показывал!
– Ложь, – мягко проговорил я.
Все захохотали.
По полированному мрамору баул мой легко скользил. Увидел книжный ларек. Чем там, интересно, торгуют? Подошел. Но не успел, к счастью, нагнуться – из окошечка вылетел равнодушный плевок – надеюсь, случайный – и на груди у меня, как орден, повис.
Записал.
– Перевес. Что там у вас?
– Книги.
– Выкидывайте половину.
– Нет!
– Тогда возьмите обратно свой билет.
– Вы Пеку знаете? – на груди шубу рванул.
…И когда шел уже от остановки к дому, жена высунулась из окна, радостно махала. Думала: Пека. Но он бы ее вряд ли узнал…
Но пока – аэробус разгонялся… и не мог взлететь. Нагрузили! Дребезжал все крупнее – но не взлетал. Полоса кончается. Все!
И тут отскочила крышка верхнего багажника и тонко запела, как дополнительное крыло.
