— Какие?
— Ряды бездарностей и неудачников. Самые многочисленные ряды в мире!
— Что вы несёте! — Сашка раздражённо отнял свою ладонь и угрюмо пошагал дальше.
— Ничего особенного — я говорю правду. — Стас последовал за ним, нисколько не обидевшись. Парень продолжал мерить шагами аллею.
— Александр! — позвал мужчина. — Александр!
— Ну что?
— Остановитесь, пожалуйста!
— Ну? — Журналист, набычившись, встал.
— Посмотрите вокруг!
— Что?
— Ничего не изменилось!
— Что не изменилось?
— Ничего не изменилось! Всё та же аллея, те же деревья, то же море и то же солнце. Мир не рухнул оттого, что вас признали бездарностью. Мир как был, так и остался прежним.
— Только как мне теперь жить в этом мире?
Стас расхохотался.
— Что смешного, я не понимаю? — В голосе Сашки просквозила обида.
Бывший сотрудник отдела кадров продолжал веселиться.
— Александр, у вас в душе кипят просто гамлетовские страсти! — произнёс наконец он, вытирая слёзы.
— Вы находите это смешным?!
— В данном случае да. Боже мой, кто-то там что-то сказал про ваши фотографии, и вы решили, что всё — надо пойти повеситься.
— Я не собираюсь вешаться! — покачал головой Сашка.
— Ну так потом соберётесь, я вашу породу знаю.
— Какую породу?
— Русская интеллигенция, чёрт вас побери! И всё-то у вас трагедия, и всё-то у вас загадка и туманна даль. Кстати, это не я сказал, а кто-то из великих.
— А вы не такой? — поднял брови парень.
— Такой, в том-то и дело, что такой. Был.
— Был? А сейчас перестал?
— Конечно, перестал. — Стас продолжил путь, его собеседник поплёлся за ним. — Я уже битый час вам об этом талдычу. Я принял свои пороки и недостатки как аксиому, я смирился со своей бездарностью и ленью и живу, полностью подчиняя себя им. Я не борюсь с ними, понимаете? К чему тратить силы на бесполезную борьбу? Чтобы гнаться за мечтой, которая всё равно никогда не воплотится? Зачем? Объясните мне, зачем?
— Зачем?! — вспылил журналист. — А затем, что мне двадцать пять лет, а я живу с матерью в однокомнатной квартире! Вдвоём с ней в одной комнате! Как вы считаете, это нормально? Вот здесь стоит её диван, а вот здесь мой — на расстоянии метра. Вы так жили?
Стас внимательно посмотрел на Сашку.
— Нет, я так не жил, — ответил он. — Вопрос жилплощади у меня всегда был решён. М-да, это действительно проблема. Хотя тем более наивно пытаться решить её при помощи каких-то фотоснимков.
— Я не пытался решить её с помощью фотоснимков! Мне просто нравится фотографировать. Решение продать фотографии пришло потом, и было неудачным. Никто их не купил, никому они были не нужны!
— Да-да, понимаю, — закивал бывший сотрудник отдела кадров. — А скажите, Александр, вы работаете по профессии?
— Работаю, — вздохнул Сашка.
— И что, она не приносит вам доход? Мне кажется, в журналистике вполне можно добиться большого успеха и высоких гонораров.
— Вот именно, что только кажется! В журналистике хорошо заработать можно лишь двумя способами: ехать в «горячие точки» или собирать сплетни для жёлтых газет. За всё остальное платят копейки.
— В самом деле? — удивился Стас. — Надо же, я думал иначе. Хорошо, подставлять себя под пули, конечно, не стоит. А вот сплетнями, по-моему, вполне можно заняться.
Парень покривился.
— Что? — отреагировал знакомый. — Достоинство не позволяет? Да-да, как же, вспоминаю наш вчерашний с вами разговор. Купить продажную любовь позорно, и всё прочее. Собирать сплетни, значит, тоже позорно.
Сашка промолчал.
— Да! — поднял палец Стас. — Из вчерашнего разговора я запомнил и ещё кое-что. Вы сказали, что нет на свете такой вещи, ради которой вы могли бы унизиться. Ну или что-то в этом роде. Правильно?
— Разве я такое говорил? — попытался припомнить парень.
— Говорили, — произнёс мужчина. — Но это было, что называется, на пьяную голову. А вот сегодня, в трезвом уме, вы готовы подтвердить свои слова?
Сашка растерянно захлопал глазами и, выдержав секундную паузу, объявил:
— Конечно, вы тогда пристали ко мне, я и ляпнул первое, что пришло на ум!
— Интересно! — невесть чему обрадовался Стас. — Первое, что пришло на ум! Значит ли это, что в глубине души вы всё-таки допускаете возможность унижения, потери достоинства? Ради возможности жить в отдельной квартире, например?
— Смотря какое унижение имеется в виду, — пробурчал парень. — Что такое унизительное мне надо сделать, чтобы у меня появилась отдельная квартира?
— Ну хотя бы пойти работать в жёлтую газету.
— Да, и тут же на меня свалится миллион! Вручат вместе с записью в трудовой книжке, — усмехнулся журналист.
— Но вы же сказали, что там хорошо платят.
— Лучше, чем в других изданиях, но не настолько. К тому же придётся бегать, как сайгак, днём и ночью. А потом ещё и статьи писать, сочиняя ложь в каждой строчке. Противно!
— Зато вы заработаете на отдельную жилплощадь.
— Да никогда я не заработаю таких денег, понимаете, никогда! Для этого надо, чтобы невероятно повезло, суметь добыть эксклюзивную информацию! И мало того, надо добыть её первым и выгодно продать во все издания. Какой процент вероятности, что я сумею это сделать? Ноль целых хрен десятых? И что, в ожидании чуда лопатить дерьмо всю жизнь?
— Не хотите, — сделал вывод Стас.
— Не хочу! — отрезал Сашка.
— Что ж, ваше право.
Кипарисовая аллея закончилась, и дорогу нашим героям преградила небольшая скала. Обогнув её, собеседники вышли на морское побережье. Безлюдный берег был покрыт камнями. Пахло водорослями, чайки с громкими криками кружили над водой.
— Посидим? — предложил Стас. — Мне нравится это место. Отдыхающих здесь не бывает, на камнях неудобно лежать. А вот посидеть вполне можно.
Кряхтя, мужчина пристроился на одном из камней.
— Присаживайтесь, Александр! — пригласил он. — Посмотрим вместе на воду. Вы любите смотреть на воду?
Сашка нехотя опустился рядом.
— А я очень люблю, — не дожидаясь ответа, продолжил старый знакомый. — Созерцание воды отвлекает меня от мыслей, знаете ли.
— От каких мыслей? — вяло спросил журналист.
— От любых. Ведь наша главная беда в том, что мы слишком много думаем. Поэтому и жить сложно.
Парень криво усмехнулся.
— Конечно, лучше вообще не думать, и сразу жить станет легче, — произнёс он.
— Да. Да! Вы смеётесь, а ведь это правда. Кто меньше задумывается, тот чувствует себя счастливее.
Сашка решил не продолжать эту тему. К чему опять бесплодные споры?
— Кстати, Александр, позвольте узнать, о чём вы всё таки мечтаете? Об отдельной квартире? И всё?
— Нет, ещё о машине и загородном доме, — буркнул тот.
— А! — издал разочарованный возглас Стас. — Стандартный набор желаний. У кого ни спросишь — все мечтают об одном и том же. Никакого полёта фантазии, никакой оригинальности или романтики. Мелкие людишки, мелкие мыслишки.
— А о чём, по-вашему, надо мечтать? — возмутился Сашка. — В космос полететь?
— Почему нет? Космонавтам, кстати, много платят. И квартиры дают от государства.
Парню захотелось грязно выругаться, но он сдержался.
— Знаете, Стас, я, наверное, пойду, — поднялся журналист со своего места. — Хочу ещё найти какой-нибудь магазин, купить продуктов. У меня дома совершенно нечего есть.
— Да, конечно, идите, — закивал тот и тоже поднялся. Схватил Сашкину руку и принялся её трясти. — Спасибо вам за компанию, Александр. Извините, если я вас задел своими высказываниями. Просто захотелось горячей дискуссии, знаете ли. Размять немного мозги, а то совсем ворочаться перестанут в этой глуши.
— Да нет, что вы, какие могут быть обиды, — пожал плечами парень. — Вы очень интересный собеседник.
Сашка еле вырвался из цепкого рукопожатия и, улыбаясь натянутой улыбкой, пошагал обратно к кипарисовой аллее. Дойдя до небольшой скалы, он вдруг замер и обернулся. Его знакомый сидел на облюбованном им камне, устремив неподвижный взгляд в море.
— Стас! — окликнул его парень. Тот вздрогнул и оглянулся, вопросительно подняв брови.
— Это вы меня вчера домой привели?
— Да! — последовал ответ.
— А как вы узнали, где я живу?
— Вы назвали мне адрес!
— А! — уже тише, сказал журналист.
— Что?
— До свидания!
— До свидания! — Мужчина снова устремил взгляд в морскую даль.
Сашка обогнул скалу и пошагал по тенистой аллее.
Адреса квартиры, куда его поселил брат, он не знал.
Васильич, уже изрядно накачавшийся водкой, сидел за столом в обнимку с молодым курносым парнем. Опустив свою тяжёлую руку ему на плечи, Штырь практически повис на нём, чем доставлял тому немало неудобств.
