С директором посольской школы легко договорились, что два раза в неделю Маша будет приходить к ним, а три дня — к американцам. «Наша» школа требовала соблюдения двух условий — наличия у родителей советского паспорта и согласия начальника службы безопасности. Когда Вадим с Леной приехали в посольство на встречу с директором школы, начальника отдела безопасности на месте не оказалось. Извиняющимся тоном директор сообщила, что придется приехать еще раз. Но документы она покажет ему заранее. Так что, ненадолго. Но еще раз.
На следующий день директриса сама позвонила Вадиму на работу и, не скрывая удивления, сообщила, что «безопасник» дал согласие — девочку примем без его беседы с родителями. Только по документам. Такое случилось впервые за три года работы «безопасника» в Вашингтоне.
— Вы его знаете? — поинтересовалась директриса.
— Я его нет, он меня — да! — с кривой ухмылкой ответил Вадим, вспомнив встречу с этим деятелем год назад, на приеме в посольстве по случаю начала стажировки.
Лена тоже как-то освоилась. Точнее, начала. В квартире она навела полный порядок. По газетам решила подобрать для себя курсы английского. Их было множество, но найти Лена хотела такие, до которых удобно добираться городским транспортом. Кроме того, она уже полностью освоила «ближнюю» плазу, и один раз даже выбралась на «дальнюю». До «ближней» пешком приходилось топать тридцать минут, до «дальней» — пятьдесят.
Лена старалась как-то занять себя, пока Вадим был на работе, a Машка в школе. К счастью, ее московская нелюбовь к магазинам, толчее и хамству продавцов в Америке куда-то улетучилась. Она могла часами бродить по полупустым просторным залам, ковыряться в контейнерах с дешевой одеждой или посудой, рассматривать нескончаемые ряды вешалок со всякими платьицами, сарафанами, шубами из искусственного меха. Конечно, не музей, но и здесь посмотреть было на что. Особенно Лену радовало, когда на «сейле» удавалось купить что-нибудь себе или Машке за 3–4 доллара — кофточку, свитерок, брючки.
Вадим понимал, что эта страсть ненадолго, и относился к таким тратам совершенно спокойно. Хотя, с его точки зрения, без всего этого барахла можно и обойтись. Тем более, что выданный фирмой аванс таял, а долг в две тысячи долларов — висел. Но понимая, как тоскливо Лене маяться одной в четырех стенах, Вадим покупки жены только нахваливал и торопил с курсами. Стоимость обучения в любом случае была меньше, чем суммы, уходившие на ненужные шмотки.
В офисе для Вадима работы не было. Расчет «брайанцев» на то, что их клиенты рванут делать бизнес в Союзе, не оправдался. Многие крупные бизнесмены ездили в Москву и Ленинград на переговоры, брали с собой кого-нибудь из партнеров «Брайана», цокали языками по поводу невероятно прибыльных перспектив, но вкладывать деньги не торопились. Единственным серьезным исключением стал «Western Union», начавший было переговоры со Сбербанком. Но и этот проект к приезду Осипова провис, затормозился и на какое-то время сдох.
Нет, отдельные контракты на закупку или поставку, конечно, шли. Но и с ними не обходилось без проблем. Советские законы предусматривали возможность не прямых договоров поставщиков с покупателями, а только через внешнеторговые объединения. Для тех же никакой перестройки будто и не было — как работали в старые времена, так и продолжали сейчас. Но главной загвоздкой для Вадима стало другое. Законы, которыми руководствовались стороны при заключении и исполнении контрактов (применимое право), всегда действовали не советские, а либо британские, либо штата Нью-Йорк. Арбитраж признавался только стокгольмский или, редко, лондонский. Так что Осипов, как специалист именно в области советского права, оказался не у дел.
Джонс не желал признавать своей ошибки в глазах других партнеров «Брайана». Ему надо было срочно придумать, как оправдать присутствие Вадима в офисе, да еще с зарплатой 120 тысяч годовых, И он придумал. На третий день, когда, как предполагалось, Осипов в своем кабинете обжился, со всеми старыми знакомыми поздоровался, Стэн пригласил его к себе. Обсуждать ничего не стал, назначил встречу за ланчем. За полгода Вадим успел отвыкнуть от американской деловой традиции вести самые серьезные разговоры за обеденным столом.
Стэн заказал сэндвич с тунцом, блюдо, которое Вадим один раз попробовал и зарекся брать еще когда-нибудь. Осипов никак не мог понять, почему американский юрист-миллионер так любит рыбные консервы, положенные между двумя огромными кусками хлеба и слегка сдобренные луком и помидорами. Сам Вадим решил не экономить деньги Джонса и попросил принести бифштекс.
— Ты любишь мясо? — поинтересовался Стэн, как только официант его любимого клуба отошел от столика.
— Да. Я предпочитаю плотно есть днем и легко на ночь.
— Наверное, ты прав, — Стэн о чем-то задумался. На его лице на мгновение появилась сентиментальная улыбка. — А я, знаешь ли, заказывая сэндвич с тунцом, действую, наверное, инстинктивно. В студенческие годы он был для меня пределом мечтаний. Недостижимой мечтой. И теперь название этой мечты будто само с языка срывается.
Вадим с изумлением смотрел на Джонса. Он-то искренно полагал, что между ним и американцами не может быть ничего общего. Выросли-то не из одной «гоголевской шинели». И вот — на тебе…
— А у меня по-другому. Я в детстве обожал цыпленка табака, — Вадим быстро нашел синоним, — «барбекыо чиккен». Но мой отец, а мы ходили в ресторан, как правило, раз в год первого сентября, в день начала занятий в школе, просил меня цыпленка-табакак не заказывать. Слишком дорого. Сейчас дома легко могу заказать любое блюдо, у нас рестораны по сравнению с вашими очень дешевые. Но вот цыпленка — не могу. Язык не поворачивается.
— Со мной было то же самое! Только из-за лобстера! — Стэн радостно рассмеялся. — Так знаешь, что я сделал? Когда выиграл один из крупных процессов, позвал жену в ресторан, заказал ей и себе по два лобстера. Половину, разумеется, не съели. Она потом много лет мне это вспоминала! Но — все! Я выздоровел. Больше не боюсь произнести это слово. Советую, попробуй!
Еще минут десять разговор шел ни о чем.
Неожиданно Стэн стал серьезен, отставил в сторону пиво, пристально посмотрел на Вадима и спросил:
— А зачем ты приехал?
— То есть? — Осипов действительно не понял смысла вопроса. — Вы же сами меня позвали. Я хотел приехать через полгода.
— Ясно, что позвали. Но почему ты согласился? Только деньги? — Глаза Стэна стали пронзительными, колючими.
Вадим сразу представил себе, как может выглядеть этот вечно улыбающийся американец, когда ведет допрос в суде.
— Деньги… — Вадим думал, что ответить. Можно ли сказать правду? — Деньги, пожалуй. Но не только. Скорее, больше опыт. Я ведь юрист, но не менеджер. А теперь у меня своя фирма. Надо учиться управлять.
— Ты разве не собираешься здесь остаться? — Стэн криво ухмыльнулся.
Вадим достал сигарету и неторопливо закурил. Ему требовалась хотя бы минута на обдумывание ответа. Не мог же Стэн так легко прочесть его мысли. Или он просто исходил из стереотипа, что из Советского Союза каждый мечтает сбежать в Америку? А если это вербовка? Стэн ведь, похоже, сотрудник ЦРУ. Хотя с другой стороны, его ведь должна интересовать судьба офиса «Брайана» в Москве. И если Вадим останется здесь, кто им будет помогать открывать офис? Не Саша же.
— Нет, Стэн. Не обижайся, но я не смогу жить в Штатах. Здесь все не мое. По крайней мере, если в Союзе… — Вадим осторожно подбирал слова. — Если у нас в стране не произойдут какие-нибудь страшные изменения.
— В газетах пишут, что у вас через несколько месяцев может начаться голод. Что в магазинах ничего нет. Это не так? — В улыбке Стэна мелькнуло ехидство.
— В магазинах у нас уже лет пятьдесят ничего нет. Зато в холодильниках у всех все есть, — в ответ съехидничал Вадим.
— Ты не хочешь отвечать? — строго вернул Вадима к своему вопросу Стэн.
— Да я, собственно, ответил. Во-первых, опыт, во-вторых, деньги, — Вадим искренне был уверен, что аргумент «деньги» для любого американца является стопроцентно убедительным.
— Ну что ж, возможно, ты и прав. Я-то хотел помочь тебе здесь закрепиться. Или, по крайней мере, иметь возможность выбора, — Стэн ждал, какой эффект произведут его слова.
Вадим растерялся. Упустить такой шанс нельзя. Соглашаться — опасно. Вдруг это провокация?
— Выбор — это всегда хорошо. Главное, чтобы право окончательного решения оставалось за мной.
— Ну тогда слушай, что я предлагаю…
Казалось, Джонс искренне обрадовался, что Осипов дает ему возможность раскрыть план. Вадим же напрягся, он пытался понять, зачем Стэн затеял этот разговор. Но дальнейшая речь Стэна полностью его успокоила. Сам того не ведая, Джонс упаковывал в обертку заботы о советском коллеге то, что требовалось самому Осипову.
